Песнь Сюзанны - Стивен Кинг

Эдди остановился у водительской дверцы «форда» Каллема и поверх крыши посмотрел на стрелка.

— Ты видел эту хреновину вокруг него? Этот черный ореол?

— Тодану, да. Спасибо твоему отцу, она еще очень слабая.

— Что такое тодана? Звучит почти что как тодэш.

Роланд кивнул.

— Вариация этого слова. Тодана — мешок смерти. Он помечен.

— Господи Иисусе, — выдохнул Эдди.

— Она слабая, поверь мне.

— Но она есть.

Роланд открыл дверцу.

— С этим мы ничего поделать не можем. Ка помечает для себя время каждого мужчины и каждой женщины. Поехали, Эдди.

Но теперь, когда они действительно могли ехать, Эдди не хотелось трогать автомобиль с места. Он чувствовал, что они о чем-то не договорили с сэем Кингом. И его страшил этот черный ореол.

— Как насчет Тэтлбек-лейн и приходящих? Я хотел спросить его…

— Мы сами найдем дорогу.

— Ты уверен? Я думаю, мы должны поехать туда.

— Я тоже так думаю. Садись за руль. У нас еще полно дел.

13

Задний бампер старенького «форда» едва успел покинуть подъездную дорожку, как Стивен Кинг открыл глаза. Первым делом посмотрел на часы. Почти четыре. Ему следовало уже десять минут как уехать, если он хотел забрать Джо вовремя, но он так сладко спал. И чувствовал себя прекрасно. Посвежевшим. Словно сбросившим с себя груз забот. Он подумал: «Если дневной сон приносит столько пользу, его нужно узаконить». Может, и так, но Бетти Джонс будет волноваться, если не увидит его «Чероки», заезжающим к ней на двор в половине пятого. Кинг потянулся к телефону, чтобы позвонить ей, но его взгляд упал на блокнот, который лежал на тумбочке под телефонным аппаратом. На каждой странице поверху тянулась надпись: «ЗВОНИМ ВСЕМ БОЛТУНАМ». Подарок от одной из сестер жены.

С лица Кинга вновь исчезли все эмоции. Он пододвинул к себе блокнот, взял ручку, наклонился над тумбочкой и написал: «Дад-а-чам, дад-а-чом, не волнуйся, ты с ключом». Постоял, глядя на написанное, потом продолжил: «Дад-а-чач, дад-а-чуч, смотри Джейк! Красный ключ!» Опять пауза и вновь ручка двинулась по странице: «Дад-а-чум, дад-а-чуч, дайте мальчику пластиковый ключ!» Посмотрел на написанное с чувством признательности. Почти что любви. Святой Боже, как же ему хорошо! Строки эти ничего для него не значили, и все же, их написание наполнило его столь глубокой удовлетворенность, что она тянула на экстаз. Кинг вырвал листок. Смял в комок. Съел. На мгновение комок застрял в глотке, а потом проскочил в пищевод и далее в желудок. Вот и все дела! Он схватил (ад-а-чу) ключи от джипа с деревянной полочки и поспешил к двери. Он заберет Джо, они вернутся сюда и соберут вещи, поужинают в «Микки Ки» в Саут-Парисе. Нет, в «Микки-Ди». Он так проголодался, что мог в одиночку умять пару бифштексов. Вместе с жареной картошкой. Черт, ну до чего же ему хорошо!

Добравшись до Канзас-роуд и повернув к городу, он включил радио. Попал на «Маккойс»,[94] поющих «Держись, Слупи», прекрасную песню. Мыслями он ушел далеко-далеко, как часто случалось, когда звучала музыка, и он вдруг начал думать о персонажах давней истории, которая называлась «Темная Башня». Их осталось не так уж и много. Помнится, он убил большинство, даже мальчика. Наверное, по одной простой причине: не знал, что с ним делать дальше. Это же обычное дело, избавляться от персонажей, если не знаешь, что с ними делать? Как его звали, Джек? Нет, это одержимый папаша из «Сияющего». В «Темной Башне» мальчика звали Джейк. Отличный выбор имени для истории в которой главенствующий мотив — вестерн, такое имя выбрали бы и Уэйн Д. Оуверхолсер,[95] и Рей Хоган.[96] Возможно ли вернуть Джейка в историю, скажем, как призрака? Конечно, возможно. В историях о сверхъестественном есть один приятный момент, отметил Кинг, там никто не умирает по-настоящему. Они всегда могут вернуться, как этот Барнабас в «Темных тенях».[97] Барнабас Коллинс был вампиром.

