Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я еще не закончил говорить о роли Шейлы в нашей схеме, а Шеф уже выхватил у меня ручку и стал рисовать диаграмму, которая больше походила на чертеж атомной подводной лодки. А пока он, сияя гордостью и удовольствием, излагал свой план, магнитофон «Награ» крутился, записывая каждое его слово.
Закончив, Шеф сказал: «Вот теперь прям гребаный Пикассо… хотя лучше выбросить это в помойку!»
Я скатал листок в маленький шарик и последовал совету. «Лучше перебдеть, чем недобдеть», – небрежно бросил я. Мы обнялись, как это делают мафиози, крепко пожали друг другу руки и подтвердили свои планы встретиться в понедельник с Джеймсом Лу. Я предложил отель «Плаза» на Манхэттене, где, как я объяснил, по чистому совпадению как раз собирался остановиться на несколько дней со своей новой девушкой. Понятно, никакого совпадения тут не было. Задолго до того, как Лу и Шеф туда прибудут, Одержимый и его техническая команда оборудуют номер проводами, чтобы видеть и слышать.
Встретившись позже с Одержимым, я шутил, что снова вернулся к своим старым фокусам – передача исписанных листков и прочее, – хотя этот самый листок я и сохранил для потомства.
С этими словами я передал ему запечатанный конверт с записью и скомканным листком. «Пожалуй, тебе придется заскочить в „Мейсиз“ и прикупить утюг с паром, – смеясь, сказал я. – Он тебе понадобится». После чего я залез в свой мерседес и направился обратно в Хэмптонс.
Но, увы, следующие несколько дней я снова испытывал чувство вины. По правде сказать, в воскресенье к вечеру мысль о том, что я сдаю Шефа, стала невероятно угнетающей. Видимо, влюбленность в мою Мисс КГБ успокоила боль недавних событий, этих ужасных предательств, от которых зажегся огонь мести. В отблесках этого огня я начал принимать друзей за врагов, а врагов – за друзей. И вот теперь я снова был не уверен в своей правоте.
Было около девяти, и мы с КГБ славно проводили время за нашим вечерним ритуалом – сидели на белом хлопковом одеяле у кромки воды. Рядом бодро горел костерок, прогоняя первую осеннюю прохладу. Оранжевая полная луна нависала в ночном небе над самым горизонтом, а под ней темнели воды Атлантики.
– Она, кажется, так близко, что можно дотронуться, правда, солнышко?
– Da, – мило ответила она. – Она выглядят как швейцарский сыр.
– Выглядит, – поправил я. – Она выглядит как швейцарский сыр.
– Что ты говоришь? – спросила она.
Я поймал ее руку и нежно сжал.
– Я говорю, что ты имеешь обыкновение путать окончания слов, особенно глаголов. Вот и сейчас ты сказала: «Она выглядят как швейцарский сыр», а надо было: «Она выглядит как швейцарский сыр». В общем-то это неважно, это всего лишь вопрос единственного или множественного числа. Смотри, когда ты говоришь «она», это ведь про одну вещь, поэтому надо сказать «выглядит», но если говорить о «них», то это множественное число, и тогда надо «Они выглядят, как швейцарский сыр». Да это и вправду неважно, просто звучит как-то смешно. Вроде как режет ухо.
Я пожал плечами, пытаясь смягчить свои слова.
Она выдернула свою руку из моей.
– Что значит: режет в ухо?
– Режет ухо, – спокойно заметил я, хотя и начинал чувствовать нарастающее раздражение, – вот, кстати, прекрасный пример того, о чем я говорю.
Я сделал глубокий вдох и продолжил:
– Ты никогда не используешь предлоги правильно, Юлия, никогда! А ведь это так важно для правильного звучания языка! Важно для ритма, для плавности, а когда ты говоришь «режет в ухо» или «я собираюсь на магазин», это звучит просто глупо. Ну, как будто говорит малообразованный человек, хотя я знаю, что это не про тебя.
И я снова пожал плечами, потому что не хотел создавать из этого проблему, но удержаться уже не мог. Мы все свое время проводили вместе, и ее неловкое обращение с английским языком уже стало меня доставать. Кроме того, я любил ее и чувствовал себя обязанным учить ее, ну или в некотором роде тренировать и заботливо направлять по дороге к маленькой деревушке под названием Ассимиляция.
– Так вот, – продолжал я, – если действительно хочешь улучшить свой английский, то как раз и стоит начать с этих двух пунктов: правильное использование предлогов и глаголов в единственном числе.
Я улыбнулся и снова взял ее руку.
– А к этому началу приложатся и другие хорошие вещи, – я подмигнул ей. – А я даже могу быть твоим учителем, если захочешь! Буду поправлять тебя всякий раз, как сделаешь ошибку, – ой! Что ты?! Ой-ой-ой! Прекрати, больно! Ой! Ой-ой! Ой-ой-ой-ой! – вопил я. – Отпусти мои пальцы! Ты их сломаешь! Прекрати!
– Ты маленькая грязная давалка! – шипела она, сжимая и выкручивая мои пальцы кагэбэшным захватом. – Ты со своим дурацким английским – не смеши! Америка думают, что владеют миром! Bleaha muha! Свиньи капиталистические!
