Я иду искать... Книга первая. Воля павших - Олег Верещагин

Здесь слова были прямы и жёстки, как лезвие меча. И так же отто-чены. И так же ими можно было убить.

…Бранка отлетела на обочину, едва удержавшись на ногах. В руке Олега сверкнул меч.

— Не смей её оскорблять, падла! — прохрипел Олег, левой доставая камас.

Гоймир отскочил, скалясь:

— Оно лучше!

Неизвестно, хотел ли он вправду убить Бранку, но своего добился. Олег стоял напротив него с оружием в руках — почти такой же злой.

Смерть. Смерть для одного из тех, кто называл себя друзьями. И Бранка больше ничего не могла предпринять — подняв руки к подбородку, она съёжилась на обочине, отчаянно следя за движениями мальчишек.

Они кружили, вышагивали — медленно, вкрадчиво — по камню друг напротив друга. Ни один удар ещё не был нанесён. Мальчишки почти пластались по дороге, карауля движения противника. Ещё месяц назад у Олега не было бы шансов. Но сейчас дела обстояли немного иначе.

Ярость подвела Гоймира. С коротким хриплым криком он метнулся вперёд, целя мечом в бедро, а камасом — в горло Олега. Тот подскочил как мог высоко, ударил Гоймира ногой в плечо, мечом отбил камас. Гой-мир отшатнулся, отбежал на несколько шагов, сохраняя равновесие, крутнул перед собой, проверяя, как его слушаются руки, восьмёрки в обеих плоскостях. Прорычал:

— Бейся! — и снова рванулся вперёд, занося меч для убойного удара наискось в плечо. Скользнув по клинку Олега, вскинутому навстречу, лезвие ударилось о небольшую медную гарду — тут её называли «огниво» — и отс-кочило. Брызнул фонтан искр…

Если честно, Олег всё никак не мог поверить, допустить, что ему надо сражаться в полную силу.

Камас мелькнул вдоль бедра Олега — в самый последний момент мальчик сменил ноги в стойке и ударил Гоймира в скулу кулаком с зажа-той рукоятью меча, как кастетом. Удар наверняка свернул бы Гоймиру челюсть и вышиб из него сознание, но горец — воин и потомок воинов! — выскользнул из-под неожиданного выпада. Рысья морда на рукояти ме-ча Олега разорвала Гоймиру кожу на скуле, брызнула кровь — Гоймир от-скочил волчком, описав вокруг себя смертельный кокон обеими клинка-ми и застыл на широко расставленных ногах, не пытаясь вытереть кровь и не сводя глаз с Олега. А тому вдруг вспомнилось из "Василия Тёркина":

И глядят в глаза друг другу.

Зверю — зверь. И враг — врагу.

Да нет же, не может быть! Но меч горца словно независимо от руки, сам по себе, скользнул вперёд в открытом колющем фехтовальном выпаде. В том самом, который как-то показал Гоймиру Олег… Прямо в грудь… Тот машинально отмахнулся камасом — и ощутил острую боль в левом плече. Вскрикнув, Олег скосил глаза… и увидел, как из его тела быстро, по-змеиному, выскользнул камас Гоймира. Вокруг раны на ковбойке рас-ползалось тёмное пятно, и Олег выронил камас — просто пальцы сами ра-зжались.

Бранка закричала, словно ранили её. Олег пятился, мечом отбивая удары горца с обеих рук — тяжёлые, неистовые, наполненные злой силой. Да, Гоймир хотел его убить. Бешеное лицо его словно плавало в каком-то дурнотном тумане, на белых губах пузырилась густая пена.

Второе ранение Олег получил вновь камасом — в правый бок. Боли почти не было, но острое жжение подсказало ему, насколько серьёзно его задело в этот раз. Рана не кровоточила, и это только подтвердило опас-ность. На этот раз Олег отплатил немедленно — меч ткнул Гоймира под рёбра слева, скользнул по ним и раскроил одежду и тело до подмышки. Гоймир словно и не заметил этого — бросившись на клинок, он обрушил свой меч на голову Олега с диким, выворачивающим нутро воем. Олег успел вскинуть оружие, но сила отвесного удара была такова, что Олег не удержал защиту. Впрочем, меч Гоймира отклонился — вместо того, что-бы раскроить Олега до пояса, ударил плашмя.

Ноги мальчишки подкосились, перед глазами всё смешалось — и он рухнул навзничь к ногам Гоймира.

Но через секунду лицо горца из бешеного стало удивлённым — Гой-мир повалился ничком, не выпуская из рук оружия. Бранка, округлив гла-за, стояла над ним, держа в руке увесистый булыжник.

— Ты… — Олег с огромным трудом приподнялся на локте. — Ты его убила?

— Не знаю, — Бранка выронила камень, но голос её звучал твёрдо. — Он бы тебя не сжалел.

