Дети войны. Народная книга памяти - Коллектив авторов

На улице все плясали, кричали. Комендант орал матом и стрелял из винтовки, потом из пистолета. Пока не расстрелял все патроны.

А потом мама чуть не каждый день ходила с женщинами на станцию Сандово встречать отца. Думала, он вот-вот приедет. Через станцию шли эшелон за эшелоном без остановки. На Дальний Восток, как потом оказалось. И шли эшелоны с бывшими заключёнными фашистских концлагерей. На вагонах было написано: «Позор предателям Родины!»

Отец приехал только в начале ноября. И увёз нас на Украину, где стоял его полк.

Малый ломтик большой войны

Хачиков Вадим Александрович, 1933 г. р

Заслуженный работник культуры РФ, член Союза журналистов России с 1962 года, ветеран журналистики Ставрополья. Отличник радио и телевидения.

Спасибо, «Снежная королева»!

Есть у поэта, известного барда Виктора Берковского, щемящая душу песня на стихи Дмитрия Сухарева «Вспомните, ребята!». Она обращена к нам, сверстникам поэта, – мальчишкам военных лет, которые должны хранить в памяти те страшные события, не забывать тех, кто ушел на фронт и не вернулся, ведь «скоро, кроме нас, уже не будет никого, кто вместе с ними слышал первую тревогу». Да, как ни печально, вслед за участниками войны начинают уходить из жизни и ее малолетние свидетели.

Вадим, 1941 год

Я не слышал свиста путь и грохота взрывов. Не видел убитых и раненых. И вообще ощутил, главным образом, только трудности военного времени. Можно сказать, что война задела меня лишь краешком, хотя и достаточно больно. Но увидеть и пережить пришлось немало. Помню хорошо и первый день войны, которая ворвалась в мирную жизнь так неожиданно.

Июнь 1941 года. Я живу в Ставрополе, куда мои родители переехали из Пятигорска вместе с краевыми организациями, в которых работали. Окончив второй класс, наслаждаюсь летними каникулами. И вдруг событие – приехал Театр юного зрителя! Не помню откуда. Но главное, что был в его репертуаре спектакль «Снежная королева», который мне очень хотелось посмотреть.

Увы, это мне не удавалось почти до самого конца гастролей – все время мешали какие-то обстоятельства. И только в воскресенье, 22 июня, наконец долгожданное чудо свершилось. Принаряженный, радостный, я вошел в зал Летнего театра. Помню, как вместе со всем залом бурно переживал приключения Кая и Герды. Как, радуясь счастливому концу, вышел из театра. И тут меня встретил отец. Еще издали я увидел: он чем-то очень расстроен. А подойдя ближе, услышал: «Ты знаешь, началась война…»

Мы с отцом очень хотели как-то помочь фронту, но единственное, что могли сделать, это сдать «в фонд обороны» наши лыжи.

Поначалу, помнится, она не очень ощущалась. Даже призванный на военную службу отец вернулся очень скоро – был комиссован, не доехав до фронта. Мы с ним очень хотели как-то помочь фронту, но единственное, что могли сделать, это сдать «в фонд обороны» наши лыжи. Вспоминаются также первые очереди за хлебом, тогда еще не слишком большие и не утомительные. Но, кажется, уже появились хлебные карточки, которые было страшно потерять.

Дыхание войны стало ощутимым позже. Тревожные разговоры старших о сводках с фронта, который все приближался к Северному Кавказу. Обилие военной техники и людей в форме на тихих ставропольских улицах. Меня очень поразила однажды женщина в форме танкиста – галифе, сапоги и шлем, из-под которого вырывалась копна черных курчавых волос.

Отец позже все-таки ушел на фронт добровольцем. Но другие-то мужчины и парни уже тогда все уходили и уходили на фронт. Их, обритых наголо, можно было видеть повсюду: у вокзала, на призывных пунктах, во дворе военкомата и просто на улицах шагающих нестройной колонной. Торжественно и печально звучали трубы сопровождавшего их оркестра. И само зрелище было грустным и тревожным. Вот почему сегодня так волнуют сердце слова песни:

Вспомните, ребята,Вспомните, ребята,—Разве это выразить словами —Как они стояли у военкоматаС бритыми навечно головами.

Много всякого обрушила на наши детские плечи война. И все же я думаю, что тем, кто посмотрел утром 22 июня «Снежную королеву», в какой-то мере повезло – тот заряд радости, который подарил чудесный спектакль, помог нам легче пережить хотя бы первые удары страшного времени.

Счастливчики

Ловкачи, убежавшие от войны. Счастливчики, не знавшие смертельных опасностей прифронтового бытия, ужасов оккупации и трагических последствий «пребывания на оккупированной территории»… Так или примерно так говорят о тех, кто был эвакуирован из мест, занимаемых врагом. Конечно, их не сравнить с фронтовиками. Или с мирными жителями, побывавшими в зоне военных действий. Но есть в их судьбах и многое другое, о чем могу рассказать, испытав все «прелести» эвакуации.

Отец, Александр Карпович Хачиков

Мама, Валентина Ионовна Хачикова, незадолго до войны

Дыхание войны, далекой до поры до времени от нашего Ставрополя, стало вдруг очень ощутимым летом 1942 года. В конце июля пошли разговоры об эвакуации как о деле решенном. Уезжали мы с мамой. Отец, по болезни освобожденный от военной службы, был зачислен в истребительный батальон и оставался оборонять город.

Отъезд был назначен на первое августа. Рано утром мы явились к маминому учреждению, погрузили вещи в кузов полуторки, но тут маму позвали в здание – вместе с другими сотрудниками уничтожать секретные документы. Прошел час, другой, а полуторка все стояла. Наконец около одиннадцати, видимо, было получено распоряжение немедленно уезжать. Мама и ее коллеги торопливо забрались в кузов, и машина тут же рванулась с места. Ехали мы в Невинномысск, где нас ожидал эшелон.

Было очень тревожно. Фашисты приближались к Ставрополю и, как оказалось, на следующий день заняли его. Над нами уже шел воздушный бой – я видел, как гонялись друг за другом самолеты с красными звездами и черными крестами на крыльях. Время от времени сверху слышался треск пулеметных очередей – иногда они сбивали листья с придорожных деревьев совсем близко от нас. Вдоль дороги располагались войска.

Едва успели втащить в тамбур свои вещи, как эшелон тронулся. А через несколько минут станцию начали жестоко бомбить. Война преследовала нас по пятам.

Их казалось очень много – достаточно, чтобы задержать наступающих фашистов. Но взрослые понимали, что это не так, – потому и торопились уехать. Мы подкатили к железной дороге, что называется в последний момент, когда к вагонам, предназначенным для нашей отправки, уже цепляли паровоз. Едва успели втащить в тамбур свои вещи, как эшелон тронулся. А через несколько минут станцию начали жестоко бомбить.