Полигон - Александр Александрович Гангнус

листочков? Ну и ну.

— А мне вот удивительно твое удивление, Марина, — неожиданно сердито возразил Феликс. — Да разве не говорил я вам всем тысячу раз, когда вы прибегали ко мне плакаться и жаловаться… Пока по углам горлопаните да кукишами в карманах поигрываете, никто, никакой добрый дядя не может прийти и все для вас сделать. С какой стати он придет, если его никто, собственно, и не зовет? Не может партком начинать проверки и обследования на основе лишь слухов и сплетен. И то, что за все годы один только человек решился ясно сказать: так, мол, и так, что-то неладно, пусть даже и новичок, не во всем еще толком разобравшийся, — это вас всех вовсе не красит.

Марина смущенно пожала плечами. Феликс сунул папку под мышку и тоже скрылся за дверью, обитой дерматином. И Вадим — впервые без оттенка иронии — подумал, что, пожалуй, Феликс проявил во всей истории наибольшую последовательность и твердость и что его подчеркнуто формальная сухая партийная позиция — чем бы она там тайно ни подогревалась, на что намекали многие, не только Лютиков, — похоже, действительно сотворила чудо.

— Ну и чем все это кончится? — спросил Дьяконов у Вадима и Силкина — они тоже подошли к единственному на весь этот коридор окну, около которого всегда торчали институтские курильщики. — Какие будут прогнозы?

— Прогнозы? Прогнозы очень простые. — Яша тоже закурил. — Во-первых, единство кончится сразу, когда станет ясно, что Эдика окончательно снимают. Каждый из старших считает, что только он достоин занять это место.

— Ну, ты ж оптимист… — Дьяконов удивленно округлил глаза. — Да ведь Жилин и Саркисов сделают все, чтобы Эдик остался…

— И им это будет сделать тем легче, что наш единый фронт рухнет завтра и послезавтра, во время этих… собеседований. Каждому ж зададут вопрос, кого бы он хотел на место Эдика. Вот тут-то все и затрещит ко всем чертям. Хитрый ход. Это идея Саркисова, узнаю почерк. Он и скажет потом: видите, товарищи, просто каждый из них власти хочет, более ничего.

— Ну, а ты как ответишь на этот вопрос? — спросил Вадим Яшу.

— Я? Я скажу — Дьяконова.

— Напрасно, — быстро отозвался Дьяконов, пуская струю дыма и пристально глядя в глухую кирпичную стену напротив окна.

— Почему? Ну, хватит выпендриваться, Казимирыч. — Яша возмущенно засверкал очками. — Сейчас или никогда. Я этим хитрованам Каракозовым, да и безумному Кормилову, который ждет не дождется новой Саитской Помпеи, ни вот настолько не верю. Они будут грести под себя не хуже Эдика.

При этих громких и решительных словах Вадим в испуге оглянулся — но упомянутых старших научных сотрудников поблизости не было. Коридор был пуст.

— Где ж логика? — Дьяконов плюнул на сигарету, очень ловко попал, затушив, и бросил ее в урну. Повернулся к Силкину: — Где ж твоя логика, я спрашиваю. Сам говоришь, Кормилов и Каракозовы в разные стороны потянут, а мы в третью? Нет, надо сегодня, сейчас твердо решить: сымать Эдика это одна проблема, а кто будет на его месте — другая. Первая главнее на порядок. Значит, не поддаваться на эту провокацию.

— А что же ты предлагаешь, что-то не пойму… — Вадим вдруг явственно ощутил, что все висит на волоске.

— Предлагаю на вопрос о том, кого бы хотели на пост, не отвечать. Всем.

— А что, это мысль! — Вадим подумал. — Да ведь и им, Каракозовым и Кормилову, я имею в виду, — не очень-то удобно себя в начальники предлагать. Это и для них выход. Надо примерно так всем отвечать: на кого партком укажет, тот и хорош. Доверяем, мол, всецело. Из трех кандидатур. Каракозов, Кормилов, Дьяконов. Пусть партком выступит в качестве перста судьбы. Такому решению и цена больше будет.

— Во, во, ты молодец, Вадим. Ну, тебе лучше знать, как там у вас, партийных, принято. Надо пойти старших уговорить…

— Пусть Вадим и идет, — сказал Силкин. — Его они скорее послушают.

4

Продолжение этого разговора состоялось через неделю, вечером того дня, когда Шестопал всем заинтересованным лицам прочитал решение парткома. Решение было составлено в деловых, довольно жестких выражениях. Чесноков допускал неэтичные поступки, нарушающие рабочий, научный процесс, дезорганизовал работу, сорвал программу по разработке прогноза землетрясений, замом по науке безусловно быть не может, предлагалось даже рассмотреть вопрос об удалении Эдика из Ганча как несработавшегося с коллективом. Начальник обсерватории Саркисов плохо контролирует, мало уделяет внимания… А чтобы больше контролировал и уделял — рекомендуется освободить т. Саркисова от чрезмерных московских нагрузок, например от поста первого заместителя директора института!

Рекомендовалось подойти ответственно к назначению нового зама по науке в Ганче, но конкретно о кандидатуре ничего сказано не было. Только по устным высказываниям членов парткома, в том числе и академика Мочалова, во время разбирательства, было ясно, что чаша весов клонится в сторону не старших научных сотрудников, а эмэнэса Дьяконова! В Ганч должна была направиться комиссия парткома для разработки более детальных мер…

Интересно было слушать все это, глядя на постные лица Эдика и Жилина… Саркисов пред очи народа выйти не пожелал. Каждого заставили расписаться, что, мол, ознакомлен. Вадима спросили, доволен ли он реакцией «на свой сигнал». Вадим обалдело ответил, что да, доволен. После этого, естественно, Орешкин, Силкин и Дьяконов вышли на воздух и, естественно, взяв в гастрономе то-се, втроем отправились к Вадиму домой.

Новые приятели первым делом осмотрели квартиру, в которой не было ничего особенного, — крошечные ванная, прихожая, туалет, кухня, небольшие две комнаты. Правда, с балкона тринадцатого этажа открывались необозримые дали — Чертаново, за ним лес, за которым можно было разглядеть Беляево. Шпиль alma mater — университета — высовывался на горизонте из массы домов крохотной булавочной головкой. Покурив на балконе минут десять, Яша и Олег вернулись в комнату, где Вадим и Света за это время уже успели накрыть массивный дубовый круглый стол, явно рассчитанный на другие габариты комнаты и иные времена, — этот стол хранил в своем гараже отец Светы — хранил без цели, просто жаль было выбрасывать добротную, хотя и ненужную вещь — и вот, надо же, пригодилась.

Расселись вокруг стола на кухонных табуретках. Олег, накладывая себе салат и селедку, прищелкнул языком:

— Здорово!

— Что? — спросил Вадим.

— Да вот мы с Яшкой на балконе говорили. Квартира своя, в Москве… Ты когда ее получил?

— Весной, перед отъездом в Джусалы. Получили, прибрались, замок врезали, ключ родителям Светы отдали и уехали.

— Постой, постой. А Лютиков знал, что ты квартиру получаешь?

— Знал, конечно. Это одна из причин была, почему мы в Москву к Новому году стремились, дом обещали сдать к этому времени. Приехали — а дом не принят, куча недоделок. А потом пришлось