Предложение - Л. Стил

замечательной матерью, и Айла любит и уважает вас.

Она смаргивает слезы.

— Очень любезно с твоей стороны сказать это, Лиам.

— Кроме того, как только Айла примет решение, я не думаю, что кто-то сможет это изменить.

— Если только ты?

— Может быть. — Я ухмыляюсь. У меня действительно есть свои способы убедить ее. Ни одно из них не годится для ушей ее матери.

— Спасибо тебе за то, что ты был рядом с ней, — бормочет она.

— О, нравится ей это или нет, но она застряла со мной.

Когда мы приближаемся к гостиной, до меня доносятся голоса. Звук смеха, разговоров людей…

— Звучит так, будто здесь намечается вечеринка, — бормочу я.

— О, это наш ежемесячный воскресный обед, на котором присутствуют все члены Лимингтонского клуба вязания.

Кровь отхлынула от моего лица.

— Но разве вы не встречаетесь по пятницам, чтобы вязать?

— О, конечно, но мы также встречаемся одно воскресенье в месяц за ланчем.

— Я думал, это будет семейный ужин?

— О, это так, — она лучезарно улыбается. — Они — моя большая семья.

Конечно, так оно и есть.

Она дергает меня за рукав.

— Да ладно тебе, все так взволнованы тем, что ты здесь. Это первый раз, когда они знакомятся с тобой и Айлой как с мужем и женой.

Мы заходим в комнату. Мой взгляд мгновенно переходит на Айлу. Она стоит ко мне в профиль и увлечена разговором с моей матерью. На Айле простое голубое платье длиной ниже колен. На ногах у нее балетные туфли-лодочки. Я вижу ее великолепное лицо в профиль. Изгиб ее шеи, крошечный вздернутый носик, изгиб бровей, плавные черты лица. Она напоминает мне бюст Нефертити, который я купил во время поездки в Египет. Царственная, манящая и совершенно пленительная, она выделяется в комнате так, словно на нее направлен луч прожектора.

Я осознаю, что члены Клуба вязания, сидящие на диване перед Айлой, замечают меня и замолкают. Болтовня в комнате затихает.

Я не осознаю, что остановился, пока Надин не дотрагивается до моего плеча.

— Удачи. Если какие-то два человека и заслуживают друг друга, то это вы двое. — Затем она отходит в сторону.

Айла оглядывается по сторонам и замечает, что всеобщее внимание сосредоточено не на ней. Она поворачивается, ее взгляд встречается с моим, и все остальное исчезает.

Есть только я, и она, и звук моей крови, стучащей в ушах. У меня пересохло в горле. На самом деле, у меня такое ощущение, будто я много лет не пил воды. Мое сердце колотится о грудную клетку, как лев, бьющийся о стальные прутья клетки, борясь за то, чтобы вырваться наружу. Мои колени стучат друг о друга. Я никогда в жизни так не нервничал. Даже когда я столкнулся лицом к лицу со своим похитителем. Не тогда, когда я присутствовал на совещаниях, где подписывал многомиллиардные сделки. Даже когда я повернулся и увидел, что она идет ко мне к алтарю. Каким-то образом это… То, что происходит между нами сейчас, кажется гораздо более реальным, более личным. Более искренним, чем любое другое событие в моей жизни. Более рискованно, чем все, что я когда-либо делал раньше.

Она вглядывается в мои черты, и ее взгляд распахивается. Ее подбородок дрожит. Она качает головой, затем прикрывает рот ладонями.

Слезинка скатывается по ее щеке.

Я моргаю, затем заставляю свои ноги двигаться, пока не останавливаюсь перед ней.

Она все еще смотрит на меня, ее взгляд широко раскрыт, в голубых глазах мука, зрачки такие темные, что это похоже на полное солнечное затмение, когда луна закрывает солнце.

Дрожащими пальцами я достаю кольцо из кармана, затем опускаюсь на одно колено прямо здесь, перед всеми собравшимися.

— Айла, — я сглатываю. — Ты выйдешь за меня замуж, на этот раз по-настоящему?

Она качает головой из стороны в сторону, ее пристальный взгляд все еще прикован к моему.

— Нет, — она выдавливает это слово. — Нет.

46





Как он мог так поступить со мной? Я не могу этого сделать. Я протискиваюсь мимо Лиама и выхожу из гостиной, затем через кухню и черный ход во двор за ней. Я добираюсь до травы и останавливаюсь. Прикусываю костяшки пальцев, чтобы подавить рыдания. Я слышу, как задняя дверь закрывается во второй раз, и затем он оказывается передо мной.

— Божья коровка, — он сжимает мои плечи. — Пожалуйста, детка, не плачь.

Я только всхлипываю громче.

— Айла, пожалуйста. Каждая твоя слезинка подобна раскаленному ножу, вонзающемуся в мое сердце.

Я пытаюсь отстраниться, но его хватка усиливается. Он притягивает меня к себе, и я прячу лицо у него на груди. Он обнимает меня. Обхватывает меня своими большими руками и крепко прижимает к себе… И это кажется таким правильным, и это только заставляет меня плакать еще сильнее.

Он подхватывает меня на руки и несет к качелям на крыльце. Он садится, сажает меня к себе на колени и начинает укачивать.

Мои слезы наконец-то утихают. Я запутываюсь пальцами в его рубашке, прижимаюсь щекой к твердой теплой груди и остаюсь в таком положении.

Он круговыми движениями проводит по моей спине, и это так успокаивает, так… Напряжение медленно спадает с моих плеч. Я утираюсь носом о воротник его рубашки и вдыхаю его запах. Его близость окутывает меня, тепло его тела окружает меня. Мы остаемся там, ничего не говоря, и в тишине я слышу стук его сердца. Это эхо пульса на моих запястьях, стука крови в висках, биения моего собственного сердца за грудной клеткой. Когда я наконец отстраняюсь, он отпускает меня. Я приподнимаю подбородок и провожу ладонью по его лицу и по голове. Его очень лысой голова.

— Лиам, твои прекрасные волосы… — Новый всхлип подступает к моему горлу.

— Я хотел понять.

Он выдерживает мой взгляд, и в его глазах я вижу гордость, уважение, сочувствие…

Любовь.

Ему не нужно произносить эти три слова. Я просто знаю.

— Тебе не нужно было этого делать, — выдыхаю я.

— Но я должен был. — Он опускает голову и задевает мой нос своим. — Как я мог позволить тебе пройти через это одной, Айла? Как я мог позволить тебе встретиться лицом к лицу с миром в одиночку? Мне нужно было понять, каково это было, пусть даже на короткое время. Мне нужно было почувствовать хоть малую толику той боли, через которую проходишь ты.

Теплое ощущение разливается у меня в груди. Оно течет по моим венам, проникает в мои