На дальних рубежах - Мельников Геннадий Иванович

— Как же король не понимает, что железные дороги японцам нужны, чтобы быстро доставлять войска из портов в любую точку Кореи и далее, к границам Маньчжурии, Китая.

— И к вашим границам. — Ен Пан-са тревожно взглянул Ивашникову в глаза.

— Ну, с нами воевать японцы не осмелятся, — снисходительно улыбнулся Ивашников наивности собеседника.

— Как знать, — задумчиво отозвался тот. — Словом, под влиянием Комуры и Броуна благодарность нашего короля России стремительно уменьшается. Господин Вебер сообщил королю, что скоро сюда прибудет русский советник финансов и что Россия предоставит крупный финансовый заем через Русско-Китайский банк, но это лишь обещания. Король колеблется: уступить ли ему настояниям Комуры, Броуна и партии «Тоннип Хёпхве» и перебраться в свой дворец Чандоккун или остаться в русской миссии.

— Действительно, короткая у него память…

— Да, только страх перед японцами удерживает его здесь, — после некоторых размышлений добавил Ен Пан-са.

***

В начале декабря Ивашникова и поручика Корна вызвал посланник и, обрисовав вкратце политическую обстановку в Корее, попросил съездить в Фузан, где, по его сведениям, должен был в настоящее время находиться Владивостокский промышленник коммерции советник Шевелев. Им поручалось обсудить с господином Шевелевым возможности расширения русского предпринимательства и торговли с Кореей и узнать, насколько глубоко пустили корни на юге страны японцы.

Михаил Григорьевич Шевелев был заметной фигурой во Владивостоке. Один из пионеров края, он занимался всякого рода промышленной и коммерческой деятельностью: содержал банковскую контору и ссудную кассу, организовал страховое общество, занимался продажей пороха, выделкой каната, производством спичек, снабжал весь Дальневосточный край сельскохозяйственными орудиями и, кроме того, был пионером культурного земледелия и скотоводства — его ферма Кангауз считалась образцовой, и продукты с неё долго были лучшими в крае. А самое главное — он положил начало малому каботажу на Дальнем Востоке, купив и фрахтуя пароходы и организовав регулярные рейсы по Приморскому побережью и на Сахалин. Во Владивостоке господин Шевелев славился гостеприимством и добросердечием, а Ивашников хорошо знал его красавицу дочь. На небольшом пароходике, принадлежавшем японской компании «Ниппон Юзен Кайша» и совершавшим рейсы из Нагасаки по корейскому и китайскому побережьям, из Чемульпо на вторые сутки русские достигли Фузана. Обширная Фузанская бухта, защищенная от моря Оленьим островом, делилась высоким мысом на две части. На берегу западной части просторно разместился японский город Фузан, а к концу восточной прилепился корейский городишко Пусан.

Сойдя на причал таможни, они наняли двух носильщиков доставить чемоданы в дом господина Шевелева и отправились вслед за ними. Небольшой участок земли и дом господина Шевелева находились в японском городе. Встретил он их гостеприимно, отвел две комнаты во втором этаже, предложил располагаться и отдохнуть с дороги, а сам отправился к своему торговому агенту американцу Смиту.

— Часа через два-три я вернусь, — добавил он, — тогда и поговорим обстоятельно, и не спеша.

Ивашников и поручик Корн приняли ванны, переоделись в свежее белье, пообедали и в ожидании хозяина решили было прогуляться по городу, но тут услышали уверенные шаги. Хозяин вернулся скоро. Они удобно расположились в низких кожаных креслах в просторной комнате с широкими окнами на бухту и Олений остров. Слуга принес кофе и японскую минеральную воду в высокой темного стекла бутылке, и Михаил Григорьевич принялся расспрашивать их о положении в Сеуле и последних посольских новостях.

Ивашников больше молчал; поручик Корн с изрядной долей сарказма рассказал о последних событиях и сплетнях, после чего изложил просьбу посланника.

Шевелев поднялся, подошел к окну, задумчиво посмотрел на бухту, Олений остров, синевшие далеко на горизонте цусимские острова, обернулся и грустно заговорил.

— Вы бывали во Владивостоке? Хабаровске?

— Да, да, — кивнули Ивашников и Корн.

