Черное сердце - Эрик Ластбадер

У Эллиота вырвался такой глубокий вздох, словно он несколько лет не мог продышаться:

— Самое удивительное, — медленно начал он, — что ты прав. Знаешь, я не стану притворяться, у меня это плохо получается. Когда я дал согласие работать с тобой, я все уже знал наперед. Именно поэтому я и согласился: я хотел провалить все на свете, чтобы ты сам убедился в моей полной непригодности к твоему делу. Я надеялся, что после этого ты навсегда оставишь меня в покое.

— Знаешь, — безразличным тоном произнес Макоумер, — ни один твой поступок не мог бы вызвать у меня такую реакцию, которой ты добиваешься.

— И даже тот факт, что я переспал с Кэтлин?

Макоумер понял, что сын провоцирует его на вспышку гнева.

— В этом я виноват не меньше твоего, Эллиот. Если бы не наши с тобой... разногласия, этого вообще никогда не произошло бы.

Эллиот покачал головой:

— Очень долго я был убежден, что ты любишь Киеу гораздо больше, чем меня. Он обладает всем тем, что отсутствует у меня. Внешность, опыт и, самое главное, личный магнетизм.

Макоумер встал, размял затекшие ноги:

— Твоя проблема заключается в том, что ты всегда преувеличивал фактор магнетизма Киеу. Смешно сказать, но ты был убежден, что он часами оттачивает перед зеркалом свои чары, — нет ничего более далекого от истины! Его аура совершенно естественна, она от природы. Он никогда сознательно над ней не работал, если бы не я, он так и не понял бы, каким даром обладает: я разглядел его, я высвободил эту энергию.

— Таково уж мое восприятие Киеу, ничего не могу с этим поделать.

— Жаль. А между тем, он твой друг. Очень верный друг.

— Я не хочу больше говорить о нем. Макоумер пристально рассматривал сына:

— Ты нужен мне в «Метрониксе», Эллиот. И ты это прекрасно знаешь. Ничто не доставит мне большего удовольствия. И я хочу, чтобы ты вплотную занялся делами «Ангки»: твои соображения по этому вопросу могут оказаться очень полезными для меня. Одна комиссия по расследованию, которую возглавляет Салливен, чего стоит! К ее деятельности имеет отношение и госсекретарь, он не мог от этого отказаться, поскольку в равной степени несет ответственность за развал работы службы безопасности в Каире. Будут обязательно заслушаны показания Финдленда — если учесть, что ЦРУ копает и под него, у сенатора могут возникнуть крупные неприятности. Он — член «Ангки». Вряд ли ты мог даже помыслить о таком. Что ж, теперь ты это знаешь. Думаешь, он в состоянии самостоятельно утихомирить разбушевавшуюся стихию? Наша сделка с ним по-прежнему в силе, мы можем сделать ее условия и гораздо более жесткими. И это надо сделать в ближайшие несколько дней, чтобы... устранить саму возможность публичных разоблачений.

— Насколько я знаю Маркуса Финдленда, он в состоянии утихомирить не только этот шторм, но и любой другой, — Эллиот тоже встал. — Но прежде чем мы продолжим разговор, должен сказать тебе, что я не вполне убежден, что хочу влезать в дела «Ангки». Пока я располагаю только обрывками информации. У меня нет ясной картины событий. Пусть пока так и остается, а я лучше сконцентрируюсь на проблемах «Метроникса», не возражаешь?

— Как скажешь, — кивнул Макоумер, — но обещай мне, что не будешь переживать и страдать, когда тебя не пригласят на беседу, которую мы по этому вопросу будем вести с Киеу.

Эллиот улыбнулся:

— Обещаю.

Он подобрал полотенце и пошел к двери.

— И еще кое-что, Эллиот.

Он обернулся:

— Да?

— Если бы в дело вмешался Киеу, ты и сам бы очень скоро понял, что на уме у этой Кристиан. Ты это сознаешь так же хорошо, как и я, — взгляд Макоумера стал жестким. — И как бы ты поступил?

— Я любил ее, отец, — он произносил эти слова негромко, но твердо. — И не заставляй меня говорить о моем решении сейчас.

* * *

На поверхности показалась голова аквалангиста, верхняя полусфера его черной маски была испачкана илом. Лучи прожекторов весело приплясывали на легкой ряби. В отраженном от воды свете лицо его казалось таким же черным, как и маска.

Было далеко за полночь: Туэйт с большим трудом добился разрешения на проведение подводных работ. Брэдфорд Брейди, начальник полиции Кенилвотра, оказался весьма нелюбезным и грубым, он слишком близко к сердцу принимал тот факт, что какой-то полицейский со стороны копается в деле, которое проходит по его, Брейди, участку. Поначалу он просто был непробиваем.

