Аквамарин (часть 2): по моим правилам - Наталия Матвеева

– Я знал, что ты станешь великолепной главой семьи, несмотря на то, что ты… девочка. Бизнес под твоим руководством станет…

– Не-е-ет, отец! – Лив сморщила нос и заткнула уши. – Ты опять включил ту же пластинку? Не нужен мне этот треклятый бизнес, как ты не поймешь?? Я хочу мыться чаще, чем раз в неделю, спать подольше, чем три часа в сутки, и видеть, как морщинятся и страшнеют лица вокруг меня, вместо того, чтобы получать новости, подождавшие несколько часов на автоответчике того знаменательного момента, когда я их, наконец, прослушаю, о том, что кто-то из моих близких умер, и надо бы уже три дня как похоронить… Да с твоим бизнесом я превратилась в бесплатное приложение к твоему письменному столу! Так что даже не начинай, папуля. Лучше скажите мне, вы оба, – Лив сунула им под нос клочок интригующей ее разум бумажки, – вам вот этот талон о чем-нибудь говорит? Я нашла его у машины Эрнесто, и, может быть, он…

Эйден и Брайан чуть удивленно и хмуро поразглядывали находку, но девушка уже и сама видела по их тусклым глазам, что этот обрывок им ни о чем не говорил.

– Без понятия. – пожал плечами Брайан. – Похоже на какой-то билет или талон… Только вот куда?..

Эйден тоже покачал головой.

– Я тоже не знаю, Лив. Первый раз вижу такой талон… Выброси его, ты все равно никогда не определишь, к чему он относится, и даже если это билет на аттракцион в парке развлечений, он тебе все равно ничем не поможет. Лучше подумаем о том, как нам спасти Джонни и Макса из лап этого уродца… – отец вдруг с тревогой посмотрел на хмурую Лив, которая в этот момент думала лишь о том, как будет просматривать в интернете картинки различных талонов, существующих в этом мире, а не в каком другом, и обеспокоенно и сочувствующе проговорил:

– Мне очень жаль, что Джонни попал в передрягу из-за меня, дочка… Клянусь тебе, я сделаю все, чтобы вытащить его целым и невредимым… Пожалуйста, не волнуйся ты так…

Лив тряхнула головой, вернувшись мыслями в «Кадиллак», рассекающий пространство, в стремлении доставить крестного отца, дочь крестного отца и его советника домой в целости и сохранности, и удивленно посмотрела на него:

– Ты чего, отец? Головой об потолок ударился вон на той кочке? Я вовсе не волнуюсь, если хочешь, можем их там оставить, мне наплевать, без них я, наконец-то, смогу спокойно лежать на диване и смотреть фильмы, не слушая ничьи зудящие с двух сторон комментарии.

Эйден так удивился, что даже открыл рот, но ничего не сказал. Он только недоуменно перевел вытаращенные глаза на Брайана, который выразительно посмотрел на него и тихо проговорил:

– Потом.

Отец вздохнул, но с расспросами не полез.

А Лив, чувствуя, как пульсирует кровь в ее артериях, как головной мозг продуцирует мысль, как боль от пули ковыряет в ее ноге тупым ножом для харакири, отчаянно просила все силы, какие только есть в природе, вернуть в ее пустую оболочку чувства, пусть даже она умрет от боли, пусть зальет всю подушку слезами, пусть станет переживать каждую минуту как самое настоящее испытание, пусть будет влачить жалкое существование, полное одиночества и горя, но…

Но вновь станет живой. Потому что настоящие душевные терзания, чувство вины и раскаяния спасают нас от серого, бесконечного мира духовной пустоты.

Она молилась, отчаянно желая стать прежней. Она должна их спасти. Они оба там по ее вине. И оба не заслуживают даже капли боли, которую Эрнесто захочет им причинить.

Глава 19

Прошло три дня. Спокойных, унылых, как отпавшая со стены штукатурка, нудных и неимоверно длинных дня. Лив все еще пребывала в душевном ауте, проживая эти тяжелые, бессмысленные часы со своим лучшим другом – алкоголем. Эрнесто снова растворился в небытие, не доставая никого из семьи угрожающего содержания звонками, полными оригинальных вариантов уничтожения Джонни и Макса, а Лив тщетно пыталась выяснить хоть что-нибудь об этом злополучном куске бумаги с цифрами.

Днем и ночью, когда наступала глухая бессонница, девушка продиралась через дебри интернета, просматривая тысячи и тысячи примеров талонов или билетов, чтобы найти хоть что-то похожее на ее бумажку… Но, конечно, это было бесполезно. Любая организация, будь то автомойка или кинотеатр, пользовались талонами и билетами собственного, оригинального дизайна, который мог не иметь ничего общего с ее талоном, либо быть, наоборот, вылитой копией ее бумажки… Но Лив чувствовала, что это не то.

Она не могла ничего придумать, не могла продвинуться к их спасению ни на шаг, потому что ее собственное безразличие делало ее ленивой и безынициативной, лишая той самой гибкости ума, которая позволяла девушке выдумывать все новые и новые варианты выходов из сложившейся ситуации.

Наступил поздний вечер.

Лив лежала на кровати в своей комнате в особняке, где ей пришлось жить последние дни потому, что она вечно нужна была своему отцу, заново постигающему детали собственного бизнеса, одетая в серые спортивные штаны и черную майку, с планшетом, уже давно погасшим и притихшим в одной ее руке и бокалом виски в другой.

Она смотрела в потолок, обессилев от своей собственной пустоты и тяжелого, мешающего дышать нормально, ощущения титановых оков на ее сердце. Минуты плыли медленно… Медленно и бесполезно… И ее пугало то, что жизнь впереди еще так чертовски длинна, что хотелось исчезнуть, испариться, превратиться в пыль…

Дверь в спальню тихонько приоткрылась, и в просвет засунулась серьезная и грозная голова отца, который, однако, пытался выглядеть мягким и сочувствующим для дочери.

– Оливия? Не спишь? Можно войти?

Лив безразлично пожала плечами, и через несколько секунд увидела мощную фигуру в дорогом костюме, с самым озабоченным и взволнованным видом присевшую на край ее кровати. Он посмотрел на бокал в руке дочери и на почти пустую бутылку на столе и нахмурился:

– Лив, тебе не следует столько пить! Брайан сказал, ты с каждым днем делаешь мой бар на одну бутылку беднее… Тебе это вредно, дочь! Пообещай, что с завтрашнего дня…

Лив поднялась на локтях и насмешливо посмотрела на отца красными, погасшими глазами.

– А что, если я буду много пить, то быстрее сыграю в ящик? Класс, скорей бы сдохнуть. – ухмыльнулась она. – А ты чего пришел-то? Не боишься, что пока ты здесь сидишь, кто-нибудь может посягнуть на твой идиотский бизнес?? Смотри-ка… – она ткнула пальцем в планшет и глянула на часы, показавшиеся на его осветившемся экране. – Уже две минуты, как приказы не раздаешь! Непорядок!

Эйден покачал головой и грустно улыбнулся, глянув на нее:

– Я понимаю, Оливия, что уделяю тебе очень мало времени… Как ты правильно заметила, быть мною действительно нелегко… Но, пожалуйста, не отвергай мои жалкие попытки хоть как-то помочь тебе, ты же понимаешь, что я беспокоюсь о твоем состоянии, дочка! Мы могли бы… – он прокашлялся, явно волнуясь, – могли бы поговорить о том, что стряслось между тобой и… Джонни… или тобой и… Максом?..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});