Лазоревый день. Книга первая - Игорь Вереснев

время Прыжка. «Придай сущностям форму знакомых образов», — прозвучал в мозгу совет-приказ. Образы… Турнир. Поединок. Воин.

Световой ураган, летящий на неё, рассыпался, замер кольцом маленьких, трепещущих огоньков. Факелы, врезанные в стены из дикого камня. Мрачный зал без дверей и без окон. Древний замок, пропитанный затхлой сыростью. Под высокими, тонущими во тьме сводами гулко разносится звон мечей, бряцанье доспехов и топанье кованых башмаков. А внизу два рыцаря, алый и лазоревый, ведут поединок. У каждого в руке меч, на плече — щит, шлем закрывает лицо, поверх камзола — кольчуга. Доспехи, вооружение — всё одинаково. За исключением цвета. И размеров.

Алый был заметно выше и шире в плечах, а меч его — просто громаден. Методично размахиваясь, он обрушивал меч на противника. Каждый удар, принятый щитом или клинком, заставлял лазоревого пошатнуться. Он не столько бился, сколько старался ускользнуть, уклониться, надеясь больше на скорость и ловкость.

Русана оглядела себя. У неё тоже был меч в руке — бронзовая игрушка, подаренная когда-то Зурси, вместо доспехов — травяная юбка, сплетённая Арояном. Хорош воин! Чем она поможет Хайса в таком облике?

Изменить собственный образ не получалось. Закусив от досады губу, Орелик побежала к бойцам. Кажется, они вообще не заметили её присутствия, — тем лучше! Воспользовавшись очередной атакой гиганта, она метнулась к нему за спину. Подло было нападать вот так, сзади, но что ей оставалось? Вблизи алый выглядел ещё громаднее, — настоящая башня! Размахнувшись, Русана что было силы рубанула по спине, выше пояса.

Меч беспомощно звякнул, отскочил, лишь руки заныли. Рыцарь и ухом не повёл. Рубил и рубил противника, крутясь со стороны в сторону. Русана растерялась. До рук, шеи, ей было не дотянуться. Оставались ноги, — стальные пластины защищали голень и бедро только спереди. Нужно дождаться, когда он остановится…

В этот раз меч проткнул лосины из толстой и крепкой кожи. Насколько глубокой получилась рана, Орелик не поняла, но рыцарь её почувствовал. В голове пророкотало, словно раскат близкого грома: «Орайре, уйди из-под ног!» От неожиданности Русана и впрямь отпрянула, споткнулась, растянулась на каменных плитах. А поединок продолжался. Мимолётная передышка для лазоревого закончилась, он так и не сумел ею воспользоваться. И теперь вновь метался между алыми вспышками огромного меча.

Русана вскочила. Что ж, она нашла уязвимое место. «Уйди!» — снова громыхнуло в ушах. Но она была готова к этому, скользнула за спину… Гигантская нога в кованом башмаке взметнулась навстречу. Давний хук от Крамных был лёгкой пощёчиной по сравнению с этим. Русана отлетела в сторону, словно тряпичная кукла. Грохнулась на спину, проехалась, сдирая кожу с голых лопаток и окончательно «затормозила», — затылком о стену. Полыхнуло в глазах, и мрак, скопившийся под сводами замка, рухнул, погребая её под собой.

Сколько была без сознания, Орелик не знала. Удивилась лишь, что созданный фантазией образ не рассеялся, что она по-прежнему лежит бесполезным кулем в углу тёмного зала. Разбитая голова, изодранная спина, грудь, чудом не проломленная от удара громадной подошвы, болят так, будто всё произошло в реальности. И липкая тёплая струйка, сбегающая по шее, и противный вкус крови во рту, — всё реально!

Турнир продолжался. Русана ошибалась, когда думала, что у лазоревого рыцаря есть преимущество в ловкости и скорости. Алый не был неповоротливой громадиной, он играл, забавлялся со слабым и наглым противником. Теперь забава подходила к концу. Удары становились гуще и точнее. Алый больше не давал лазоревому возможности выскользнуть, теснил, загонял в угол. В тот самый, где лежала его орайре. Они были рядом, несколько шагов и всё закончится. Отчаянная попытка не удалась, Орелик ничем не смогла помочь своей ртаари. Неверно выбрала образ?

Лазоревый рыцарь споткнулся. Не удержал очередной удар, отпрянул назад, теряя равновесие. Стена была близко, он уперся в неё щитом и спиной, стараясь предотвратить падение. Попытался оттолкнуться, выпрямиться, но сил не хватило, и рыцарь медленно съехал на пол. А гигант заносил меч над головой для последнего, завершающего удара. Готовился вложить в него всю свою мощь.

Русана понимала — Турнир закончен. Сейчас перестанет существовать Хайса. Затем исчезнут её орайре. В том числе и бывшая чужеземка. А потом алая Хранительница узнает, что Ирис и Саши несут в себе гены двух рас. И немедля ликвидирует потенциальную опасность…

Она буквально увидела корчащиеся, чернеющие тела малышей. Сама не поняла, как сумела вскочить. Шагнуть навстречу, выставить перед собой оружие.

Алый клинок разрезал лезвие её меча, словно то было сделано из картона, а не бронзы. Но дальше на его пути стало кое-что крепче, чем бронза. Крепче стали и алмаза. Там была плоть матери, защищающей своих детей, и плоть ребёнка, заслонившего мать.

Меч вонзился, всколыхнув волну невозможной, адской боли. И завяз. Сквозь боль Русана ощутила досаду гиганта — удар не получился. Клинок резко дёрнулся вниз и назад, освобождаясь. Тут же вновь взлетел над головой.

Удар, принятый Русаной, оказался для алого последним. Быстрая, словно молния, лазоревая вспышка рядом, и меч, пусть меньше и короче того, что пронзил девушку, но такой же крепкий и острый, вошёл снизу вверх в лицо гиганта, прямо в прорезь забрала, — Хайса успела подняться на ноги.

Алый застыл, будто каменный истукан. Орелик ощущала, как досада сменилась недоумением, недоверием, пониманием. Формы его начали струиться, переливаться всеми цветами радуги. Всё происходило слишком медленно, у неё не было времени и сил проследить трансформацию до конца. Боль терзала всё тело. Борясь со страхом и тошнотой, Русана опустила глаза. Меч рассёк её от диафрагмы до низа живота, войдя глубоко, до самого позвоночника. Но крови не было. Вместо этого края раны почернели, обуглились и медленно раздвигались. Смотреть, как вывалятся внутренности, не хотелось, Русана попробовала закрыть глаза.

Исчезли факелы на стенах, и сами стены, и чёрный мрак под высокими сводами. Исчезли рыцари, замершие в последнем пируэте смертельного танца. Она лежала на кушетке в своей комнате, и Шорих смотрела на неё с ужасом и восхищением.

Боль не ушла. Стала сильнее, если такое возможно. Тело горело изнутри и снаружи, огонь выжигал лёгкие, сушил кровь в артериях и венах. Русана не могла даже застонать, лишь шевелила непослушными губами.

Она, и правда, горела. Созданный образ прилип так, что не отодрать, намертво. Клинок ртаари, пронзив живую плоть, воспламенил её. Рассечённая брюшина рассыпалась в пепел, вся нижняя половина торса стала одним чёрным тлеющим костром. Пожар расползался, уже трескалось и темнело мясо на бёдрах, таяла кожа на груди, обнажая ребра.

Откуда-то сверху наплыло