Неповторимое. Книга 2 - Валентин Варенников

— Ну, вот, Валентин Иванович, собрал ты всех «отпетых» и сунул нам в дивизию. А я возьми — да всех в 61-й полк. Кругом сопки, не сбегут. Это же не Печенга. А теперь вот ты и сам к нам пожаловал, и тоже в 61-й. Как же иначе? Надо к своим, их уже знаешь и работать легче.

— Да ладно уж товарищ генерал.

— Чего — ладно? Знаешь поговорку: «Не плюй в колодец…»? Вот так-то.

Хорошо, Прутовых поддержал:

— Валентин Иванович поправит дела. А мы ему поможем.

Так вот, обходя вечерами казармы и встречая знакомые лица, я чувствовал, что они тянутся ко мне, как к родному. Конечно, я подолгу с ними беседовал, мы вспоминали Рыбачий, говорили о том, как сделать, чтобы легко служилось и весело жилось. Находил у них поддержку, а это очень важно получить поддержку тех, кто когда-то нарушал порядок.

Вдруг в апреле 1960 года мы получаем известие — сокращается ряд управлений военных округов, в том числе и наш Северный военный округ. Войска округа в полном составе передаются в Ленинградский военный округ (ЛенВО). Естественно, приезжают приемные комиссии. На нашу 6-ю армию старшим приехал первый заместитель ЛенВО генерал-полковник Михаил Петрович Казаков и начал работу по приему войск с нашей 131-й мотострелковой дивизии. В программу входила и проверка боевой готовности.

В начале мая 1960 года среди дня подняли дивизию и приказали вывести в запасный район. Казаков приехал к нам только с двумя офицерами — своим и из штаба дивизии, который знал дислокацию войск. Полк поднялся хорошо и полностью вышел из военного городка. Генерал обошел весь парк — ни одной боевой машины не было обнаружено. Это, конечно, показатель. Затем приказал отвезти его в запасный район. Я следовал впереди, он, тоже на «газике», — за мной. Свернули с основной магистрали и, проехав 100–150 метров, остановились на сопке с плоской верхушкой (в виде площадки). Отсюда практически просматривался весь район полка, и я подробно доложил генерал-полковнику Казакову, где расположено каждое подразделение, и подсказал, что штаб полка рядом с нами, у подножия этой сопки. Но, чтобы туда попасть, надо проехать вперед, потом по этой же полевой дороге сделать петлю, и тогда мы окажемся внизу.

— А зачем ехать? Спустимся здесь прямо вниз и будем в штабе. Я вижу людей и блиндажи.

— Товарищ генерал, это не безопасно — уклон большой, около 40–45 градусов, да к тому же наст очень скользкий. Лучше проехать. Это минутное дело, — попробовал я отговорить его от затеи, но он был неумолим:

— Что вы за кисейные барышни? Ведь вот он штаб, рукой подать! Под самым носом, а вы предлагаете делать крюк, объезжать.

— Но, понимаете, слишком уж крутой склон. Здесь невозможно благополучно спуститься…

— А, ну вас! — махнул генерал рукой и решительно сошел с дороги. Не успели мы что-то предпринять, как он уже сделал несколько шагов по склону, разумеется, сразу поскользнулся, свалился, как сноп, и, выставив вперед ноги, помчался вниз со скоростью звука. При этом полы шинели задрались и во время спуска развевались сзади, как шлейф у длинного старомодного женского платья, а черные сапоги и синие брюки с ярко-красными генеральскими лампасами расчищали путь. Папаха, естественно, свалилась и катилась за ним. А он, как на митинге, размахивая руками, кричал:

— Не турки — турки, а вы — турки!!!

Естественно, мы все, не раздумывая, в тот же миг бросились вниз и кубарем полетели следом за генералом. Внизу помогли ему привести себя в порядок, а он, топая ногами, требовал, чтобы его немедленно отвели к начальнику штаба полка. Я предложил ему идти за мной.

Можете себе представить: прошло лишь несколько минут, как штаб уже втянулся в свой район. Еще не только не расставили в блиндаже полевую мебель, не растопили печки и не наладили освещение, но кое-где еще даже не очистили от снега сам вход в блиндаж, а штаб уже действовал.

Начальник штаба полка подполковник Песков, встретив нас, доложил генералу, что штаб прибыл в район в полном составе и размещается. Радиовыносы из боевых машин (точнее, из ГТС) делаются, проводная связь проверяется.

Генерал сурово и коротко:

— Карту! Буду ставить задачу.

Песков попросил разрешения поставить стол прямо у блиндажа, развернуть карту и приступить к работе.