— Тогда, без сомнения, обратили внимание на вывески торговых заведений на центральных улицах: Лангелитъе, Линдгольм, Конрад, Эльвангер, Кунст и Альберс, Тун-ли, A-но и множество других. Практически всю торговлю в Приамурском крае взяли в свои руки иностранцы. Почему так происходит? Относительно крупные купцы и предприниматели Владивостока Семенов, Старцев и я пытаемся широко внедрить русское имя и русские деньги, но здесь царят законы жесточайшей конкуренции, которую мы не выдерживаем. Средства наши ограничены, они уже вложены в различные сферы промышленности, торговли, банковского и страхового дела, но не приносят больших дивидендов. Семенов сейчас занят промыслом морской капусты и продуктов моря в Приморье и на юге Сахалина; Старцев, главным образом по семейной традиции, ведет чаеторговлю, месяцами пропадает в Тяньцзине; я пытаюсь наладить малый каботаж и рейсы по корейскому побережью. Промышленности как таковой, то есть широкой фабрикации изделий на продажу на Дальнем Востоке у нас нет, и поэтому мы не можем наладить торговлю с Кореей. Да, покупаем некоторое количество скота, рис, чумизу, и все… Но, за недостатком средств, в весьма малых количествах. Тит Титычи и Пуд Пудычи, как иронически называют нашего брата-купца в России, вкладывать средства здесь не желают. Главная причина — на нашем Дальнем Востоке очень мало русского населения. Да и те, что есть, либо неповоротливы, обзавелись домишками, скарбом, семьями и с места их не сдвинешь, либо голь перекатная, умеют только горькую пить да на гармошке играть.

И словно в подтверждение его слов где-то неподалеку весьма дурно заиграла гармоника, явно в нетрезвых руках.

— Вот еще один русский, отстал от парохода, ходит ко мне клянчить денег и спускать их в японских трактирах.

— Для рейсов по корейскому побережью и развертывания торговли в Корее мне удалось приобрести, с величайшим трудом, здесь и в Гензане, это недалеко от нашей границы, небольшие участки земли. Но участок в Фузане, вы сами видите, расположен очень неудобно, на крутом берегу, внизу у моря стоят корейские фанзы и, главное, в японском городе. Японский консул уже требовал продать дом и очистить пакгауз. А в Гензане мне предложили лишь узенькую полоску болота шагов в десять шириной и сто пятьдесят длиной. Я осушил болото и построил там дом и пакгауз для хранения грузов, но безраздельно распоряжающийся там англичанин — директор таможни, требует у властей снести мои постройки, так как они, якобы, мешают расширению таможни. Телеграмм моих на почте не принимают, ссылаясь на то, что телеграф испорчен, хотя это явная ложь. Мало того, японцы взломали пакгауз и разграбили все товары, а платить за них отказываются. У нас привыкли считать купцов лихими торгашами-выжигами. А мы здесь и первооткрыватели — вспомните-ка освоение Охотоморского побережья, Камчатки, Русской Америки, Сахалина; и основатели гражданских поселений — да хоть и Яков Семенов, без него, может быть, Владивосток так и остался бы военным постом; и двигатели просвещения, и патриоты, и защитники российских интересов. Гляжу я на молодых людей с университетскими значками, коих множество сидит в конторе торгового дома Кунста и Альберса на Светланской и горько мне становится. На что себя тратят — вино, карты, женщины… А не отдать ли свои знания на пользу России, не вступить ли в борьбу с чужестранным купцом, который пользуется нашей косностью, леностью и невежеством?

Видно было, что господин Шевелев горячо, ревниво переживает за медлительность, неповоротливость, да что там, за полнейшее равнодушие русских купцов не только к Корее, но даже к собственному Приморью.

— Теперь об иностранцах в Корее. В Гензане, например, проживают несколько миссионеров — американцы, англичане и французы. Североамериканская пресвитерианская миссия была основана там двенадцать лет назад и, прежде всего, они открыли школу для детей и госпиталь, который корейцы посещают весьма охотно. В Гензане открыто японское консульство, буддийский храм, японская школа, три аптеки, три больницы, две почты, около трехсот лавок с различными японскими товарами, отель с бильярдом, японский ресторан и несколько трактиров. Молодой человек японец открыл в Гензане школу для корейских детишек. На свои деньги купил дом, парты и учебники, обучение ведет бесплатно. Вот он — патриот своего отечества, стремится расположить корейский народ к Японии. В Фузане и того больше. Он открыт для японцев уже лет двадцать, и они построили здесь практически свой город. Японское население уже перевалило за пять тысяч и, кроме того, не менее восьми тысяч рыбаков ведут рядом промысел и постоянно заходят в Фузан. Японская полиция и большой, более двух сотен солдат, отряд японской армии превратили город в колонию Японии.