AntiBoyarЪ. Трилогия (СИ) - Соколов Сергей Александрович

– Раз дама просит…

Игриво проговорил я, чувствуя, как запах этой женщины ударил мне в голову, и опасаясь, что сейчас, и так взбесившееся веретено, пробив грудь, улетит в неизвестном направление.

– Что… – Только и успела сказать София, когда взяв двумя пальцами за подбородок, я повернул её лицо, нежно целуя в губы.

– Рад за тебя, Зося. Уверен, что отец сделал правильный выбор. В конце концов, ты этого достойна. – Сказанное мной, было первым, что пришло мне в голову.

– Сп‑а‑а‑сибо… Постой…. – Моментально прийдя в себя, Шевчик усмехнувшись склонилось к моей шее, касаясь кончиком носа кожи, от чего у меня пошли мурашки по всему телу, а женщина начала хихикать. – Всё понятно, Стасик. А я то подумала… Мальчик стал мужчиной… твой запах. Знатные девицы небось трусишки мочат рядом с тобой, мужчинка.

– Зося, давай ещё поговорим с тобой о андростеноне, вырабатываемом корой надпочечников, и рассмотрим концепцию андрогенеза? У тебя тут, целый княжич сейчас может быть умирает….

– Точно! – Мотнув головой, Зося снова приподняла брови. – Откуда такие глубокие познания?

– «Княжич – умирает, забыла»? Я в магическом лицее учусь, если что… – Устало произнеся это, немного расстроенный тем, что моя шалость не возымела никакого эффекта, мой взгляд мазнул по пакету из аптеки. – Капельницы ставить умеешь?

– … И клизму, если продолжишь о таких глупостях спрашивать.

– Понял, зауважал. – Сразу согласился я, наблюдая, как Зося вскрыла пакет с перчатками, натягивая их на свой маникюр.

Со стороны могло показаться, что Софа легкомысленна и небрежна, но это было далеко не так. Эта женщина знала что делает, ведь за плечами у неё было пять лет мединститута и год хирургической практики на дальнем востоке.

Матерясь на пару, я от боли, а Зося просто так, с меня удалось стянуть китель и рубашку.

– О курвица… Тебя будто шашкой рубили, только делал это какой‑то доходяга, судя по тому, что в некоторых местах просто гематомы от удара. – Взяв мой китель, Софа подняла его, поднося к лампе. – А! Вот оно что… Если бы не эта штука, Стасик, уже бы свечки по тебе ставили.

– Да, понял. Под какое‑то заклинание попал.

– Опасно… – Покивала головой Зося, откидывая китель в угол кабинета, оценивающе разглядывая меня ниже пояса. – Тут всё хуже.

– На кителе лишний слой арамида, он и спас.

– Трусы тоже из него закажи, – Тут же на полном серьёзе посоветовала Зося, указывая на косой разрез от правой ноги, проходящий через левую. – Чуть выше, и прощай княжеское достоинство, Ставр внуков не понянчит… Стоп! А это как? Здесь уже зажило всё, а тут нет….

– Меня магией лечили. – Без задней мысли брякнул я, замечая, как вытягивается от удивления лицо Зоси. – Что?

– Это многое объясняет… – Многозначительно протянула Шевчик. – Повезло тебе, Стас, что по улице, а не по Императорскому дворцу разгуливал хилер, который мордашку тебе залечил. Две полоски не толще швейной нитки остались, и то, они сойдут за неделю, если кремом для обновления мазать.

– Хилер… Что‑то знакомое. – Постарался напрячь я память Стаса, но там ничего не оказалось, кроме этого слова.

– Не морщи репу. – Усмехнулась Зося, решив дать пояснения. – Хилер – более высокая квалификация мага‑пластика. Последние встречаются редко, а целители ещё реже. К этому нужна предрасположенность. Целенаправленно развить эти способности не получится, как не старайся. Там что‑то с преобразованием эфира в эфирном теле связанно.

– Хорошо, Зось, а при чём здесь Императорский дворец?

– При том, что если о таких магах узнают, то всех их доставляют туда… Не хотела бы я родиться с такими способностями.

– Их что, убивают? – Приподнял я брови, охреневая от услышанного.

– Нет, Стас, как раз наоборот. – Покачала головой Зося, вновь выругавшись, потому, что полезла снова в карман за сигаретами. – Тонкостей не знаю, но способность лечить у них не бесконечна. Их холят, лелеют и контролируют, чтобы они зря не пользовались своим даром, который может понадобиться лично императору. У таких магов есть всё, кроме свободы, ведь им запрещено покидать стены Императорского дворца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– «Золотая клетка».