— Нет, все это будем делать в блиндаже, — сказал Казаков и двинулся вперед. Все за ним. В блиндаже темнота, лишь с трудом можно различить солдата у печки, который безуспешно пытался ее разжечь. Наконец наладили свет, генерала усадили за стол и развернули перед ним карту. Песков дал команду:

— Пробить дымоход.

Солдаты завозились. Двое выскочили из блиндажа. Видно, всем хотелось, чтобы в блиндаже было тепло, поэтому никто не обращал внимания на карту, все наблюдали за действиями солдат. Генерал изредка задавал вопросы, а Песков пояснял. Оказывается, солдаты, очистив вокруг трубы снег, должны были шестом, который имеется в каждом блиндаже, прочистить от снега дымоход, а затем в него бросить сверху вниз обильно политые бензином клочки подожженной пакли или ветоши. Эти «заряды» быстро ликвидировали в трубе пробку холодного воздуха, и тяга стала налаживаться. Через пять-семь минут печка уже испускала долгожданное тепло.

— Приступим к работе, — сказал Казаков. — Начальник штаба, доложите, куда должен был выйти полк, в какие сроки и как в действительности это выглядит.

Пока Песков докладывал по карте задачу, которая стояла перед полком (фактически это план подъема и выхода полка по тревоге), в это время два офицера штаба обзванивали подразделения и уточняли обстановку. Затем заместитель начальника штаба доложил, что все подразделения в полном составе вышли в район сосредоточения, через час будет выдана горячая пища (нас подняли по тревоге до завтрака). Вижу, что генерал уже малость «отошел», сменив грозный вид на милость.

— Понятно, понятно. Я поеду в штаб дивизии, а вы, — обратился он к своим полковникам, — здесь все посчитайте — и в середине дня чтобы были у меня с докладом.

В целом все прошло нормально. И если бы не этот эпизод с генеральским «полетом» по склону сопки, то вполне можно было бы считать, что никаких происшествий не случилось.

Наши войска были приняты в состав Ленинградского военного округа с принципиальным заключением: «Боеготовы». А через несколько дней командиры дивизий уехали на сборы, которые проводились в Бобочино, под Ленинградом, командующим войсками Ленинградского военного округа генералом армии Н. И. Крыловым.

Николай Иванович Крылов — поистине легендарная личность. Он приблизительно ровесник Чуйкову и Гречко, но об этих полководцах пишут достаточно много и они этого заслужили (кстати, все — дважды Герои Советского Союза), а вот о Николае Ивановиче сказано мало. Однако под Сталинградом он был начальником штаба 62-й армии (позже она стала 8-й Гвардейской) и даже несколько месяцев, до прихода В. И. Чуйкова, исполнял обязанности командующего армии. Затем в ходе Великой Отечественной войны успешно командовал 21-й и 5-й армией. Его войска отличились при форсировании Березины и в Восточно-Прусской операции, за что он получил Золотую Звезду Героя. А вторую такую звезду ему вручили за классическую операцию по разгрому Квантунской армии милитаристской Японии на Дальнем Востоке. После войны командовал Дальневосточным, Уральским, Ленинградским и Московским военными округами. Но самое главное — он родоначальник Ракетных войск стратегического назначения. Прокомандовал ими почти 10 лет, являясь главнокомандующим РВСН — заместителем министра обороны СССР. События 1937–1938 годов в отношении военачальников обожгли и его жизнь. В личной беседе он рассказывал, как работал грузчиком на Волге — носил четырех-пятипудовые мешки. «Вот поэтому у меня и такие ноги,» — говорил он. А ноги у него действительно были мощные. Да и вся фигура — внушительная, сильная, лицо с крупными чертами, очень внимательные глаза, — все производило ощущение большой силы. Это был самородок — крепкий и духом, и телом. Имея за плечами высшее образование (окончил институт), он военную подготовку прошел только на курсах «Выстрел» и все. Однако много работал самостоятельно и в оперативном искусстве был незаурядной личностью. Неспроста Малиновский, являясь министром обороны СССР, в одной из характеристик на Крылова сделал такую запись: «Военных академий не кончал и в них не нуждается».

Личная встреча у нас произошла летом 1960 года. Мы уже привыкли к своему новому положению — к тому, что находились в составе Ленинградского военного округа (ЛенВО). Как-то звонит комдив и говорит, что в Мурманск в штаб армии приехал командующий войсками ЛенВО и намеревается поехать к нам в Печенгу.

— Смотри, будь начеку. Ты же знаешь машину командарма — черный ЗИМ. Ну, вот эта машина и, я думаю, еще пара «Волг» за ним будут мчаться. Как увидишь «кавалькаду» — значит, он. Однако вам позвонят, когда выедут.