Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

— У меня для вас отличная новость! Ваш брат пришел в себя! У него достаточно серьезные повреждения, но угрозы для жизни больше нет. Его еще немного понаблюдают, и если все будет в норме, то уже к вечеру переведут в обычную палату. Поздравляю вас!

За спиной громко вскрикнула Соня, разрыдавшись уже от радости.

А Гордеев невольно пошатнулся, чувствуя, как от облегчения ноги делаются ватными. Как с плеч спадает огромный невидимый булыжник. Как стальные цепи, стискивающие грудную клетку, разрываются на мелкие частицы.

— Я… я могу его увидеть? Пожалуйста! Мне нужно… мне… я…

— Нежелательно, — заговорщицки прошептала девушка. — Но при соблюдении всех санитарных норм я проведу вас к нему. У вас будет несколько минут!

Что ж, его устраивала даже подобная малость. Андрей практически бежал к брату, от нетерпения обгоняя медсестру. Правда, пришлось предварительно вымыть руки и вырядиться в стерильный белый халат. Но меры предосторожности никто не отменял. В нужную палату он ворвался подобно урагану. Без предупреждения. Без стука. Едва не сорвав с петель несчастную дверь. Однако, оказавшись внутри и увидев Алексея на больничной кровати, с кучей капельниц, прикрепленных к его рукам, почувствовал, как вся его решимость тут же испарилась. Ему сделалось дурно. Брат выглядел малость потерянным. Вперившись в него строгим взглядом, он хрипло выдавил из себя:

— Андрей? Что мы здесь делаем? Что со мной? Я… попал в аварию?

Все, на что хватило сил, так это отрицательно покачать головой, чувствуя, как сердце замирает в груди, а глотку стягивает болезненным спазмом.

— Черт! — зашипел он. — А чувствую себя так, будто угодил под грузовик!

— Неудивительно, — как можно мягче отозвался Андрей. — У тебя серьезное сотрясение мозга, перелом нескольких ребер, многочисленные ушибы, ну и… внутренним органам прилично досталось.

Алексей задумался, тяжело дыша. С трудом облизал пересохшие губы.

— Что произошло? — потребовал объяснений, глядя на него в упор.

Пожав плечами, Андрей поведал ему то, что сам узнал вчера от Ирины Павловны (наставница была осведомлена почти из первых уст):

— Как выяснилось, твоего водителя давненько подкупили. Он шпионил за тобой. А когда поступило соответствующее распоряжение, накачал тебя чем-то. Как только ты вырубился, этот урод передал тебя в руки Шмеля и его прихвостней. Как видишь, поработали они над тобой… виртуозно!

И вновь брат замолчал на несколько секунд. Обдумывал услышанное.

Потом озадаченно протянул:

— Странно. Для чего было так заморачиваться? Не проще ли тупо застрелить?

— Нет, если все хорошо продумать и использовать ситуацию как приманку!

— О чем это ты?

— Кое-что произошло, пока ты был в отключке…

— Что? — настороженно.

— Борзый вычислил крысу. А тот в свою очередь, сбегая, положил хрен знает сколько народу и… увез с собой Лизу. Ее всюду ищут.

— Это нехорошо. Очень нехорошо!

— Да. Я места себе не нахожу. А Соня…

— Что с ней? — Алексей дернулся, намереваясь подняться с постели.

Андрей резко изменил тактику, опасаясь навредить брату:

— Лежи-лежи! Она тоже здесь. Привести ее?

— Нет! — яростный протест. — Не вздумай! Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии! Ей… ей нельзя волноваться!

«Как и тебе, братишка. Как и тебе…»

Глава 59

Он кивнул, начиная осознавать, что новость о потере ребенка способна подкосить даже здорового человека. А Алексею не помешало бы сперва окрепнуть. Поэтому просто молчал, ожидая от него инициативы.

— Кто оказался ублюдком? — все еще слабый голос брата нарушил воцарившуюся тишину. — Кого Борзый вывел на чистую воду?

— Шмель! Убийца наших родителей! Их ведь убили, не так ли?

Алексей окатил его ошарашенным взглядом и выдохнул:

— Откуда ты знаешь?

Игнорируя болезненный комок в горле, Андрей пожал плечами.

Осознав, что замер посреди комнаты, сделал шаг вперед. Еще один.

