Сияние огненного опала - Хэран Элизабет

– Кажется, картина лежит в хранилище, – неуверенно ответил Гарет.

Эрин стало ясно, что отец мало занимался делами. Лорен Бастион в прямом смысле затуманила ему мозги.

– Брэдли, я помогу тебе искать. – Она пошла с братом в хранилище.

У Эрин даже не укладывалось в голове, как мог там за считаные недели возникнуть такой беспорядок.

– Что тут натворил папа? – спросила она.

– Вероятно, Лорен проверяла, нет ли здесь каких-нибудь спрятанных сокровищ, – ответил Брэдли, когда они передвигали картины и скульптуры.

– Ладно, теперь я вернулась, и она больше сюда не войдет, – поклялась Эрин.

Внезапно в галерее раздались громкие голоса.

– Что там такое? – с недоумением спросила Эрин.

– Вероятно, Лорен и папа, – наморщив лоб, сказал Брэдли.

– О чем-то спорят?

– Лорен наверняка упрекает его за что-нибудь, а он оправдывается. Так происходит всегда.

В Эрин снова закипел гнев. Она вышла из хранилища и тихонько направилась в галерею.

– Ведь я только сказал, что по твоим волосам не скажешь, что ты только что была у парикмахера, – жалобно лепетал Гарет. – Я ни на что не намекал.

– По-моему, ты хочешь сказать, что я была вовсе не у парикмахера, – бушевала Лорен. – Еще раз повторяю – я не люблю, когда меня контролируют.

– Но я лишь удивился вслух тому, что тебя так долго не было, несколько часов. Я ведь плохо себе представляю, что там творится в дамских салонах, но…

– Верно, ты ничего не знаешь. Поэтому тебе лучше помолчать.

В этот момент в дверях появилась Эрин. Она злобно сверкнула глазами на Лорен.

– С каких пор собственное мнение считается преступлением? – едко спросила она.

Увидев ее, Лорен смутилась от неожиданности.

– Эрин! Вы вернулись!

Эрин встала рядом с отцом, словно хотела его защитить.

– Верно. Я вернулась, – ответила она. – И вот что – если вы столько времени провели в салоне и вам ничего не сделали, потребуйте назад свои деньги.

Лорен так и стояла с открытым ртом.

Гарет уныло взглянул на дочь. Эрин внутренне приготовилась к тому, что он ее отругает. Все-таки она явилась в галерею всего пять минут назад и уже успела нагрубить Лорен. Но потом произошло что-то странное. Они с отцом неожиданно расхохотались.

Лорен быстро пришла в себя и закрыла рот. Бросила на Эрин злобный взгляд, потом обратилась к Гарету:

– Ты позволяешь ей говорить со мной в таком тоне?

– Она… она права, – ответил Гарет и снова захохотал. Казалось, он испытывал огромное облегчение.

Лорен схватила сумочку и метнулась к двери.

– На этот раз прошу обойтись без слез, – крикнула ей вдогонку Эрин. Дверь с грохотом захлопнулась.

Тяжело дыша, Гарет рухнул на стул и уронил голову на руки.

– Извини, па, – сказала Эрин.

– Не надо извиняться, – возразил Гарет и посмотрел на нее. – Ступай домой и выспись. Сегодня вечером мы поужинаем все вместе. Как тебе такое предложение?

– Только ты, Брэдли и я? – с надеждой спросила Эрин.

– Да, только мы втроем, – обещал Гарет.

Эрин погладила свой живот.

– Я попрошу Мюриэль приготовить нам ростбиф и йоркширский пудинг. У меня разыгрался волчий аппетит. Я так давно не ела настоящую английскую еду.

– Как хорошо, что ты опять будешь дома, – с нежной улыбкой прошептал Гарет. – Или я уже говорил это?

– Да, уже говорил, – улыбнулась Эрин.

В этот момент из хранилища вернулся Брэдли, держа в руке картину Кольбера. Он огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, что Лорен нет.

– Она ушла, Брэдли, – сообщила ему Эрин. – Ты можешь подбросить меня до дома?

– Конечно, – ответил он. – Я положу картину в вэн и потом отвезу ее Филу. – Ему не терпелось услышать, как это Эрин так быстро удалось отделаться от Лорен.

