Шорохи - Дин Кунц

– Значит, они вернулись в Санта-Елену и возобновили преступные отношения, а затем допустили оплошность и Кэтрин забеременела – и ни одна живая душа ничего не заподозрила.

– Просто не верится, – поддержала Хилари. – Обычно, если уж приходится лгать, люди придумывают что-нибудь попроще, чтобы не запутаться. Легенда о Мэри Гантер слишком сложна и изощренна. Им приходилось жонглировать дюжиной шаров одновременно. И тем не менее – ни единого прокола!

– Ну, не так уж и «ни единого», – возразила миссис Янси. – Они допустили по меньшей мере два.

– Какие же?

– Например, уезжая в Сан-Франциско, чтобы при моем пособничестве произвести на свет младенца, Кэтрин рассказала соседям, что у Мэри Гантер родился ребенок. Это было ужасно глупо. Со слов Кэтрин выходило, будто Мэри подарила жизнь прелестному дитяти, но неясно было, мальчику или девочке. Ведь Кэтрин не могла знать пол своего будущего ребенка. Вот дуреха! Ей следовало сказать, что ребенок Мэри Гантер вот-вот появится на свет. Я, конечно, понимаю, что она ужасно нервничала и вообще у нее мозги были набекрень. Попробуйте сохранить душевное равновесие – после всего, что с ней годами делал Лео. И потом – необходимость скрывать беременность. Ясно, что она не могла предусмотреть все на свете.

– Не понимаю, – проговорил Джошуа. – Почему вы считаете, что сказать, будто Мэри Гантер уже родила, было серьезной ошибкой?

Миссис Янси спокойно гладила кошку.

– Как я уже сказала, ей следовало объявить соседям, что Мэри Гантер вот-вот разрешится от бремени и что она едет в Сан-Франциско, чтобы побыть рядом с подругой в тяжкое для той время. Тогда ей не пришлось бы всю жизнь придерживаться той версии, будто Мэри родила ребенка. Ничто другое не пришло ей в голову. И вот она явилась ко мне и произвела на свет близнецов.

Хилари ахнула.

Тони чертыхнулся.

Джошуа от изумления вскочил на ноги.

Белая кошка почувствовала всеобщее возбуждение и, подняв голову с колен хозяйки, с любопытством воззрилась на гостей. В желтых глазах полыхнули загадочные огни.

* * *

Чердак был велик, но все равно Бруно начало казаться, будто на него надвигаются стены. Праздность усугубила клаустрофобию. И он начал искать хоть какое-нибудь занятие.

Гантели надоели, прежде чем литые мускулы начало ломить от приятной усталости. Он взял с полки книгу и попытался читать, но никак не мог сосредоточиться.

В голове по-прежнему царил хаос. Фрай перескакивал с одной мысли на другую, подобно тому как рассеянный ювелир мечется по комнате в поисках пропавших драгоценностей.

Пытался разговаривать с собой мертвым.

Выискивал по углам пауков и безжалостно давил их.

Хохотал, сам не зная, над чем.

И плакал.

Проклинал Кэтрин.

Строил планы мщения.

Мерил чердак-спальню шагами: туда-сюда, туда-сюда.

Страстно желал покинуть дом и отправиться на поиски Кэтрин, но понимал, что выходить днем равносильно самоубийству. Бруно был уверен, что лазутчики Кэтрин рыщут по всей Санта-Елене. Ее друзья. Мужчины и женщины из запредельного мира. Все они сейчас ищут его. Да-да. Их много. Многие десятки. Он должен быть очень осторожен. Лучше дождаться сумерек. Хотя ночь – любимое время оборотней, он все же воспользуется преимуществом, которое дает темнота. Ночная мгла укроет его от всякой нечисти – так же, как спрячет их от него. Шансы уравняются. Исход борьбы будет зависеть только от того, кто окажется хитрее: он или Кэтрин. И уж если хитрость станет решающим фактором, у него есть все шансы на победу.

По какой-то иронии судьбы Бруно убедил себя в том, что днем в доме ему ничего не грозит, – а ведь именно здесь он тридцать пять лет подряд не знал ни минуты покоя. Сейчас резиденция Лео казалась ему надежным убежищем, последним местом на земле, где Кэтрин и ее приспешники станут искать его. Ведь как раз к этому-то она и стремилась: поймать его и доставить сюда. Он знал это. Знал! Она встала из гроба с одной-единственной целью – притащить его на вершину утеса, туда, где позади дома есть дверь прямо в земле, и замуровать его там навсегда. Вот что она обещала сделать, если когда-нибудь вернется с того света, чтобы наказать его. Он не забыл. Так что сейчас она меньше всего ожидает найти его здесь, в этом доме, на чердаке, оборудованном под спальню.

Он был так горд своей хитроумной стратегией, что громко, от души расхохотался.

Однако уже в следующий миг его словно током ударило. Ведь если она все-таки станет искать его в старом доме, если приведет с собой банду оборотней – достаточно, чтобы одолеть его, – тогда им не придется издалека тащить его. Стоит Кэтрин и его приспешникам схватить его здесь, как они тотчас швырнут его за роковую дверь, туда, где шорохи. Не пройдет и минуты.

Перепуганный насмерть, он снова вернулся к кровати и долго сидел там, рядом с самим собой, пытаясь убедить себя в том, что все будет хорошо.

* * *

Джошуа не сиделось на месте, и он стал нервно вышагивать взад и вперед по одной из цветастых ковровых дорожек.

Рита Янси продолжила свой рассказ:

– Когда у Кэтрин родились близнецы, она поняла, что хитроумная ложь о Мэри Гантер оказалась несостоятельной. Жители Санта-Елены готовились к встрече с одним ребенком. Как ни объясняй появление второго, неизбежно возникнут подозрения. Не дай бог, знакомые узнают о том, чем она занималась вместе с отцом. Это было бы слишком – после всего, что выпало на ее долю! Кэтрин рвала и метала. Целых три дня ее трясло, как в лихорадке, она бредила. Врач давал ей снотворное, но оно не всегда помогало. Она вела себя как буйнопомешанная. Я уже начала подумывать: не вызвать ли полицейских, чтобы увезти ее в психушку. Но, конечно, мне это совсем не улыбалось.

– Бедная женщина нуждалась в помощи врача-психиатра, – сказала Хилари. – Три дня лихорадки могли оставить след на всю жизнь.

– Возможно, – ответила миссис Янси. – И все-таки у меня были связаны руки. Понимаете, если вы содержите шикарный бордель, вы будете всеми силами избегать встреч с блюстителями порядка – кроме тех случаев, когда они приходят за своим жалованьем. Обычно копы не трогают таких, как я. В конце концов, среди моих клиентов было немало влиятельных политиков и состоятельных бизнесменов, так что копы не позволяли себе никаких налетов, никаких рейдов. Но отправь я Кэтрин в клинику – провалиться мне на этом месте, если бы газеты тотчас не раздули это до небес, и тут уж копам хочешь не хочешь, а пришлось бы вмешаться. После такой огласки им бы уже никак не удалось оставить меня в покое. Безвыходное положение. Я бы лишилась всего. И врач боялся, что его карьера рухнет, если пациенты узнают, что он обслуживает проституток. Это сейчас на такие вещи смотрят сквозь пальцы: врач не пострадает, даже если будет стерилизовать крокодилов теми же инструментами, какими пользуется у себя в кабинете. Но тогда, в 1940 году, люди были… щепетильнее. Так что, как видите, мне приходилось думать о себе, а также о благополучии врача и моих девушек…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});