В сердце роза - Алекс Гарридо

- Я? - взгляд лисы перед приманкой: и хочется, и верить нельзя, но хочется - сильнее.

- А ты сомневался? Наследник ведь останется в Аз-Захре, а ты будешь с войском. Устрой все как надо, и станешь первым человеком в Хайре, пока царевич не войдет в возраст. Да и мало ли что может изменить Судьба за это время. Она изменяет одни обстоятельства за другими. Джуддатара мне внук. Но сын мне был бы роднее. Что ты на это скажешь, сладкий мой?

- Скажу: да плодоносит твое чрево мне на радость. Кого же из правителей склоним к мятежу?

- Сладкий мой, а откуда родом ан-Реддиль, обманувший наши надежды?

- Но у правителя Ассаниды здесь в заложниках дети. Согласится ли он?

- Разве нет у него детей, кроме этих? И у кого из правителей дети не в заложниках? И, главное, скажи мне: сможет ли этот мягкосердечный казнить детей? Ассанида нам подходит: сын правителя, живущий здесь заложником, не старше Джуддатары, а девчонка, его сестра, и вовсе мала. Она еще, говорят, мочится в постель. Их ли не пожалеть? Говори об этом правителю Ассаниды, обещай твердо, рассей его сомнения и укрепи в нем надежду. Обещай, что за содействие в избавлении от позора Хайр вернет Ассаниде волю.

- А ты давно все обдумала, о владычица моя?

- О чем мне еще думать, одинокой, когда наши заботы уводят тебя надолго от моего лона? Утешься в сегодняшней неудаче: Судьба переменчива. А скажи, сладкий мой, если его убьют всадники, они ведь убьют его... не сразу? - и щурит, щурит длинные глаза.

- А как бы тебе хотелось, царица моя?

- Ну... - вздохнула равнодушно, - разве их удержишь...

О мнящих себя в безопасности

- Это такая игра - путешествие в Ла. В моей стране есть такая пристань. Между Ла и Унбоном дорога. А это селения по дороге. Нужно переставлять камушки по очереди, как выпадут кости. Кто первый доберется в Ла, тот и победил, - объяснил Сю-юн.

- Сиуджин научил меня этой игре, и вот: это доска, а на ней дорога. Только мы теперь едем из Аз-Захры в Кав-Араван и обратно.

- А почему в Кав-Араван? - спросил ан-Реддиль. - Разве не оттуда был ан-Араван, опозоренный и казненный?..

- Такова моя царская воля, - важно молвил Акамие, и все засмеялись, а он улыбнулся и опустил глаза.

На самом деле он выбрал дорогу в Кав-Араван, потому что путь этот был когда-то для него страшен, но в Кав-Араване он жил надеждой, и ждал, и дождался встречи. А возвращение из Кав-Аравана было любимейшим его путешествием. Ехали вчетвером: Эртхиа, озаренный весь своим чудесным возвращением с той стороны мира и нетерпением обрести обещанное царство и своих прекрасных жен; Айели, живой, заплаканный и счастливый надеждой увидеть повелителя Лакхаараа; молчаливый как всегда Дэнеш - и сам Акамие, еще не царь, еще свободный, еще вправе сквозь тревогу предчувствовать счастье.

И теперь, день за днем повторяя в игре два эти путешествия, он заклинал Судьбу, не выпрашивал и не приставал назойливо, но как бы невзначай напоминал: приведи ко мне его, ты ведь сделала это однажды, что тебе стоит? Теперь я знаю, что я выберу, и даже Эртхиа не удастся отговорить меня...

- Вот горы и долины, вот реки и водопады. Вот города и сады вокруг них, - объяснял тем временем Хойре, - а это постоялые дворы. Кто попал в город, пропускает ход.

- Почему?

- А базар! А красавицы!

- Хм... Ну ладно. Но ты потише о красавицах, - буркнул ан-Реддиль, покосившись на завесу, отделявшую часть комнаты.

Там, скрытые от посторонних взглядов, сидели Уна и Унана. Они тоже участвовали в празднике: разве не их проворные ручки приготовили лучшие лакомства для драгоценного гостя? Теперь и им можно было повеселиться за чашей вина и веселой беседой, и, поскольку ан-Реддиль принимал своих гостей запросто, можно было не чиниться и время от времени вставить словечко в беседу мужчин. Им было видно все сквозь нечастое переплетение, потому что они сидели близко к завесе, а вот их видно не было, только тени от их рук взлетали и падали.

Арьян понимал, конечно, что при таких гостях не стоило и прятать женщин: Акамие ему сам давно сказал про себя, на Сиуджина достаточно было раз взглянуть (он хоть и оделся, и причесался попроще, но белилами не пренебрег и веер держал изящно в легких пальцах), а про Хойре и говорить нечего!

Но можно ли было лучше выказать уважение к странному и удивительному повелителю Хайра, чем приняв его в доме, как мужчину?

А перед завесой лежали, придремав, собаченьки, свет переливался на их вычищенных лоснящихся шкурах, когда они приподнимались, чтобы сладко зевнуть, выгнуться, нетерпеливо заклацать зубами, зарыв нос в шерсть над хвостом, почесаться хорошенько, с сопением и стоном.

- Да что в этом дурного? - шепотом оправдывался Хойре. - Это ведь игра только...

- Что ты можешь понимать в женщинах... - под мгновенно поймавшим его взглядом царя Арьян проглотил следующее слово и опустил глаза.

- Уж таковы они: сегодня будут смеяться, а назавтра скажут, что я нарочно в городах задерживался, - пошутил он виновато.

- А вместо камушков, - сказал Акамие, - мне сделали фигурки всадников из разных видов дерева, чтобы отличались цветом. Серебристый - из самшита, белый - из кизила, из сумаха желтый, а этот светло-коричневый, как наш Хойре, - из вишни. Про другие не помню. Сыграем?

- А если два всадника окажутся на одной черте, второй убивает первого, как в "Погоне", - загорелся ан-Реддиль.

- Что такое "Погоня"?

- У нас в Улиме есть игра, похожая на эту, с преследованием.

- Хорошо. Но тот, кого "убили", может начать путешествие сначала, попросил Акамие.

- Только когда выпадут шестерки, - уточнил Арьян.

- А карту нам рисовали ашананшеди, и она точная, и по ней разрисовали доску для игры, - сказал Акамие. - Но тот, кого убили, пусть начинает игру сначала.

- Если выпадет дюжина.

- Мы тоже хотим играть с вами, - послышался нежный голосок из-за занавески.

- Да-а! - вторил ему еще один.

- А как же вы будете играть? - весело спросил Акамие.

- А мы возьмем свои кости и будем здесь кидать, а вам - говорить, что выпало. Вы наших всадников и переставите.

- А если вы станете хитрить? - покачал головой Арьян и посмотрел на царя: в самом деле им - можно?

- Не станем! - отвечали из-за завесы.

- Я буду присматривать за Уной.

- А я - за Унаной!

И стали играть вместе. Полночи играли. Потом, засидевшись, вышли на воздух, и Арьян показывал им, как умны его собаченьки: объяснив про гостей, что они все друзья, приглашал желающих спрятаться в темноте сада, а Злюка или Хумм мигом находили их по запаху, да не просто так, а из троих спрятавшихся на выбор - кого хозяин назовет. Найдут, возьмут руку между зубов мягко-мягко, и ведут к Арьяну.

- Дома так играли, - вспомнил Арьян. - Взрослым некогда, а эти - нашим детям и сторожа, и няньки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});