Олег вспомнил лицо Гоймира и, мысленно вздрогнув, согласился с Бранкой: убил бы. Точно. Ему и сейчас было определённо скверно — в ушах шумело, тело каким-то образом ухитрялось раскачиваться так, что тошнило, словно при корабельной качке.

— Идти… идти можешь? — голос Бранки доносился глухо, словно через

вату. Олег нашёл в себе силы пошутить:

— Если не смогу — прирежешь?

— Вольг, не к месту шутишь, — голос Бранки стал умоляющим. Мальчишка хотел произнести что-нибудь назидательно-ободряющее, но вместо этого искренне и без испуга произнёс угасающим голосом:

— Ты знаешь, а я, кажется, умираю… — и он распластался на дороге.

Бранка никоим образом, к счастью, не впала в панику — хотя вооб-ще-то обстановка к этому располагала: одна на пустынной дороге рядом с двумя потерявшими сознание парнями, один из которых истекает кро-вью, а второй вот-вот очнётся и прирежет первого.

Бранка много раз делала вещи, которые девушке делать не пола-гается по меркам не только мира Олега, но и здешних мест. Она была сильной, закалённой и не раз проходила по пять-десять вёрст, неся на плечах двухпудовую овцу. Олег весил пуда четыре, но и до города всего пара вёрст…

Оторвав рукава у рубашки (вспомнилось, она уже делала это, ког-да отдала этому парню свои чуни!), Бранка туго и быстро перевязала ра-ны мальчика, который так и не пришёл в себя, а потом тяжело, но уве-ренно взвалила его на плечо — на подушку из плаща — стараясь не разбе-редить раны. Вздохнула, собираясь с силами, призвала на помощь всех богов… Бранка уже решила попросить Гостимира пару дней побыть до-ма — на тот случай, если Гоймир снова явится выяснять отношения. По-морщилась, представив себе лицо брата — они же с Гоймиром друзья! Но в Гостимире Бранка была уверена — не откажет…

Всё это она думала, уже шагая по дороге. Светловолосая голова Олега раскачивалась в такт шагам девушки, и она вдруг испытала прилив острой, почти болезненной нежности.

— Ты не умирай, — сказала она, прикоснувшись губами к этим мягким во-

лосам. — Лада, сделай так, чтоб не умер он. Не то уйду за ним. Уйду — вот слово… — и, продолжая шагать, тихо заговорила старинное заклятье на счастье:

Да не сойдутся берега Да не обманет верный друг,у бешеной реки. останется стеной.Да не возьмёт тебя тоска Да не сведёт любимый рукв железные тиски. не за твоей спиной.Да ты сама, не оступясь, Да не упрячешь за душойпо жёрдочке пройдёшь. постыдного гроша.Да никогда в сплошную грязь Да не окутается ржойлицом не упадёшь. летящая душа…

…Гоймир провёз щекой по камню, задавил в себе стон и сел, огля-дываясь вокруг. Он был один, голову раскалывала боль. Прикоснувшись к волосам, мальчик ощутил тёплую липкость и острую вспышку всё той же боли…

— Она сзади била, — сказал Гоймир и удивился тому, как дико звучит его голос. — О боги… сзади била… — в голосе прозвучало недоверие. Он сно-ва тронул голову и посмотрел на пальцы, а потом — засмеялся горьким, стонущим смехом, внезапно отчётливо поняв, насколько была нелепа его затея. Даже если бы он убил Вольга — что дальше? Бранка возненавидела бы его. А убить ЕЁ он не смог бы никогда, он лгал себе и Олегу.

Жизнь превратилась бы в сплошную муку мученическую…

А сейчас? Встретивший свою пятнадцатую весну, Гоймир во многом жил моментом, и ему казалось, что тоска и боль будут сопровождать его до конца жизни. От этого можно избавиться, если…

Он посмотрел на лежащий рядом камас и, подняв его, повернул ос-триём к себе, целя в живот. Один точный удар на всю длину лезвия… недолгая вспышка боли… покой.

В следующую секунду он выронил оружие, тонко зазвеневшее на камне — словно камас заплакал. И в ответ ему заплакал сам Гоймир. За-дыхаясь, судорожно всхлипывая, покачиваясь и не вытирая льющихся по лицу слёз.

Нет, он ни на секунду не испугался смерти или боли. Он боялся своей трусости — убить себя сейчас и было бы — трусость. Но, чтобы жить — казалось Гоймиру — нужны будут какие-то запредельные силы…

* * *

Небольшая, уютная комната неопределённо, но отчётливо принад-лежала девушке. Лежать было удобно — похоже, не лавка под ним, а нас-тоящая кровать с периной. Вот только голова начинала кружиться при любом движении. Лёгкое одеяло мешало видеть самого себя — Олег, неу-веренно выпростав руку, откинул его.

Бок плотно закрывал бинт, слегка пахнущий уже знакомой мазью. Плечо тоже забинтовано. Олег осторожно повозился — кроме головокру-женья не было никаких неприятных ощущений. Похоже, он долго уже валяется без сознания, а его в это время починили…