Мария Медичи - Мишель Кармона

Ее письмо примечательно. «Война справедлива только когда необходима», — пишет она Людовику XIII. Она доказывает сыну, что никакая прямая опасность королевству не угрожала, что он был арбитром мира в делах христианства и ничто не заставляло его самого выходить на арену войны. Несколько слов о народах — жертвах войны и обращение к памяти Генриха IV, воспоминание о котором все еще живо в сердцах французов, и одновременно с этим — восхваление собственной политической мудрости во времена регентства.

Упоминание о Генрихе IV нисколько не взволновало Людовика XIII. 22 октября он на словах передал Мазарини, что, несмотря на видимость, письмо является не призывом к согласию, а осуждением позиции Франции и, кроме того, королеве-матери было бы неплохо передумать и не отправлять Клозеля к герцогу де Роану, пытаясь вовлечь его на путь предательства. Мазарини передал ответ Марии: сказать ей было нечего — Клозеля арестовали, и он во всем признался.

На этом Мария Медичи прекратила свои попытки. Война затягивалась. Неудачи французских войск способствовали тому, что папа подтвердил законность, с точки зрения церкви, брака Гастона Орлеанского. Именно в этот момент Мария обратилась к Испании с просьбой об увеличении своего содержания. Ее просьбы не удовлетворили, поскольку ее постоянные жалобы то на одного, то на другого в конце концов вызывают или отставку, или немилость. На небосводе загорается звезда новых фаворитов — братьев Фаброни. Как и во времена Кончини, правда, в уменьшенном виде, они получают подарки и денежные выплаты.

А пока возобновляется война. Май 1636-го! Это стало началом полугодового периода тяжелых испытаний для Франции.

Гастон и граф де Суассон

Франция вела военные действия без особого успеха в Италии и на море, армия Конде завязла во Франш-Конте, в Эльзасе Хагенау угрожала опасность, на северной границе Пикардию и Шампань охранял всего лишь войсковой заслон. Этим воспользовался кардинал-инфант и атаковал Ла-Капель 3 июля. К жителям Пикардии и Шампани он обратился с манифестом, в котором заявил, что «Их Величества решили не складывать оружия, пока королева-мать Всехристианнейшего короля не будет удовлетворена и довольна».

Кардинал-инфант захватил Ла-Капель, Вервен, Боэн, Катле, переправился через Сомму 4 августа. Корби осажден, а через 9 дней капитулирует.

В Париже царит смятение. Амьен в опасности. Столицу поспешно готовят к обороне. 1 сентября армия под командованием Гастона Орлеанского покидает Париж, 13 сентября переправляется через Уазу и вступает в Пикардию. Испанцы очень быстро отходят: в разоренной местности войска не могли найти продовольствия, распри офицеров кардинала-инфанта лишили армию ее боевого духа. 15 сентября испанская армия снова переправляется через Сомму и захватывает Корби, но 14 ноября 1636 года французы отбивают город. В Париже успокоенный король приказывает служить благодарственные молебны.

На других фронтах положение тоже стабилизировалось. Ответом на разочарования во внешней политике стали, однако, первые зловещие сигналы кризиса внутри королевства.

Неисправимый Гастон снова пустился в заговоры. Испания никогда не прерывала с ним отношений, будучи уверенной, что его завистливая и непостоянная натура быстро возьмет верх и принц может быть одинаково полезен как в ссылке, так и во Франции. Их расчет полностью оправдался: 14 февраля 1635 года Пюилоран был обвинен в сговоре с Испанией и заключен в Венсенский замок, где умер от крапивной лихорадки. Место злого гения при Гастоне занял аббат де Ла Ривьер, но и этот 5 марта оказался в Бастилии. После него тесный союз между Гастоном Орлеанским и графом де Суассоном начал готовить граф де Монтрезор.

Гастона назначили главнокомандующим армии, отправлявшейся в Пикардию, а графа де Суассона — его лейтенантом. Поскольку оба были неспособны командовать, то Ришелье отправил в армию Людовика XIII, что дало ему возможность, прикрываясь королем, командовать самому. Озлобленные Гастон Орлеанский и граф де Суассон немедленно ринулись в заговор, подготовленный их приближенными: речь шла ни много ни мало об убийстве кардинала в Амьене. Но в решающий момент заговорщики не получили сигнала Гастона, и теперь опасность быть преданными герцогом, как он это много раз уже проделывал, нависла над графом и другими участниками заговора. Поэтому возвратившись в Париж, граф запугал герцога арестом и убедил его бежать в ночь с 19 на 20 ноября. Гастон отправился в Гиень, а граф — в Седан.

28 ноября Мария Медичи узнала об этом в Брюсселе, и ее надежды возродились. Кардинал-инфант был готов помочь Гастону Орлеанскому. Марию просят отослать Гастону в Гиень деньги, а кардинала-инфанта — за три месяца собрать 100 всадников и 800 пеших солдат.

Однако Гастон до Гиени не доехал. По дороге он размышлял, а остановившись в Блуа, отправил брату полное раскаяния письмо. Снова начинаются переговоры, и Гастон, по своему обыкновению, их затягивает. Он требует гарантий для жены (что говорит в его пользу), и король их ему дает. Теперь он просит их для королевы-матери. Это что-то новенькое! И Людовик XIII сразу показал зубы. Он перекрыл подступы к Блуа и созвал совет, который решил, что король в случае необходимости станет во главе армии, чтобы вынудить Гастона Орлеанского уступить. Подтверждая слово делом, Людовик покинул Париж, но уже в Фонтенбло получил сообщение о принципиальном согласии Гастона. Речь уже не шла о королеве-матери: Гастон просил 500 000 ливров для уплаты долгов и содержание для жены. Людовик согласился, и 8 февраля 1637 года оба брата встретились в Орлеане, чтобы скрепить примирение.

Разочаровавшись в который уже раз, Мария Медичи не отказывается от мысли победить своего сына. Слишком хорошо зная о его непостоянстве, она подозревает, что свежеподписанный договор будет иметь для него весьма относительную ценность — как и все остальные. Она задумала заключить брак восьмилетней дочери Гастона и Марии де Монпансье с графом де Суассоном, по-прежнему находящимся в Седане. Граф готов идти войной на кардинала, но ему нужны 400 000 ливров. Это огромная сумма для Испанских Нидерландов, казна которых пуста. Получив выговор от Марии Медичи, кардинал-инфант передает в Мадрид аргументы, данные ему королевой-матерью, в пользу заключения соглашения с графом: в отличие от двуличного Гастона, граф — человек решительный и бескомпромиссный, и графу легче, чем испанцам, воспользоваться народными волнениями во Франции, которые доставляют сейчас серьезные неприятности Людовику XIII. 28 июня 1637 года кардинал-инфант подписывает договор с королевой-матерью, представляющей графа де Суассона, по которому тому гарантируют 500 000 ливров на сбор и содержание армии. Мария Медичи обязуется никогда не вступать в переговоры с Ришелье и считать себя удовлетворенной, когда кардинал будет «отстранен от службы королю» либо в результате немилости, либо в связи со смертью, при этом она приложит все усилия для восстановления мира между Францией, Испанией и империей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});