«Думает, что владеет миром», – подумал я, вскрикивая:
– Отпусти! Мои! Пальцы! Пожалуйста! Ты их сломаешь!
Она отпустила и повернулась ко мне спиной, бормоча:
– Stupido Americano… Это быть смешно!
– Черт возьми, – буркнул я. – Что за хрень с тобой происходит? – Я тряс рукой, стараясь унять боль. – Ты могла мне пальцы сломать этим чертовым смертельным кагэбэшным хватом! – Я рассерженно тряхнул головой. – И кто ты вообще, на хрен, такая, чтобы называть меня маленькой давалкой? Ты, что ли, думаешь, я теперь маленькая шлюха? Еще пять минут назад ты говорила, как сильно меня любишь, а теперь грязно обзываешься!
Я печально покачал головой, будто бы она сильно меня разочаровала. А потом приготовился к примирительному сексу.
Спустя несколько секунд она повернулась ко мне, уже готовая мириться.
«Praste minya», – произнесла она мягко, и я решил, что это может значить только «спасибо», а потом начала лопотать что-то, сыпя русскими словами со скоростью пулеметного огня. Голос ее звучал довольно мягко, из чего я заключил, что она рассказывает, как пыталась сломать мне пальцы от большой любви. Потом она сказала: «Иди сюда, мусик-пусик; дай поцелую твои palcheke», схватила мои пальцы и стала очень нежно их целовать, что позволило мне угадать значение слова «palcheke».
Чувствуя себя реабилитированным, я откинулся на одеяло и приготовился получить свою награду (имея в виду, что она поцелует мой вставший член), и вот она уже лежала рядом со мной, и мы целовались.
Это был мягкий, сочный поцелуй, неторопливый поцелуй, russkie поцелуй, который длился, как мне казалось, очень долго. Потом она положила голову мне на плечо, и мы вдвоем, снова любовники, полетели к небу, созерцая удивительное пространство Вселенной – с оранжевой луной, мерцающими звездами, туманной белой лентой Млечного Пути.
– Прости меня за то, что я только что наговорил, – сказал я, нагло соврав. – Я не буду больше тебя поправлять, если ты этого не хочешь. То есть мне плевать, выглядит луна, как швейцарский сыр, или она выглядят, как швейцарский сыр, лишь бы смотреть на нее с тобой вместе.
С этими словами я поцеловал макушку ее хорошенькой белокурой головки и притянул еще ближе к себе. В ответ она положила свою длинную голую ногу поверх моей и прижалась ко мне еще крепче, словно мы пытались стать одним человеком.
– Ya lublu tibea, – нежно произнесла она.
– И я люблю тебя, – так же нежно отозвался я. Потом глубоко вдохнул и уставился на луну, соображая, был ли я когда-нибудь более счастлив, чем в этот самый момент. Эта девушка и в самом деле была какая-то необыкновенная – Мисс Советский Союз, черт меня побери! – находка века, к тому же, что особенно важно, она была чудесным лекарством от вероломства Герцогини.
С изрядной дозой ностальгии в голосе я сказал:
– Знаешь, когда я был ребенком, помню, я смотрел на Луну, и меня просто уносило. Ну, мысли о том, что люди там были и ходили по ней. Тебе в 1969 году был всего год, конечно, ты не помнишь тот день, а я помню, будто это было вчера. У родителей на кухне был маленький черно-белый телевизор, и все мы столпились вокруг него и смотрели, как Нил Армстронг спускается по лесенке. А когда он делал первые шаги по Луне и начал подпрыгивать…
Я благоговейно потряс головой.
– Тогда я хотел быть астронавтом, – смущенно усмехнулся я и добавил, улыбаясь: – Мальчишеские мечты!.. Которые каким-то образом привели меня на Уолл-стрит. В то время мне такое и в голову бы не пришло.
Мисс КГБ усмехнулась в ответ, хотя в ее усмешке слышалось какое-то превосходство.
– Это же большая американская надувалка, – с уверенностью в голосе сказала она. – Ты ведь знает это, правда?
– Надувательство, – машинально поправил я. – И не «знает», а «знаешь». Что именно надувательство – что каждый ребенок хочет быть астронавтом?
– Nyet, – быстро ответила она. – Я про Луну.
– Про Луну, черт возьми! Ну и что за хрень с этой Луной?
– Есть английское слово про эту штуку с Луной, которую вы сделали. Ну, как это будет, как вы говорите… falcefekaceja… а! Фальсификация! Вы устроили за фальсификацию!
- Откровения маньяка BTK. История Денниса Рейдера, рассказанная им самим - Кэтрин Рамсленд - Биографии и Мемуары / Триллер
- Афера - Стивен Фрей - Триллер
- Рискни (ЛП) - Кэррингтон (Керрингтон) Сэм - Триллер
- Молитва отверженного - Александр Варго - Триллер
- Вифлеемская Звезда - Абрахам Север - Триллер / Ужасы и Мистика
- Шантарам - Грегори Робертс - Триллер
- Дом без воспоминаний - Донато Карризи - Детектив / Триллер
- Убить Мертвых (ЛП) - Кадри Ричард - Триллер
- Кости под пеплом (СИ) - Вронская Елизавета - Триллер
- Когда страсть сильна - Блейк Пирс - Триллер