Летящая на пламя - Лаура Кинсейл

Сев на настоящий стул — впервые за эти месяцы, — Олимпия огляделась. Все здесь было ей до боли знакомо. Посреди каюты стояла пушка, словно живое, затаившееся на время существо, ждущее своего часа и готовое разразиться оглушительным грохотом в случае опасности. Стенные шкафчики из красного лакированного дерева сияли, начищенные медные ручки блестели в лучах солнца. Постель была заправлена тщательно, с аккуратностью, присущей военным.

Олимпия вспомнила о своей меховой постели в хижине, согретой теплом любимого, и внезапно почувствовала, что к горлу подступил комок.

Стук в дверь отвлек ее от грустных мыслей. В каюту вошел Мустафа. Он принес походную ванну — Олимпия не видела подобного с тех пор, как покинула Уисбич, — два ведра горячей воды, коробку с сахарным хрустящим печеньем и пахнущее лавандой, отглаженное платье из ее сундука. Мустафа упал на колени, отбил ей поклон и поцеловал туфельку. И не успела Олимпия поблагодарить его за спасение, как египтянин уже заспешил к выходу, бормоча извинения за то, что вынужден покинуть ее, так как его ждет паша.

Олимпия с наслаждением погрузилась в ванну. Смыв въевшуюся за многие месяцы морскую соль, она высушила волосы и постаралась уложить их в прическу. Занимаясь всем этим, она незаметно съела все печенье.

Олимпия отвыкла от нижнего белья, и ей было странно надевать удивительно мягкие чулки из тонкой шерсти, льняную сорочку, смешные подвязки и нижние юбки. Корсет она вообще отложила в сторону. Дорожное изумрудно-зеленое платье из кашемира было ей теперь великовато, но надевавшаяся сверху мантилья с бледно-желтыми лентами скрывала этот недостаток. Взглянув на себя в зеркало стенного шкафчика, Олимпия удивилась тому, как хорошо она выглядела, несмотря на то что у нее было обветрено лицо.

Она закусила губу от смущения при мысли о том, что Шеридан увидит ее сейчас во всем великолепии — причесанной и одетой в наряд, который он сам купил ей. Олимпия присела, чтобы застегнуть жемчужные пуговицы на изящных ботинках из белой замши, которые ей принес Мустафа.

Шеридан уже поджидал ее в кают-компании, он был одет в чей-то серый сюртук и стоял у иллюминаторов, тянущихся вдоль кормы, глядя на остров, на берегу которого виднелась их покинутая хижина, похожая на груду камней.

Стол под белоснежной скатертью, накрытый в кают-компании, был уставлен хрустальной и серебряной посудой, мерцавшей, как полузабытый сон о далеком цивилизованном мире.

Олимпия взяла Шеридана за руку. Он оглядел ее с ног до головы. Девушка робко подняла на него взгляд, ожидая увидеть улыбку, согревавшую ее этой зимой на необитаемом острове.

Но Шеридан не улыбался. Он смотрел на нее холодно, словно чужой человек. Его темные волосы, которые она сама стригла своими маникюрными ножницами при свете дымящего очага, теперь были аккуратно причесаны чьей-то мастерской рукой. Серый шейный платок и гофрированная манишка придавали ему элегантный вид. Этот человек был далеким и не похожим на мужчину в перепачканной грязью рубашке с оторванным рукавом, мужчину, которого Олимпия знала и с которым жила все эти месяцы вдвоем на необитаемом острове.

Сердце Олимпии сжалось от внезапного страха. Между ними словно разверзлась глубокая пропасть, как будто новая одежда сделала их совершенно другими людьми. Мир, казавшийся таким простым и понятным, зашатался и грозил вот-вот рухнуть. Шеридан вновь взглянул на далекий берег.

— Скажи мне честно, — промолвил он, — кем для тебя является этот Фицхью?

Олимпия пришла в замешательство.

— Что ты имеешь в виду?

— Не притворяйся, будто не понимаешь, в чем дело. — Шеридан нетерпеливо повернулся к ней, отступив на шаг от окна. — Тебе нечего так смущаться. Мы находимся теперь среди людей, а не прохлаждаемся вдвоем в райском уголке, где нас никто не тревожил. Я должен знать, откуда ветер дует.

Олимпия закусила губу, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, в кают-компанию вошел стюард с большим подносом, а за ним офицеры корабля. Капитан Фицхью усадил Олимпию рядом с собой во главе стола, а старший помощник, обменявшись с Шериданом приветственным рукопожатием, указал ему место напротив.

— Вы действительно хорошо выглядите, мисс Дрейк, — сказал капитан Фицхью, — как будто вы и не страдали все эти месяцы от страшных лишений, словно вам и не грозила смертельная опасность еще несколько часов назад.

— Благодарю вас. — Олимпия хотела быть вежливой, но невольно чувствовала в душе раздражение на капитана за его излишнее внимание к себе. — Но поверьте мне, было бы слишком большим преувеличением утверждать, что всего лишь несколько часов назад нам грозила смертельная опасность.

Он многозначительно посмотрел на нее.

— Вы в моих глазах настоящая героиня и должны знать об этом.

Олимпия заерзала на стуле, чувствуя себя неловко под его восхищенным взглядом. Сидящий напротив нее Шеридан молча иронически улыбался. Олимпия обрадовалась, когда подоспевший стюард поставил перед ней серебряное блюдо и, сняв с него крышку, представил взору всех присутствующих еще дымящийся пирог с аппетитной золотистой корочкой.

— Какой чудесный запах! — воскликнула Олимпия, пользуясь возможностью перевести разговор на другую тему.

Капитан Фицхью сам ухаживал за Олимпией, он положил ей на тарелку овоши, кусок мясного пирога и два рогалика с кремом.

— Джентльмены, — сказал капитан, поднимая свой бокал, — выпьем за благополучное вызволение из беды нашей дорогой, отважной мисс Дрейк и ее доблестного брата!

Послышался гул одобрения и мелодичный перезвон хрусталя.

Олимпия опустила глаза. Она чувствовала себя очень неловко оттого, что все мужчины, сидевшие за столом, обратили на нее взоры. Все, кроме Шеридана, который молча смотрел на свой бокал с вином, медленно вращая его.

— Позвольте мне заверить вас в том, что очень скоро мы вернем вас в лоно цивилизованного мира, — заявил Фицхью, — а пока, я надеюсь, вы не сочтете наше общество слишком тягостным для вас. К сожалению, я получил приказ срочно отправиться в Аравийское море. Мы должны подавить там волнение среди невольников. Уверен, что сэр Шеридан рад слышать это!

— О, бесконечно счастлив, — отозвался Шеридан и сделал большой глоток вина.

— Надеюсь, мы сможем рассчитывать на ваш совет при разработке плана операции, как человека опытного.

— Я готов дать совет, — сказал Шеридан самым любезным тоном и положил себе морковь, предложенную стюардом. — Если, конечно, это может вам пригодиться.

Фицхью кивнул, его мальчишеское веснушчатое лицо светилось энтузиазмом.

— Нам повезло, ведь вы прекрасно осведомлены об этих разбойниках, поскольку имеете не только опыт борьбы с ними, но и знаете их мир изнутри, побывав в свое время в шкуре раба, когда вас продали…