— Ничего не хочу об этом слышать, ни слова, — неприятным высоким голосом каркал Брейди. Это был плотно сбитый коротышка с маленьким вздернутым носиком.

Спорить с подобными типами бессмысленно, подумал Туэйт, и сразу же ударил из главного калибра:

— Полагаю, вам совсем не улыбается прямо сейчас отправиться на прием к генеральному прокурору штата Иллинойс, не так ли, капитан?

— Что?!

— Я всего-то прошу вас дать мне в помощь несколько человек. Пару аквалангистов и одного полицейского на прожектора. Неужели это так много?

Брэдфорд Брейди повернулся к Плизенту:

— Что он там несет про генерального прокурора?

— Я прошу вас о небольшом одолжении. Ни сержант Сильвано, ни я не хотим лишнего шума. Если мы договоримся, некоторое время о результатах расследования никто не узнает, обещаю.

— А какого черта ты приплел сюда генерального прокурора? — взорвался Брейди. — У меня и без него полно проблем.

Туэйт пожал плечами. Брэдфорд Брейди прищурился:

— Каким гнилым ветром тебя занесло ко мне, Туэйт? Ну, скажи на милость, у меня без тебя дел мало? — Он насмешливо хмыкнул и махнул рукой Плизенту. — Дай ему все, что он просит, сержант, и пусть убирается к чертовой бабушке!

Аквалангист что-то тащил со дна. Напарник у лодки протянул ему руку, и они вдвоем подняли предмет из воды.

Вещь была покрыта илом и корнями водяных лилий. Один из полицейских зачерпнул полную пригоршню воды и стал поливать предмет сверху.

Туэйт подошел поближе. В грязи поблескивали металлические буквы «Ар-си-эй». Аквалангист провел мокрой перчаткой по боковой стенке: это был видеомагнитофон. Бренди молча глядел на находку.

— Вот так-то, — довольным тоном пробурчал Туэйт и протянул руку. Сильвано передал ему список страховой компании, где были перечислены вещи, пропавшие из дома сенатора Берки. Туэйт медленно вел пальцем по строчкам, пока не наткнулся на видеомагнитофон. Фирма «Ар-си-эй». Но надо было убедиться окончательно.

— Там снизу должен быть заводской номер, — сказал Туэйт аквалангисту, — взгляните.

Водолаз подсветил себе фонариком:

— Пять, четыре, шесть, три, один, восемь, "Е", — громко прочитал он.

— Вот так-то! — весело повторил Туэйт. — Значит, и остальное барахло лежит здесь.

Потом Туэйт с Плизентом вернулись в дом сенатора. Туэйту было наплевать, что полиция Кенилворта рассматривает это дело как обычное убийство с целью ограбления: они лентяи, выдвинули несколько идиотских гипотез и вполне удовлетворились одной из них. Легко и просто. Этого он им не мог простить.

Туэйт по периметру обыскал комнату, в которой они стояли, отодвигая от стен стулья и журнальный столик. Так он оказался у отделанного черно-белым мрамором камина. Архитектор потрудился над его конструкцией от души, получилась модерновая, почти в стиле футуризма вещица, с резкими гранями и почти невидимыми швами кладки.

У камина Туэйт присел.

Любопытно. На решетках для дров свежая сажа. Он немного повернул голову, чтобы свет падал под другим углом.

— Ну, можешь объяснить мне, что это такое? — спросил Туэйт.

Плизент присел рядом:

— Не знаю, — удивленно пробормотал он.

— В ночь убийства это было?

— Погоди-ка, — сержант извлек из кармана черный блокнот, при виде которого Туэйт презрительно усмехнулся. Плизент перелистнул замусоленные страницы и нашел нужное место. — Ага, было.

Туэйт достал из нагрудного кармана шариковую ручку и стал ковырять ею в золе. На фоне черного чрева камина трудно было что-либо разглядеть.

— Черт знает, сколько здесь золы.

На кончике ручки он достал кусочек сажи:

— Почти весь пепел измельчен до консистенции порошка — задумчиво протянул Туэйт.

— А это говорит о том, — отозвался Сильвано, — что кто-то очень не хотел, чтобы по сгоревшим частицам можно было определить сожженный предмет.

— Это мог быть и сенатор Берки, и его убийца, — подал голос Плизент.

— Думаю, сенатора можем исключить, — сказал Туэйт, — если бы это сделал он, мы нашли бы кусочки сгоревшей бумаги. А этот материал был сожжен дотла, а затем измельчен в пыль. — Он поглядел на коллег. — Зачем? Чтобы быть уверенным, что мы в нашей лаборатории не сможем восстановить текст.

Туэйт убрал ручку в карман и выпрямился:

— Джентльмены, — торжественно провозгласил он, — где-то среди этого черно-белого кошмара находится место, в котором прятали бумаги. По-моему, нам следует заняться его поисками.