Буря и ярость (ЛП) - Арментроут Дженнифер

— Куда? — тут же выпалила я.

— Не знаю.

Он направился к лифту, потом остановился и посмотрел на меня. На мгновение стена рухнула, и я увидела всё. Печаль. Гнев. Разочарование. А больше всего чувство, которое я узнавала где угодно — тоска. Потом он отвернулся от меня.

— Мне очень жаль, Тринити. Мне просто нужно… Прости.

И потом он ушёл.

Я знала, почему он ушёл, и знала, почему он был таким тихим по дороге сюда. И теперь я знала, почему у него никогда не было секса раньше, и почему он не настаивал на этом со мной.

Всему причина — влюбленность в Лейлу с детства, и сейчас он всё ещё был так очевидно влюблён в неё.

Я сделала вдох, и он застрял во внезапном узле в моём горле. Я опустила взгляд на руки, наблюдая, как они сжимаются в безвольные кулаки. В груди… болело, как будто меня ударили в саму сердцевину, и я не знала, почему я чувствовала себя глупо, но я чувствовала это, глядя на эти двери, потому что всё, а чём я могла думать, это то, что он делал со мной прошлой ночью, то, как он прикасался ко мне, как держал меня… но всё это время он был влюблён в Лейлу, в полудемона, который был влюблён в наследного принца Ада.

Он вообще видел меня вчера вечером? Чувствовал меня? Или вместо этого он видел Лейлу, притворяясь, что я была…

Сдавленный смех сорвался с моих губ.

— Боже.

Я понятия не имела, сколько простояла в центре его квартиры, уставившись на закрытые двери лифта. Возможно, прошли минуты или часы, прежде чем я подошла к дивану и села, оцепенев до глубины души.

Арахис подплыл ко мне, откуда я он явился, я не знала.

— Тринити?

Я покачала головой, не решаясь заговорить.

— Ты в порядке? — спросил он. — Где Зейн?

Я открыла рот, но что я могла сказать? Я без понятия, где он был.

— Всё это…

Дверь лифта звякнула, и голос Зейна внезапно наполнил тишину квартиры.

— Знаешь что, Трин. К чёрту это. Нам нужно поговорить об этом.

— Ну, вот и он, — объявил Арахис.

Широко раскрыв глаза, я вскочила на ноги и обернулась, и да, там был он, шагая через гостиную. Он бросил ключи на остров.

— Рот не имел права говорить тебе то, что он сказал, — произнёс он, обойдя диван. — Это его не касается. Он может думать, что знает обо мне всё, но он ни черта не знает…

— У нас компания, — выпалила я.

Зейн захлопнул рот и огляделся, а Арахис незаметно помахал ему рукой.

— Призрак?

— У призрака есть имя, — напомнила я ему. — Арахис.

— Арахис. Хорошо, — Зейн запустил руку в волосы и пряди тут же скользнули обратно по его щеке. — Арахис ты можешь дать нам немого пространства?

Арахис опустил руки и посмотрел на меня.

— Он… он разговаривает со мной.

— Да. Он говорит с тобой.

— Серьёзно? — на лице Арахиса появилось благоговейное выражение лица. — Никто не разговаривает со мной, кроме тебя, даже когда они знают, что я здесь.

— Ну, теперь он разговаривает с тобой, Арахис, — я взглянула на Зейна. — Разве это не так?

Зейн кивнул.

— Да, Арахис, я разговариваю с тобой. Можешь дать нам немного времени наедине?

Я повернулась к Арахису.

— Обычно я бы с удовольствием поприсутствовал здесь, чтобы посмотреть на этот супернеловкий разговор, но поскольку он просит, я дам вам пространство, — сказал Арахис, и я подумала, что это было немного запутано, потому что Зейн попросил его, и всё же он никогда не делал этого для меня. — Я дам вам немного пространства и проверю, что там делает Джена.

— Ладно. Он уходит… Подожди. Кто такая Джена? — спросила я.

— Она такая классная девчонка с четвёртого этажа, которая может видеть меня. Она познакомила меня с сериалом «Очень странные дела», — сказал он, и я моргнула. — Увидимся позже, аллигатор!

— Подожди!

Я потянулась к нему, но Арахис мигнул и исчез. Я повернулась к двери.

— О, Боже, он зависал с какой-то девочкой на четвёртом этаже, которая может его видеть. Я не знаю, хорошо это или нет, но это определённо объясняет, почему он не был рядом всё это время.

