Джон Картер – марсианин - Эдгар Райс Берроуз

этот предлог использовать!

Позвав Карториса, Тарса Таркаса и Ксодара, мы вслед за Кантосом Каном и офицером Зата Арраса вошли в небольшую лодку и через минуту вступили на палубу флагманского корабля.

Когда мы подошли к джеду Зоданги, лицо его не выразило никаких теплых чувств. Он как будто никогда не знал меня и не удостоил поклоном даже Карториса. Его маска была холодной и высокомерной.

– Каор, Зат Аррас! – произнес я дружелюбно, но он не счел нужным мне ответить.

– Почему эти пленники не обезоружены? – обратился он строго к Кантосу Кану.

– Они не пленники, Зат Аррас! – отвечал офицер. – Двое из них принадлежат к благороднейшей фамилии Гелиума, Тарс Таркас, джеддак тарков, – надежный друг и союзник Тардоса Мориса, черный человек – друг и товарищ принца Гелиума; для меня этого достаточно.

– Однако этого недостаточно для меня! – возразил Зат Аррас. – Мне недостаточно знать имена тех, кто ушел в последнее странствие. Откуда вернулся ты, Джон Картер?

– Я только что вернулся из долины Дор и страны перворожденных, Зат Аррас! – спокойно ответил я.

– А! – воскликнул он с явным удовольствием. – Так, значит, ты этого не отрицаешь? Ты вернулся из лона Иссы?

– Я вернулся из страны ложных надежд и долины мучений и смерти, я вырвался вместе с моими товарищами из тисков палачей. Я вернулся в Барсум, спасенный мною от безболезненной смерти, чтобы на этот раз спасти его от смерти более тяжкой.

– Замолчи, богохульник! – вскричал Зат Аррас. – Не надейся спасти свое трусливое тело, измышляя невероятную ложь…

Но он не успел окончить. Джона Картера нельзя безнаказанно называть лжецом и трусом, и Зат Аррас должен был это узнать. Никто не успел еще поднять руку, чтобы остановить меня, как я был подле него и схватил за горло.

– С неба ли я или из ада возвращаюсь, Зат Аррас, я тот же Джон Картер, каким был всегда. Еще ни один человек, оскорбивший меня, не оставался жив, не извинившись передо мной!

С этими словами я начал сгибать его назад между своими коленями, все крепче сжимая горло.

– Хватайте его! – прохрипел Зат Аррас.

Десяток офицеров подскочили, чтобы помочь ему. Кантос Кан подошел и шепнул мне:

– Остановись, прошу тебя! Это только втянет нас в драку. Если эти люди наложат на тебя руки – я этого не снесу и брошусь на них. Мои офицеры и солдаты присоединятся ко мне, и начнется бунт, который может привести к революции. Ради Тардоса Мориса и Гелиума, прошу тебя, остановись!

Тогда я выпустил Зата Арраса и, повернувшись к нему спиной, направился к поручням.

– Идем, Кантос Кан! – сказал я. – Принц Гелиума желает вернуться на «Ксавариан».

Никто не вмешался. Зат Аррас, дрожащий и бледный, стоял среди своих офицеров. Некоторые из них с презрением смотрели на него и подвинулись ко мне, а один, бывший долгое время на службе у Тардоса Мориса, тихо сказал, когда я прошел мимо него:

– Ты можешь считать меня своим приверженцем, Джон Картер!

Я поблагодарил его и прошел дальше. В полном молчании мы сели в лодку и переехали на наш корабль. Пятнадцать минут спустя с флагманского корабля отдали приказ следовать в Гелиум.

Наше путешествие протекало без всяких приключений. Карторис и я погрузились в самые мрачные мысли. Кантос Кан был подавлен, предвидя дальнейшие бедствия, которые обрушатся на Гелиум, если Зат Аррас последует древнему обычаю, приговаривавшему к смерти беглецов из долины Дор. Только Ксодар был беззаботен и весел. Как беглецу, стоящему вне законов, ему в Гелиуме было не лучше, но и не хуже, чем где бы то ни было.

– Будем надеяться, – говорил он, – что в скором времени мы омоем наши мечи кровью.

– Что ж… Это скромное пожелание, вероятно, можно легко удовлетворить!

Прежде чем мы достигли города, мне показалось, что офицеры «Ксавариана» разделились на партии. Некоторые при каждом удобном случае собирались вокруг меня и Карториса, и приблизительно такое же число офицеров держались в стороне от нас. Они общались с нами чрезвычайно вежливо, но, очевидно, их сдерживала вера в учение о долине Дор и о таинствах Иссы. Я не осуждал их, понимая, какую огромную власть может иметь вера даже над умными людьми, как бы нелепа она ни была.

Вернувшись из долины Дор, мы совершили святотатство. Рассказывая о своих приключениях и представляя факты, мы оскорбляли религию их отцов. Мы были богохульниками, лживыми и опасными еретиками. Мне кажется, что даже те, кто из личной любви и преданности все еще оставались с нами, в глубине души сомневались в правдивости наших историй. Очень трудно отказаться от старой веры даже тогда, когда взамен предлагают новую; но нельзя требовать от людей, чтобы они отбросили старые убеждения, ничего не получая взамен.

Кантос Кан и слышать не хотел о наших мучениях в стране перворожденных.

– Достаточно того, – сказал он, – что я буду рисковать жизнью и душой, чтобы оказать тебе поддержку. Не требуй от меня, чтобы я увеличил свой грех, выслушивая то, что является, как меня учили, величайшей ересью.

Я знал, что скоро наступит время, когда наши друзья и враги объявятся открыто: в Гелиуме положение определится. Я предполагал, что если Тардос Морис не вернулся, то враждебность Зата Арраса тяжело отразится на нашей судьбе. В отсутствие джеддака он правитель Гелиума. Выступить против него было равнозначно государственной измене. Большая часть войск, несомненно, последовала бы за своими офицерами, а я знал, что многие знатнейшие и могущественнейшие воины Гелиума и Зоданги и весь воздушный флот присоединятся к Джону Картеру перед лицом бога, людей или дьявола.

С другой стороны, большая часть черни, несомненно, станет требовать, чтобы мы были наказаны за святотатство. Перспективы мрачные, но я переживал такую муку при мысли о Дее Торис, что, как сознаю теперь, обращал очень мало внимания на положение Гелиума и свое собственное.

Передо мной днем и ночью стоял неотступный кошмар: я видел одну за другой картины мучений и ужасов, через которые должна была пройти моя бедная принцесса, вспоминал ужасных белых обезьян. По временам я закрывал лицо руками, стараясь отогнать навязчивые видения.

Был полдень, когда мы пролетели над багряной башней высотой в милю, отличающей большой Гелиум от его города-близнеца. Пока мы большими кругами опускались, направляясь к докам, внизу на улицах волновались громадные толпы народа. Гелиум был извещен о нашем приближении радиограммой.

Карториса, Тарса Таркаса, Ксодара и меня перевели с палубы «Ксавариана» на меньшее судно, чтобы переправить внутрь храма Возмездия.

Здесь обычно свершалось правосудие марсиан, здесь осуждались преступники и награждались герои. Мы снизились на площадку крыши