38

Влияние Лорен на Гарета не уменьшилось. Всякий раз, когда Эрин или Брэдли говорили о ней что-либо нелестное, он горячо ее защищал. Стоило ей пальцем пошевелить, как он стоял перед ней на задних лапках. И это очень удручало. Хуже того, Лорен долго дулась на него за то, что он посмеялся над ней в день возвращения Эрин. Примирение стоило Гарету фантастически дорогого ужина в ее любимом ресторане и золотого браслета.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Между тем Эрин времени не теряла. Она сразу вернула себе письменный стол и обосновалась в галерее, игнорируя откровенное недовольство Лорен. На следующий же день она сложила вещи Лорен в бумажный пакет и без слов вручила их ей. Однако Лорен не сдавалась, приходила в галерею при любой возможности и, как всегда, совала всюду нос.

– Нам нужно найти что-то, что мы могли бы предъявить папе, какое-то доказательство, пусть даже шокирующее, которое вернет его к реальности. Оно должно быть таким, от которого Лорен не сможет отделаться простым объяснением, таким ужасным, что он не сможет ее простить ни за что, ни ради самого откровенного декольте, – сказала Эрин брату. – Нам надо нанять частного детектива по примеру мистера Найта.

– Я согласен с тобой. Только давай не привлекать к этому посторонних людей. Лучше я сам продолжу слежку. Ты видела сама, что я для Лорен пустое место. Она не видит во мне никакой опасности для себя.

Эрин уже бросилось в глаза, что Лорен в самом деле обращалась с Брэдли, как с умственно отсталым мальчишкой, и это злило ее до бешенства, но тут она поддержала брата.

– Нам надо действовать еще активнее. Я не хочу встречать Рождество вместе с этой женщиной. Я этого не перенесу.

– Эрин, я сомневаюсь, что мы так быстро отделаемся от нее, ведь Рождество уже совсем близко. – Действительно, до праздника оставались считаные дни, а на душе у нее было сумрачно.

Взволнованная Эрин показала отцу картины, написанные аборигенами. Улетая из Австралии, она отправила их багажом и на следующее утро после своего приезда забрала из аэропорта. Гарет был поражен, и Эрин обрадовалась, заметив у отца искорки прежнего интереса к работе.

– В Алис-Спрингс есть талантливые художницы, но их эксплуатирует один ужасный тип, – рассказывала Эрин отцу. Лорен торчала тут же, но Эрин ее игнорировала. – Художницы сидят возле его галереи и пишут для него картины. Он платит им совсем мало, а картины продает с жирным наваром, да еще позволяет себе пренебрежительные замечания за спиной художниц. Он набит предрассудками и считает аборигенов людьми низшего сорта. Я так на него разозлилась, что попросила нескольких художниц продать мне картины без его посредничества. Мы совершили сделку в доме, который снимали с дядей Корнелиусом.

– Но, Гарет, это ведь неэтично, – вмешалась Лорен.

Гарет посмотрел сначала на Лорен, потом на дочь, но от комментариев воздержался.

– Но ведь это так или нет? – не унималась Лорен. – Что, если кто-то из покупателей встретит художника, чьи картины висят в твоей галерее, пригласит его к себе домой и станет покупать прямо у него? Тогда ты лишишься своего дохода. Думаю, тебе это вряд ли понравится, правда?

– Ну… да… нет… – промямлил Гарет.

Эрин сердито взглянула на Лорен. Уж кому бы говорить о порядочности, но только не этой особе!

– В обычной ситуации я бы согласилась с вами, – сказала она. – Но тот человек и сам вел себя крайне непорядочно. Я с радостью заплатила художницам за их работы ту цену, которую они заслуживали. И это была та цена, которую галерист требовал от покупателей. Следовательно, я ничего не выгадала лично для себя.

– Если это так, то я горжусь тобой, дочка, – сказал Гарет.

Лорен заметно помрачнела, ее критика ни к чему не привела. Эрин с удовлетворением это отметила.

– Художницы обрадовались и предлагали мне много других картин, но я решила привезти с собой несколько картин в Лондон на пробу. Ведь я совершенно не представляю, как здесь будут продаваться такие необычные для нас вещи. Это всего лишь эксперимент.

Эрин развесила картины.

– Да, ты права, они крайне необычные, – задумчиво произнес Гарет, созерцая контрастные цвета и неповторимый стиль австралийских аборигенов. – Я уверен, что в Англии до сих пор не видели ничего подобного, но как раз это, возможно, и хорошо. Лорен, как ты считаешь?