– Именно, Стас. – Кивнула Зося, разведя руками. – Вот так…. По этому и удивилась, что тебя вылечил маг. Не уверенна, но судя по характерам шрама в левой части лба, твоя черепушка тоже пострадала. Маг‑пластик с этим бы не справился.

– «Интересно скверхи пляшут» – Мелькнула в голове мысль, и сработала закладка разобраться в этом вопросе. – Хорошо Зося, давай уже перейдём к швейным процедурам, а то мне не терпеться снять перед тобой штаны.

– Паршивец мелкий….

– Какой есть. – Пожал я плечами, прикидывая, успею ли закончить меридиан к кишечнику, пока Зося будет приводить меня в порядок….

Вечер того же дня…

Загородное поместье Соровских.

– Нужно было ещё руки сломать этому малолетнему крысёнку. – Сжав кулаки выдал свою рекомендацию князь Владимир, смакуя и прокручивая в голове короткий рассказ Анатолия, своего старшего сына, после чего спохватился. – Хотя… Нет… Тут уже война родов может быть.

– Ты боишься, отец? – Удивился рослый парень, сидящий поодаль в кресле, ставя кружку с кофе на гостиничный столик перед собой, складывая пальцы рук в замок.

– Не говори ерунды, Толик. Сейчас просто не время. – Решая показать свою дальновидность, Соровский старший решил пояснить. – Даже самая маленькая война требует вложений средств, а у меня в следующем месяце запуск литейного завода. Сильно ты его побил?

– Я не бил его. – Заявил Анатолий, усмехнувшись. – Не благородное дело кулаками махать. Пару магических техник применил.

– Что?! – Вскочил со своего места Саровский гневно засопев, пытаясь проковырять взглядом маленьких чёрных глазок‑угольков дыру в своём отпрыске. – Он хоть жив вообще?

– А мне по чём знать? – Безразлично заявил Анатолий, не обращая внимания на отцовский гнев. – Я не намерен терпеть публичные оскорбления в адрес своего отца, своего рода.

– Ууу! Мальчишка! – Процедил сквозь зубы Соровский тряся руками. – Если ты его покалечил или убил, то войны не избежать! Ненужной войны! Воевать нужно, когда ты уже готов к этому, а не так, наобум! Понимаешь?!

– Что вообще сможет противопоставить нам – Соровским, опальный ничтожный род, у которого даже права голоса в совете нет?

– Юнец… Глупый юнец! – Не унимался Соровский, стреляя глазами по гостиной, а его голос начал превращаться в визг. – Ты даже не удосужился узнать с кем тебе придётся иметь дело!!!

– Да, что ты так завёлся, отец? – Привычное для Анатолия состояния спокойствия и непоколебимости начало давать трещину.

– Дело в Ставре, и его цепном псе Токареве, со своими головорезами. Если ты покалечил или убил единственного….

Договорить Соровский не успел. Из внутреннего двора раздался грохот, будто от разрыва снаряда. Послышались автоматный очереди. Через несколько секунд всё стихло, но это оказалось не на долго. Стены тряхнуло от удара, а из арки прихожей полетели щепки, некогда бывшие входной дверью. Владимир с Анатолием повскакивали со своих мест, нервно прислушиваясь, ожидая услышать топот множества ног бойцов рода Мышкиных, о которых ранее говорилось, но звук уверенных шагов, чётко давал понять – по прихожей сейчас шагает всего один человек. С приближением шагов, в гостиной начала крепнуть гнетущая аура, а воздух стал густым будто кисель.

– Ректор? – Удивился Анатолий, когда в гостиную зашёл Морозов, в своём излюбленном чёрном лёгком плаще, держа в руках сложенный зонт трость. – Что….

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ответа не прозвучало, да и слушать было некому. От незримого удара, ноги Анатолия оторвались от пола, а парень протаранив собой диван, завалив его, остался лежать возле камина постанывая от боли, не в силах подняться.

Обведя холодным взглядом комнату, серо‑голубые глаза Морозова остановились на князе Викторе. Едва уловимый писк, похожий на комариный, резко усилился, становясь нестерпимым. Соровский схватился за уши, но это не особо помогло. Когда звук достиг наивысшей своей точки, со всех сторон раздались множественный хлопки, и серия более сильных последовательных глухих взрывов стеклопакетов, волной прошедших по всему особняку. После этого наступила вязкая тишина, нарушаемая постаныванием Анатолия, лежащего на полу.