Предложение - Л. Стил

пристально смотрю на нее.

— Кто причинил тебе боль, Зара?

Она выглядит ошеломленной, затем опускает веки.

— Неужели это настолько очевидно? Обычно у меня лучше получается это скрывать.

— Не от меня, — бормочу я.

— Думаю, нет. — Она полуулыбается. — Я думаю, именно тот факт, что он принял тебя так искренне, заставляет меня пересмотреть вопрос о том, все ли мужчины ублюдки.

— В отличие от того засранца, который причинил тебе страдания.

Она машет рукой в воздухе.

— Я с ним покончила. Хотя, очевидно, я ношу на себе шрамы от его эмоционального неприятия, и все остальное тоже, не меняй тему.

Я выдыхаю воздух.

— Я не меняла тему.

— Да, меняешь.

Я прищуриваюсь, глядя на нее, но она смотрит прямо на меня в ответ.

— Хорошо. — Я опускаю плечи. — Так что, возможно, все было, как ты и сказала. Но ты же понимаешь, что твое отношение нездорово.

Она усмехается:

— Пока я могу с этим жить, я в порядке.

— Но…

Она поднимает руку.

— Хватит уже обо мне. Вернемся к отношениям между тобой и этим придурком, Лиамом. Что ты собираешься с этим делать?

— Я не знаю. — Я потираю ту часть пальца, на которой носила обручальное кольцо. Кольцо, которое я оставила позади. Кольцо, которое я носила всего несколько дней. Так почему же я уже скучаю по нему?

Мой телефон вибрирует в сумке. Я беру его, смотрю на экран, затем поднимаю брови, глядя на Зару.

— Это моя мать.

45





Какого черта я здесь делаю?

Я захлопываю дверцу своего Макларена, затем поднимаюсь по ступенькам дома матери Айлы. В кои-то веки я благодарен, что моя мать — и ее мать, судя по всему, — взяли на себя смелость вмешаться. В прошлом я не слишком благосклонно относился к тому, что моя мама пыталась склонить меня к какого-либо рода союзам. Я бы вежливо, но твердо сказал ей, что сам найду себе невесту, что я и сделал. Но на этот раз я более чем готов согласиться с ее планами.

Если это единственный способ снова увидеть Айлу, то так тому и быть. Я специально не спрашивал свою маму, будет ли она здесь, но я не сомневаюсь, что она будет. В конце концов, именно поэтому моя мать пригласила меня. Айла, возможно, не уверена в нашем совместном будущем, но я решил иначе, и наши матери тоже.

Это все выглядит, как сводничество, и, возможно, мне следовало предупредить Айлу. Но если бы я это сделал, она бы не пришла. И я все равно не уверен, что должен ее предупреждать. В конце концов, именно она преподнесла мне огромный сюрприз в прошлый раз. Я имею в виду не тот факт, что у нее облысение, а тот факт, что она поделилась им с миром одновременно со мной, тем самым лишив меня шанса защитить ее.

Затем она заставила меня пообещать, что я не буду вмешиваться даже исходя из ее личных интересов. Она связала мне руки, чтобы я не смог защитить ее. Конечно, реакция на то, что она сделала, была в подавляющем большинстве положительной — так что последняя часть не имела значения. Но все могло бы пойти по-другому. Она могла бы подвергнуться кибер-издевательствам, и я бы ничего не смог с этим поделать… Ладно, может быть, это и неправда.

Если бы все пошло наперекосяк, я бы настоял, чтобы Карина помогла мне разрядить ситуацию и защитить ее. И если бы она отказалась, я бы пошел к кому-нибудь другому, кто был бы готов мне помочь. Но до этого не дошло, и я благодарен судьбе. Однако я следил за ее страницей, просто чтобы быть уверенным.

И да, я также отслеживал ее телефон, просто чтобы быть уверенным, что она в безопасности. Так что, может быть, это и не совсем этично, но не то чтобы она не знала. К тому же, я всегда играл по своим собственным правилам, особенно когда дело касалось ее защиты.

Она совершила самый мужественный поступок из возможных, открыв миру свое истинное «я». Я могу только представить, как трудно ей, должно быть, было это сделать. Если бы я мог, я бы разделил ее боль. И если бы она позволила мне, я был бы рядом с ней, когда она проходит через такой бурный этап своей жизни. Но она сказала мне, что хочет сделать это сама. И я уважаю это. Это не значит, что я не могу внести свой вклад в проявление солидарности с ней.

Я подхожу к двери, но прежде чем успеваю позвонить, она распахивается настежь.

В дверях стоит Надин.

— Как чудесно тебя видеть, я… — Она смотрит на меня, и ее голос затихает. — Лиам… — Она сглатывает, затем по ее щеке стекает слеза. — Ты замечательный муж.

— Вы хотели сказать, что у меня замечательная жена, не так ли?

— И это тоже. — Она хватает меня за руку и тянет внутрь. — Заходи.

Она берет меня под руку и ведет в гостиную.

— Жаль, что Айла не доверилась мне. Жаль, что она не рассказала нам, через что ей приходилось проходить все эти годы.

— Ей, должно быть, было нелегко смириться с этим. — Я похлопываю Надин по руке. — Она не хотела, чтобы кто-то жалел ее, вы же знаете.

— Но мы — ее семья. Мы бы поддержали ее. Мы бы были рядом с ней.

— Может быть, именно этого она и боялась. Она хотела справиться с этим по-своему, понимаете?

Она поднимает на меня глаза.

— Ты действительно понимаешь ее, не так ли?

— Я пытаюсь.

— Она всегда была такой независимой. В детстве ей всегда хотелось иметь собственное пространство. Даже когда она была совсем маленькой, ей хотелось все делать самой. Она хотела есть самостоятельно, ходить в школу самостоятельно… Мне пришлось объяснить ей, когда она была еще совсем маленькой, что она сможет самостоятельно ходить в школу, когда немного подрастет. А после смерти ее отца она стала еще более отдаленной. — Она сглатывает. — Может быть, это моя вина. Я не должна была позволять ей бросать колледж и путешествовать. Я должна была настоять, чтобы она держалась поближе. Конечно, к тому времени ей было уже восемнадцать, так что она могла делать все, что хотела. Но, может быть, если бы я была более решительна, она бы послушалась, понимаешь?

Я похлопываю ее по руке.

— Вы не должны винить себя. Из того, что я вижу, вы были