— Может, это твой дальний родственник, — криво усмехнулся Зейн.

Я бросила на него мрачный взгляд и откинула волосы с лица.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мне придётся решить, что с этим делать позже, — я глубоко вздохнула, когда подняла свой взгляд на него, и эти бледно-голубые глаза поймали мой взгляд. Внезапно почувствовав усталость, я прерывисто вздохнула. — Что ты хотел мне сказать?

Он взглядом изучал меня.

— Рот должен был держать свой рот на замке.

— Почему? Чтобы мы продолжали заниматься тем, чем занимались, и я не имела понятия, что ты хочешь кого-то другого? — я слышала его слова раньше. («Я и не думал, что мы с тобой зайдём так далеко»). Острая тревога пронзила мою грудь и, отступив, я села на край дивана. — Всё так запутанно.

— Нет, не поэтому. Он не должен был вмешиваться, потому что это не его дело…

— Я спросила его. Он не поднимал эту тему. Я спросила его, что между вами произошло. Он ответил.

— Всё ровно это было не его дело.

Я уставилась на него, и да, возможно Зейн был прав. Возможно, это было не его дело, но это не изменяло того, что он сказал или тот факт, что я знала правду. С трудом сглотнув, я отвела глаза.

— Он не должен был говорить тебе, потому что я не хотел, чтобы это случилось. Учитывая всё происходящее, меньше всего я хотел, чтобы тебе причинили боль.

Боже.

И почему от этих слов мне стало ещё хуже?

— Мне не больно, — это была ложь. Такое ощущение, будто в грудь вонзился коготь импа. — Я… я не знаю, о чём я думала прошлой ночью, — сказала я, обхватив руками колени, и перевела взгляд на неработающий телевизор. — Я не считала, что ты безумно влюблён в меня или что-то в этом роде. Я имею в виду, я думала, что я раздражаю тебя слишком сильно для этого, но я не знала, что есть кто-то ещё.

— Нет никого другого.

— Разве? Может ты и не с Лейлой, но ты любишь её, а это значит, что есть кто-то ещё, с кем ты предпочёл бы быть, и это значит, что я… я на втором месте. Я…

— Ты не на втором месте, Трин, — Зейн вздохнул, и моё сердце сжалось. — Я знаю, что это причиняет тебе боль. Дерьмо. Слышать, как ты говоришь это, убивает меня.

— Да неужели? — я наклонила голову. — Как именно это убивает тебя, Зейн?

— Потому что ты мне, и правда, дорога. Потому что прошлая ночь была…

— Ошибкой?

— Нет. Это не было ошибкой для меня. А для тебя?

Огромная часть меня хотела сказать, что это так, наброситься, но всё, что я могла сделать, это покачать головой, глядя на свои руки, удивляясь, как я оказалась тут.

— Ты?..

— Что?

Я снова покачала головой, сердце бешено колотилось, горло перехватило, когда я подняла на него глаза.

— Ты хотел сделать это со мной вчера вечером или думал о ней?

Его глаза широко распахнулись.

— Господи, неужели это серьёзный вопрос?

— В первый раз, когда я поцеловала тебя, ты отпрянул, от меня как ракета, а в любой другой раз, когда мы сближались, ты отстранялся. Да и не похоже, что ты набросился на меня прошлой ночью. Мне пришлось… Мне пришлось убеждать тебя, — прошептала я, и мой желудок скрутило, когда я поняла, что это правда, и я не могла смотреть на него. — Ты перечислил все эти причины, и я…

— Тебе не нужно было убеждать меня. То, что я чувствую к Лейле, то, что я чувствую к ней, не имеет ничего общего с прошлой ночью. Совсем. То, что мы разделили, было чертовски близко к совершенству, — продолжил он, и я почувствовала, как прогнулся диван, когда он сел рядом со мной.

Я вздрогнула, когда почувствовала его пальцы под своим подбородком.

— Прости, — пробормотал он, переводя мой взгляд обратно на него. — Нет ни одного грёбаного момента прошлой ночи, о котором я сожалею.

Я моргнула.

Он удерживал мой взгляд ещё некоторое время, а потом отвёл глаза.

— Я знаю Лейлу чуть ли не половину моей жизни. Правда, дольше. Она была… Поначалу она была просто маленькой девочкой, которая ходила за мной по пятам и была… просто помехой. Предполагаю, что это было похоже на вас с Мишей.