— Может, мальчик вернется вампиром, — озвучил свою мыль Кинг и рассмеялся. — Берегись, Роланд, обед подан, и главное блюдо — это ты!

Нет, пожалуй, мальчик-вампир не годится. Тогда что? Новых идей не приходило, но Кинга это не смущало. Он знал, что идеи обязательно появятся. Скорее всего, в самый неожиданный момент, когда их не ждешь. Когда он будет кормить кошку, менять подгузник дочке или печально бродить в одиночестве, как написал Оден[98] в поэме о страдании.

Сегодня никаких страданий. Сегодня он чувствовал себя превосходно.

«Йя-я, просто зовите меня Тони-Тигр».

По радио «Маккойс» уступили место Трою Шонделлу,[99] который запел «Это время».

«Темная Башня», похоже, могла вылиться в интересную историю. Кинг подумал: «Может, когда мы вернемся с севера, мне стоит найти рукопись. И пролистать ее». А ведь неплохая идея.

КУПЛЕТ:

Commala — come — call

We hail the One who made us all

Who made the men and made the maids.

Who made the great and the small

ОТВЕТСТВИЕ:

Commala — come — call!

He made the great and small!

And yet how great the hand of fate

That rules us one and all.

Строфа 12. Джейк и Каллагэн

1

Дону Каллагэну часто снилось возвращение в Америку. Обычно сны начинались с того, как он шагал под высоким небом пустыни, по которому плыли большие облака, бейсболисты называли их «ангелами», или лежал в своей кровати, в доме приходского священника в городе Джерусалемс-Лот, штат Мэн. И, независимо от того, куда забрасывал его сон, он испытывал огромное облегчение и желание сразу же помолиться. «О, спасибо Тебе, Господи. Спасибо Тебе, что раньше был сон, а теперь я наконец-то проснулся».

В том, что на этот раз все происходило наяву, сомнений не было никаких. В воздухе он совершил полный оборот вокруг оси и увидел, что Джейк проделал то же самое, находясь чуть впереди. Потерял одну из сандалий. Слышал, как тявкает Ыш и протестующе кричит Эдди. Слышал клаксоны такси, этот постоянный звуковой фон нью-йоркских улиц, и что-то еще: голос проповедника. Похоже, набравшего приличный темп. Еще не разогнавшегося на полную катушку, но уже точно включившего третью передачу.

Проскакивая Ненайденную дверь, Каллагэн лодыжкой задел косяк, и ногу, конечно же, прострелила жуткая боль. Потом лодыжка (и зона вокруг нее) онемела. Быстро-быстро перезвякивались колокольца, неизбежные спутники Прыжка, будто кто-то ошибся со скоростью вращения долгоиграющей пластинки, вместо 33 и 1/3 оборотов в минуту поставил 45. Сталкивающиеся потоки воздуха закружили его, и внезапно он уже вдыхал пропитанный бензином и выхлопными газами воздух Нью-Йорка, а не затхлый — Пещеры двери. На мгновение проповедников было двое. Сзади орал Хенчек: «Смотрите! Дверь открывается!» А тот, что находился впереди, ревел: «Скажи, ГОСПОДИ, брат, именно так, скажи ГОСПОДИ на Второй авеню!» «Опять близнецы», — успел подумать Каллагэн, времени для этого хватило, а потом дверь за спиной захлопнулась, и проповедник остался только один, тот, что призывал сказать «ГОСПОДИ» на Второй авеню. Каллагэн успел также услышать: «Добро пожаловать домой, сукин ты сын, добро пожаловать обратно в Америку», — и тут он приземлился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});