Белая эмиграция в Китае и Монголии - Сергей Владимирович Волков

больше «привязывался сердцем» к Русскому полку, и, требуя от него идеальной строевой подготовки, образцового порядка и железной дисциплины, он старался предоставить для этого все возможности и всегда отмечал в своих письмах и приказах по корпусу те стороны жизни и службы полка, которые он считал «образцовыми» и полезными для прочих частей корпуса.

18 декабря 1932 г. на плацу, на углу Сингапур и Киао-Чиао род, в 10 часов 30 минут состоялся полковой парад, который принимал командир корпуса, а после парада он раздавал переходящие кубки и личные призы выигравшим их во время годовых состязаний.

19 декабря. Полковой праздник. Молебен, с провозглашением «Вечной памяти» убиенным Царственным Мученикам. За завтраком у господ офицеров было много официальных гостей.

21 декабря было отдано, в приказе по полку, о предоставлении отдыха регулярным ротам полка до 9 января 1933 г. включительно: подъем в 7 часов, занятий только два часа, остальное время – на спорт.

1933 год

Причины неприятного конфликта между командиром полка, майором Тимэ, и штабом Ш.В.К. лежали, мне кажется, в самом Тимэ, вернее, заложены они были в его характере.

Тимэ был назначен командовать Русским отрядом Ш.В.К. в 1927 г., после ухода в отставку капитана 1-го ранга Н.Ю. Фомина, отчасти «из экономии» расходов по содержанию отряда, так как приглашение на эту должность офицера «со стороны» требовало от Шанхайского муниципалитета дополнительного расхода на его содержание. Тимэ же уже был муниципальным служащим (сержантом конной полиции), и поэтому его перевод из одного отдела муниципалитета в другой (из муниципальной полиции в Ш.В.К.) не вызывал никаких, или почти никаких, дополнительных расходов.

На службе Шанхайского муниципалитета в то время было уже довольно много русских бывших офицеров Императорской Российской армии, и, конечно, муниципалитет всегда мог найти среди них «достойного», но их выбор остановился на Г.Г. Тимэ, главным образом, потому, что он и его супруга были в дружеских отношениях с семьей тогдашнего вице-председателя муниципального совета, господина Бэлла, который и выдвинул кандидатуру Тимэ.

Кадровый офицер конной гвардии, Г.Г. Тимэ, конечно, мало понимал и, к сожалению, мало интересовался «пехотной службой». «Барин» и «сибарит» – он не считал для себя необходимым на все сто процентов войти в жизнь той пехотной части, которой он назначен был командовать и которая в то время, своей тяжелой жертвенной работой и верной службой муниципалитету, закрепляла шаг за шагом свое шаткое положение «временных» (на период опасности, угрожавшей городу) служащих и постепенно превращалась в «необходимую и надежнейшую» силу, на которую Международный Сеттльмент мог опереться в случае любых беспорядков и даже военного конфликта.

Тимэ не был строевым начальником, и его служебные интересы концентрировались в штабах отряда и волонтерского корпуса, где он чувствительно (иногда даже чрезмерно чувствительно) переживал успехи и неуспехи вверенной ему воинской части в служебном и строевом отношениях, хотя сам в этом направлении он не мог сделать ничего, не будучи даже знаком с «пехотным строем» и с жизнью «пехотной казармы».

Тимэ резко выговаривал, лично и в приказах по отряду, как господ офицеров, так и прочих чинов за малейшие промахи или неуспехи, не вдаваясь в причины их вызвавшие. Наказания, иногда очень строгие, сыпались как из «рога изобилия» и сильно нервировали всех подчиненных ему чинов, заставляя их постоянно «быть настороже», даже в свободное от службы и строевых занятий время. В зависимости от своего настроения он мог сделать резкий выговор командиру роты за то, что его люди «не дают ему покоя» своими командами «смирно» даже тогда, когда он идет в уборную, а в то же время он готов был поставить «под ружье» зазевавшегося волонтера, который в ночной темноте не заметил его и не отдал ему положенную по уставу «честь».

На обычных, ежедневных занятиях Тимэ никогда не присутствовал и никогда не поверял несение службы чинами отряда на постах, но зато всегда выходил на общие репетиции перед парадами и смотрами, хотя и не принимал в них непосредственного участия. На этих смотрах и парадах он сам никогда не командовал отрядом, предоставляя делать это своему помощнику, капитану Иванову. Голос у Тимэ был очень слабый, и, мне кажется, он не знал и не мог правильно подать «пехотную команду». Только во время корпусных рут-маршей он всегда ехал верхом в голове отряда. «День» Тимэ начинался много позднее, чем рабочий день его отряда, но зато и заканчивался он много позднее, иногда захватывая утро следующего дня, так как все вечера он обычно проводил вне казармы, в кругу своих знакомых и в клубах. Довольно часто, но не ежедневно, он выезжал в штаб корпуса, всегда в сопровождении ординарца-переводчика, так как говорил по-английски довольно слабо, и проводил в штабе корпуса почти все дообеденное время, а после обеда начиналась его «общественная жизнь», которой он отдавал остаток дня и ночь.

Г.Г. Тимэ не «командовал», а «управлял» Русским отрядом путем строжайшей дисциплины, и в этом отношении Русский отряд «периода Тимэ» довольно сильно напоминал Французский Иностранный легион. Цель достигалась: отряд совершенствовался и закреплял свои служебные позиции, но «средства» были далеко не сообразные моменту и положению. Ведь строгое «отсеивание» при приеме на службу в отряд давало исключительно хороший людской материал, который вовсе не нуждался в грубой палке, а мог понять слово, а главное – «пример начальника», но этого у Тимэ не было.

Вероятно, единственным положительным качеством Тимэ как командира части была его «независимость», с которой он умел и всегда держал себя в своих сношениях с «высшим начальством» – англичанами. В этом отношении он был образцом: он точно знал свое место на иерархической лестнице офицеров Ш.В.К. и не спускался ниже ни на одну ступеньку, ни при каких обстоятельствах.

Во второй половине 1932 г. благоприятная для Тимэ «атмосфера в муниципальных верхах» изменилась к худшему: председателем муниципалитета был избран бригадир Макнотен, не особенно любивший русских, Бэлл же отошел от работы в муниципальном совете. В то же время из Англии прислали нового командира Ш.В.К., подполковника Томе, который по своему характеру и типу представлял из себя полную противоположность Тимэ. «Противоположности» не сошлись, начались нелады, в усилении которых, конечно, немалую роль сыграл и новый адъютант Ш.В.К., капитан Филипп Кэтт.

Для того чтобы яснее представить картину происшедшего, считаю необходимым дать короткие характеристики подполковника Томе и капитана Кэтта, при которых эти «нелады» начались и вылились в принудительное увольнение Г.Г. Тимэ не только от службы в отряде, но и в муниципалитете вообще.

Подполковник Томе – кадровый офицер английской армии, командир батальона, новозеландец по рождению, участник Первой мировой войны, во время которой он был неоднократно и тяжело ранен. Высокого