И еще. Лишь оказавшись прямо у постели брата, он тихо обронил:

— Есть доказательства его вины. Есть свидетели.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Паскуда! Я всегда это знал! Но…

— Почему ты скрыл от меня правду о родителях?

Алексей отвел глаза:

— Чтобы у тебя появился хоть мизерный шанс на спокойное детство!

От его слов в глазах предательски защипало. Руки затряслись.

Стиснув зубы до противного скрежета, дабы не разреветься, подобно девчонке… дабы не выказать своей слабости, Андрей мертвой хваткой вцепился в ладонь старшего брата. Как никогда чувствуя их родство, их единение, он улыбнулся через силу. Превозмогая себя, произнес:

— Только сейчас… когда едва не потерял тебя… я понял, как много ты для меня сделал! Понял, что обязан тебе всем! Понял, что ты – единственный родной человек на всем белом свете! Понял, как много ты для меня значишь! Понял, как сильно… ты мне дорог!

— Андрей…

Брат смотрел на него очень странно. Его глаза неестественно блестели.

— Ты жил ради меня, а я и не замечал этого! — продолжал Андрей, будучи не в силах остановиться. — Но… мне преподали хороший урок! Теперь все иначе. Я всегда буду рядом и никогда тебя не предам! Я перестану прожигать жизнь впустую и прятаться у тебя за спиной! Я возьмусь за ум и буду помогать тебе с бизнесом, как ты и хотел! Я докажу тебе, что на меня можно положиться! Ты только… поправляйся, братишка! Поправляйся скорее…

В ответ Алексей так сильно стиснул его ладонь, что заломило пальцы.

— Знаешь, — пробубнил он едва различимо, — ради таких слов можно и горы свернуть!

— Свернем! — клятвенно заверил Андрей. — И не одну!

В этот момент дверь в комнату тихонько распахнулась.

Все та же красавица-медсестричка разрушила их временную идиллию:

— Прошу прощения, но ваше время вышло! Пора уходить!

— Еще минуту, пожалуйста!

— У меня будут крупные неприятности, если вас тут заметят, уважаемый!

Алексей одобрительно кивнул:

— Ступай! И о Соне позаботься, пока я тут… отдыхаю!

— Хорошо.

— Передай ей, что…

— Что?

— Ничего. Сам скажу при личной встрече.

Попрощавшись, Андрей покинул палату брата. А после подхватил на руки медсестру и покружил в знак благодарности за содействие. Однако ее пришлось быстренько вернуть на место, так как в кармане ожил телефон.

На экране высветился номер Ирины Павловны.

— Есть новости от Лизы? — воскликнул он, забыв даже поздороваться с наставницей. — Хоть что-нибудь известно?

— Нет. Она как сквозь землю провалилась!

— Понятно…

— Не отчаивайся! — послышалось из динамика. — Ты ее знаешь. Она будет бороться до последнего! Ее найдут. Но я звоню не по этому поводу.

— Еще что-то стряслось?

— Можно и так сказать, — сокрушенно выдохнула женщина. — Паша приезжал. Он отправил свою мать и сестру с Кириллом в Германию. Вика улетела, Андрей. Попросила передать тебе кое-что и улетела.

Если бы ему огромное пчелиное жало вогнали прямо в сердце – эта боль не шла бы ни в какое сравнение с тем, что он испытал сейчас, услышав подобные новости. Да, в нем кипела обида, ненависть и злоба к ее отцу.

Да, он жаждал его смерти и не желал больше видеть саму Соколовскую. Но… черт подери! Разве это нормально?

«После всего, что между нами было, ты могла бы и… попрощаться! Могла бы выказать хоть мизерное сочувствие моему брату! Или морально поддержать меня! Ты могла приехать и быть рядом со мной в такой сложный период! А ты… просто сбежала! Свинтила по-английски! Что ж… удерживать не стану. Наш уговор аннулирован. Скатертью дорога!»

В последний момент припомнив слова Ирины Павловны, он все же уточнил:

— Что она просила мне передать?

— Сейчас процитирую! — предупредила наставница и заговорила, будто бы читала с бумажки: — Ты можешь ненавидеть меня и винить в том, чего я не делала! Это ничего не изменит в моем сердце. Мои чувства были правдой!

* * *