Путешествие на восток - Кирилл Клеванский

— Заметано! — хором ответили друзья.

Мы разорвали круг и я, закинув за плечо свой личный походный мешок, эдакую торбу держащуюся на одной веревке, помахав, не оборачиваясь, рукой, пошел к бортику. Перепрыгнув деревянный барьер, я приземлился в лодке, ничуть ту не покачнув. Скинув мешок, стал стравливать трос, удерживающий нас на весу. Вскоре дно шлюпки коснулось воды и на мгновение возникло ощущение невесомости, которое, впрочем, тут же исчезло. Усевшись на длинной доске, закрепленной на бортиках, я взял в руки весла. Тяжелые, массивные, сбившие бы в кровь ладони любому, кто никогда не держал топора или меча. Так, я лишь почувствовал как зашуршала древесина по дубовой коже, словно покрытой одной большой мозолью.

Я закрутил правое весло, разворачивая лодку, когда же та встала перпендикулярно к берегу, максимально выпрямил руки, сгибая спину, словно взведенный лук, а потом разом выпрямился, подтягивая предплечья к груди. Лодка резко соскочила с месса, резво набирая ходи дальнейшие взмахи я делал плавне и мельче, позволяя инерции выполнять большую часть работа. Корабль медленно и несколько нерешительно отдалялся от нас. Он таял в лучах солнца, отраженных от воды и белые пенные барашки, разбивающие о его древесину, казались золотыми песчинками, выброшенными на поверхность со дна морских глубин.

Когда же корабль уже почти остался в прошлом, я услышал резкий, лихой свист. А потом еще один и еще, и еще. Всего их было четыре. Тогда я улыбнулся, убрал весла и сложив руки колодцем, резко в них дунул, извлекая низкий трубный звук, разносящийся на многие мили вокруг. Я дул так долго, что закружилась голова, вкладывая в это усилие все, что не успел сказать своим друзьям. Когда же в глазах уже закружили хороводы разноцветные круги, то я резко вдохнул. Приходя в себя. Мгновение я смотрел на корабль, зная что кто-то смотрит с него на меня. Потом я буквально услышал как поднимается тяжелая цепь, и скрипит древесина ворота. Пираты подняли свои черные, как безлунная ночь, паруса и развернувшись в другом направлении, отправились в море.

— Ты будешь по ним скучать, — утверждала, а не спрашивала Мия.

Я сделал вид что ничего не услышал и продолжил монотонный труд. Берег приближался неторопливо, со спокойствием и размеренностью Востока. Но все отчетливее до меня доносились причудливые арматы, ухо слышало непривычный, но знакомый язык, и постепенно легкие спирала духота. Совсем скоро наша лодка уже пристала к деревянному настилу, которую неизвестные мне люди, почему-то назвали пирсом. Иногда меня поражают такие выверты, ну почему просто не сказать — деревянный мостик. Нет, надо обязательно придумать причудливое — пирс. А то изобилие терминов на корабле? И каждый раз, когда ты ошибешься с названием, на тебя посмотрят как на главного идиота, и вообще первостепенного врага народа. Нет, решительно надо исправлять эту систему. Куда удобнее было бы так — большой парус, маленький парус, высокая мачта, мачта пониже, нос — задница, круглая хрень с двумя дырочками, квадратная хрень с одной. И, уверяю вас, жизнь сразу бы пошла в гору и люди потянулись бы в море.

Подкатив, или подплыв, не знаю как будет правильней, к этому пирсу, я схватил висящую веревку, обмотал о какой-то выступ на носу, который, небось, тоже в обязательно порядке как-нибудь мудрено обозван и помог Мии подняться на верх. Что удивительно, в этот раз она помощь приняла, а то обычно горделиво фыркала и все делала сама. Видимо близость к дому действительно меняет людей.

— За швартование шлюпки, с вас два дитира, — как из под земли выскользнул чуть полноватый местный служивый. У него была кучерявая борода, высокий лоб, свободные одежды и кривая сабля на боку. Типичный Алиатец.

Я вопросительно посмотрел на Мию, а та лишь показательно крутила головой по сторонам, пряча улыбку.

— Ну все, хватит уже, — вздохнул я. — Переведи чего он хочет.

— Два дитира за остановку, — сия лицом, оповестила меня красавица.

Я лишь скривился, вот надо было мне из себя дурочка строить. Правда в том что девушка думает, что я не знаю её языка, есть свои плюсы, которые пока что перевешивают весь негатив.

— И сколько это — два дитира?

— Примерно две серебрушки.

Я чуть не сел, это ж какие у них здесь цены, если за остановку лодки, нужно платить две серебряные. Да я за такие деньги неделю в таверне жить буду. Правда на еду не останется, но на теплую постель точно наберется.

— Ой, не делай такие глаза. Просто отдай ему деньги.

— Ага, — пробурчал я и выложил монеты на бочку.

С ощущением, будто руку себе отгрызаю, я смотрел на то как кровно заработанные монетки, пропадают в толстой суме этого служивого. Мое первое впечатление от Алиата в целом, и от порта Амхай в частности, было резко отрицательным. Правильно мне Добряк говорил, здесь одно ворье.

— Пусть свет Ифары освещает вам путь, — учтиво поклонился страж и заложив руки за широкий шелковый пояс, засеменил по направлению к берегу.

Что-то мне подсказывало, даже скорее тонко намекало, что светом Ифары сыт не будешь, да и деньги эта самая Ифара мне вряд ли вернет. Так что теперь я еще питал нелюбовь и к религии темнобородых, смуглокожих аборигенов. Надеюсь у них хоть вино именно такое, как мне нахваливали, иначе я дико разочаруюсь во всей восточной культуре в целом и не стану уделять ей внимания.

— Ну чего ты надулся? — спросила меня Мия, когда я взвалив на себя мешки, словно тягловый мул или ишак, пошел а ней следом.

Не могу сказать что зрелище плавно покачивающихся упругих бедер не было захватывающим, но, признаться, я чувствовал себя неловко.

— У меня такое чувство, что меня обокрали, — продолжал я бурчать.

— Так оно и есть, — хихикнула Мия. — У нас всегда надо торговаться, потому что цену изначально завышают раз в пять.

— А какого демона мы тогда сразу монету выложили?!

— Дочь визиря не опускается до торговли!

Я аж замер на месте, а потом заметил как в манящих зеленых глазах, пляшут те самые демонята.

— Издеваешься? — прошипел я, силясь не улыбнуться. Меня били, моим же оружием.

— Ага, — рассмеялась девушка и показала мне язык.

— Туше. Уела меня, гроза силхов и… сусликов.

— Но они страшные!

— Суслики то? О да, бесспорно, настолько пугающие твари, что я порой ночами спать не могу.

— Я тебе уже говорила, что ты бессердечный варвар?

— Дай-ка подумать, — протянул я, к этому моменту мы уже почти покинули доки и теперь поднимались по лестнице, вырубленной в песчанике. Мия шла впереди, и поднимающиеся на ветру юбки сарафана, открывали потрясающий вид на стройные ножки. — Примерно раз двести.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});