Дети ночи - Дэн Симмонс

– Ne putet: i servi mai repede, va rog, ne grabim! Официант потянулся за бумажкой, но Кейт зажала

деньги в кулаке.

– Сначала еду, – сказала она. – Mititei. Brinza. Salam. Pastrama.

Официант снова посмотрел на нее и отправился в кухню. О’Рурк и Кейт так и стояли, пока он не вернулся. На них глазели водители сидевшие за соседними столиками.

– Да уж, хороша конспирация, – прошептал священник.

Кейт вздохнула.

– А что, голодными остаться лучше?

Вернулся официант, неся засаленную грязную сумку. Выглядел он уже не так нагло. Кейт заглянула в сумку и обнаружила там завернутые сосиски, фаршированные яйца и нарезанную салями. Официант снова потянулся за двадцаткой, но Кейт предостерегающе подняла палец.

– Bautura? – спросила она. – Что-нибудь попить? Его лицо приняло обиженное выражение.

– Niste ара, – сказала Кейт. – Ара minerals. Официант устало кивнул и посмотрел на О’Рурка.

– Пиво, – заказал священник.

Через минуту официант вернулся с двумя большими бутылками минеральной воды и с тремя бутылками пива. Ему явно хотелось побыстрей со всем этим покончить. О’Рурк забрал у него бутылки, а взамен тот получил свои двадцать долларов. Водители возобновили прерванные разговоры.

Снаружи опять моросило. Кейт засунула еду и бутылки в коляску, а минуту спустя мотоцикл выехал на улицу и направился на восток.

– Не знаю, что делать дальше! – крикнул О’Рурк. – Разве что возвращаться в город.

Кейт посмотрела на трамвайные и железнодорожные пути. Вдоль них тянулись засыпанные гравием дорожки.

– Рельсы идут на запад! – Она жестом указала на них О’Рурку.

Тот понял ее с полуслова, развернул мотоцикл под носом у подъезжающего трамвая, перебрался через бордюр, пересек ухабистое поле и вырулил на гравиевую дорожку. Через минуту они уже тряслись по камням где-то на задворках сталинских построек. По пути священник старательно объезжал осколки разбитых бутылок и острые куски металла.

Ближе к окраине гравий закончился, дорожка теперь шла просто по грязи, а потом и совсем исчезла.

– Держитесь! – рявкнул О’Рурк, рывком поднимая мотоцикл над рельсами и опуская его на шпалы. Коляска с Кейт висела над рельсом.

По шпалам они ехали три или четыре мили. Все это время Кейт была уверена, что из нее вот-вот вывалятся все внутренности, и только удивлялась, как это О’Рурк ориентируется: перед глазами троилось от вибрации, да и очки со стекающей по ним водой не проясняли картину.

– А что, если поезд появится? – спросила она, когда они проезжали мимо последних крестьянских домиков в предместье.

– Каюк! – крикнул в ответ О’Рурк.

Милях в пяти от города и по меньшей мере в трех от места, где дорога была перекрыта, они остановились у пересечения с раскисшей грунтовкой, которая вела на север и на юг. Впереди, за густой рощей, очень отчетливо послышался свисток локомотива.

– Ну уж теперь-то должны выбраться, – сказал О’Рурк и повернул на север.

Грунтовка настолько размокла, что Кейт пришлось пару раз вылезать из коляски и толкать мотоцикл, пока они не добрались до пересечения с шоссе Е-70. Оно уходило на северо-запад и выглядело не лучше заброшенной и всеми забытой дороги между штатами. Казалось, прошла целая вечность, с тех пор как О’Рурк возил ее по этому шоссе в Питешти, чтобы показать, как в действительности происходит торговля детьми.

Полицейских машин здесь не было. Они не увидели черных «мерседесов», когда за деревней Гэешти свернули на узкое и ухабистое шоссе Е-72. На указателе была надпись: «ТЫРГОВИШТЕ 30 KM».

Кейт больше не пыталась перекричать шум мотора. Голова у нее гудела после тряски по шпалам. Они ехали на север, в сторону гор и надвигающейся темноты.

Чтобы перекусить, они остановились на берегу Дым-бовицы, меньше чем в десяти километрах от Тырговиш-те. Шоссе номер 72 было узким и извилистым. Попадавшиеся здесь деревни состояли из нескольких домов, приткнувшихся прямо к дороге. О’Рурк загнал мотоцикл подальше в заросли возле речки с неторопливым течением. Сыр оказался слишком острым, сосиски – старыми, а начинкой в фаршированных яйцах служило нечто такое, чего не удалось распознать ни Кейт, ни О’Рурку. Однако Кейт не припомнила, чтобы еда когда-нибудь казалась ей такой вкусной, и пила прямо из бутылки минеральную воду. Дождь перестал, солнце и не думало показываться, но стало заметно теплее, чем в предыдущие дни. Кейт обнаружила, что на ее одежде остались даже сухие места.

– В ресторане, похоже, сработал ваш румынский, – заметил О’Рурк, смаковавший пиво.

Кейт облизала пальцы.

– Основы тактики выживания, уроки прошлой весны. Я же не все время питалась при больнице. – Она доела последний кусочек фаршированного яйца. – Хотелось бы верить, что те водители отмечали окончание рейса, а не наоборот.

О’Рурк кивнул.

– Вы имеете в виду пиво? Согласен. Но езда в трезвом состоянии в этой стране редкость. – Он посмотрел на свою почти пустую бутылку. – Мне-то, пожалуй, одной хватит.

Кейт сняла шарф.

– Дважды за сегодняшний день вы произнесли слово «дерьмо», а вот теперь потягиваете пиво. Не очень-то вяжется с поведением примерного священника.

Вместо того чтобы рассмеяться, О’Рурк посмотрел на реку. Глаза у него были светло-серыми, и в это мгновение в усталом и бородатом мужчине Кейт разглядела хорошенького мальчика.

– Давно прошло то время, – произнес он, – когда я был примерным священником.

Пораженная, Кейт не нашлась что сказать.

– Если бы не командировка в Румынию два года назад, когда я столкнулся с проблемой приютов, – продолжал он, – то я бы подал в отставку еще тогда. – Он сделал очередной глоток.

– Звучит забавно, – хмыкнула Кейт. – Я имею в виду слово «отставка». Как-то не принято думать, что священники уходят в отставку.

О’Рурк едва заметно кивнул, но продолжал смотреть на реку.

– Так что же вас остановило? – очень тихо спросила Кейт.

На дороге не было ни одной машины, а река текла почти беззвучно.

О’Рурк развел ладони, и Кейт обратила внимание, насколько большими и сильными выглядели его руки.

– Причины самые банальные, – ответил он. – Неспособность справиться с неверием.

Он поднял палочку и стал рисовать геометрические фигуры на мягком суглинке.

– Но вы однажды говорили, что верите… – начала было Кейт.

– В зло, – закончил за нее О’Рурк. – Но это едва ли положительно характеризует меня как священника. Исполнять таинства, быть в положении какого-то дурацкого посредника между людьми, которые верят в Бога больше, чем я, и Богом… если Бог вообще существует.

Он швырнул палку в воду, и они молча наблюдали, как ее крутит и уносит напористое течение. Кейт провела языком по губам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});