Немного о себе - Редьярд Киплинг

Когда я грелся на солнышке, ко мне подошел незнакомец, рассказавший про идолов. Он указал рукой на узкое скалистое ущелье: «Если бы я изобразил этот пейзаж на холсте, любой газетный критик в Англии обвинил бы меня во лжи».

И действительно, сумасшедший поток сбегал с синей горы по узкому небесно-голубому ущелью; и гора, и ущелье были испещрены розовыми пятнами; совершенно невообразимая сосна стояла над водой, словно на часах. Я отдал бы многое за то, чтобы увидеть на полотне точную копию этого пейзажа. Незнакомец же удалился, бормоча себе под нос какие-то жалобы (по-видимому, на Академию художеств).

Гид, которого натравил профессор, отыскал меня у реки и позвал «посмотреть на храмы».

Я в сердцах проклял все храмы, потому что в этот миг лежал, распростершись на теплом песке под сенью высокой скалы. «Очень красивые храмы, — настаивал гид, — идите, смотрите; скоро закроют, потому что жрецы перевели стрелки часов вперед». Дело в том, что Никко опережает на полчаса стандартное время, туристы же, которые обычно прибывают сюда в три часа, едва успевают осмотреть все храмы до четырех, а это официально установленное время закрытия. Жрецы обнаружили это несоответствие, лишавшее церковь того, что ей причитается, и, будучи ее верными слугами, стали переводить часы. Теперь в Никко, где не понимали, какую ценность представляет время, все вполне удовлетворены.

Прокляв храмы, я совершил глупость, и мое несчастное перо уже не сможет должным образом оправдаться за это. Мы поднялись наверх по лестнице, выложенной серыми каменными плитами, и там придорожные криптомерии показались нам детьми в сравнении с гигантами, которые накрыли нас тенью у стен храма. Между стволами стального цвета мелькало что-то красное. Это был мост микадо. Кстати, Великий Повелитель, который убил нищего у ручья, остался очень доволен своим экспериментом. Затем, пройдя мощную каменную арку, мы вышли на великолепную площадь, гудевшую от стука молотков. Около сорока мужчин обстукивали столбы и ступеньки, как мне показалось, кумирни, построенной из сердолика и в изобилии покрытой золотом. «Это склад товаров, — бесстрастно сказал гид. — Они обновляют лакировку. Сначала снимают старую».

Вы когда-нибудь удаляли лак с деревянной поверхности? Я изо всех сил принялся молотить по столбу, и после нескольких ударов мне удалось отслоить крохотный кусочек красного роговидного вещества. Не обнаруживая своего изумления, я поинтересовался названием еще более прекрасной кумирни, стоявшей в дальнем конце двора. Та тоже сверкала красным лаком, но над ее главным входом были вырезаны три обезьяны: одна зажимала лапами уши, другая — рот, третья закрывала глаза.

— Это здание служило конюшней, — пояснил гид. — Когда-то даймё держал здесь своих лошадей. Эти обезьяны — троица, которая не хочет слышать зла, говорить о зле, замечать зло.

— Еще бы, — сказал я, — неплохая заставка для конюшни, где конюхи воруют зерно! — Меня сильно рассердило то, что я пал ниц перед обыкновенным складом и конюшней. Правда, равных им по красоте не найти в целом свете.

Затем мы вошли в храм или гробницу (точно не помню, что это было) сквозь резные ворота, сооруженные из двенадцати столбов. Все они сплошь покрыты резными изображениями трилистника. Верхушки трилистника смотрели на восток. Однако на одном из столбов трилистник был развернут вершинами на запад.

«Делай всех одинаково — нехорошо, — сказал гид выразительно, — обязательно случится плохое. Сделай один другой — все хорошо. Все спасай его. Ничего тогда не случится».

Насколько я понял гида, намеренное нарушение идентичного расположения рисунка на столбах служило как бы жертвой, которую Великий художник принес богам, ревниво относящимся к искусству людей. В остальном он был волен поступать, как ему нравилось (а творил он, как сам бог): с лакированным деревом, эмалью и инкрустациями, резьбой, бронзой и чеканкой. Отчитываясь за работу перед богами,

«Верните мне первые шесть лет детства и можете взять все остальные», — так начал свою автобиографию Киплинг.

Он был счастлив в Индии, куда за семь лет до его появления на свет переехали его родители

Бомбей. Дворец вице-короля

Вице-король Индии лорд Керзон и махараджа Патьяла

Сипаи — индийские солдаты в составе британской колониальной армии

Церемония провозглашения короля

После «семилетней каторги», как называл Киплинг свою работу в газете, он отправляется в кругосветное путешествие. Его любовь к странствиям во многом вдохновлялась книгами любимых писателей — Жюля Верна и Роберта Стивенсона

Лорд Робертс — один из «строителей империи», герой колониальных войн в Индии, Афганистане и Южной Африке

Четыре поколения правителей Великой Британии, певцом которой называли Киплинга его соотечественники. Королева Виктория и три будущих короля — ее сын Эдуард VII (справа), внук Георг V и правнук Эдуард VIII

Уинстон Черчилль, восходящая звезда британской политики, получил «боевое крещение» на англо-бурской войне

Киплинг первым создал «непарадный» портрет английской армии, сделав главными персонажами своих стихов простых солдат и офицеров.

На снимке: Киплинг (сидит справа) и его герои

Стихотворение «Бремя белых» на долгие годы стало «Символом веры» англичан, своеобразным оправданием колониальной политики Великобритании

Твой жребий — Бремя Белых!Как в изгнанье, пошли Своих сыновей на службуТемным сынам земли;На каторжную работу —Нету ее лютей, —Править тупой толпою То дьяволов, то детей.Твой жребий — Бремя Белых!Терпеливо сноси Угрозы и оскорбленьяИ почестей не проси;Будь терпелив и честен,Не ленись по сто раз —Чтоб разобрался каждый — Свой повторять приказ.Твой жребий — Бремя Белых!Забудь, как ты решилДобиться скорой славы,— Тогда ты младенцем был.В безжалостную пору,В чреду глухих годинПора вступить мужчиной,Предстать на суд мужчин!

Бирма. Храм Шуэ-Дагоу в Рангуне Китай.

Крестьяне едут на заработки в город

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});