Рейтинговые книги
Читем онлайн Вирикониум - Майкл Харрисон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 79 80 81 82 83 84 85 86 87 ... 140

В тени этих зданий выросли постройки поменьше — шестигранники со сторонами разного размера. Казалось, их начали крыть крышей, но бросили дело на середине. Эти были выстроены из песка, спрессовавшегося от времени, и выделений их обитателей, которые с заметным усилием выползали из крошечных дыр в стенах и заползали обратно.

Но если насекомые изменили этот клочок Земли, то и Земля начала изменять их. Уступчивость послушной материи внезапно обернулась для пришельцев ловушкой.

Земное тяготение стало их тюремщиком: они чувствовали, как оно тянет их вниз, и поняли, что уже не смогут покинуть пределы атмосферы. Внезапно появилась потребность дышать — но воздух оказался непригоден для дыхания. Пришлось искать ему замену, и они стали строить передвижные установки, выпускающие легкий пар.

Но надежды не оправдались.

Многие тысячи лет они странствовали в бесплодном ледяном пространстве. Здесь жидкость пропитывала их ткани — правда, какое-то время это защищало от ядов Земли. Они надели дыхательные маски и начали создавать оружие. Они чувствовали себя как в осаде — невольные колонисты, жертвы космического недоразумения. Здесь человеческая Среда впервые постигла строение их странной нервной системы и заразила ее безумием. Они перестали понимать, что видят и чувствуют, и медленно гибли, пораженные новым недугом.

К тому времени, как Гален Хорнрак наконец добрался сюда, всякие намеки на первоначальный замысел с его упорядоченностью уже исчезли. Здания, изначально нечеловечески причудливые, начали оседать, как расплавленное стекло, в безуспешных попытках обрести новый центр тяжести. Кое-где образовалось подобие прозрачной архитектуры: балконы, похожие на дурной сон, и висящие в пространстве стены. Сама материя изо всех сил пыталась найти компромисс между нуждами человека и насекомого, впадала в сомнение, наугад выбирала нечто среднее между горизонталью и вертикалью… и выбор не устраивал никого. Улицы тянулись, не образуя никакой осмысленной планировки, заканчивались ямами или лестницами, которые сами обрывались после пары маршей или упирались в стенку какого-нибудь гигантского цилиндра без окон и дверей. Башни дрожали и тряслись, поочередно принимая то почти привычные глазу формы, то превращаясь в нечто дикое и чуждое, и в конце концов разваливались и оседали, как желе. Процесс сопровождался томительным гудением, сквозь которое пробивался гул огромных колоколов — погребальный звон Материи по самой себе. По переулкам, непрерывно меняющим очертания, проносились порывы ветра, и от этих вздохов становилось не по себе. Реки крошечных синих зернышек текли с верхних карнизов. А на широких площадях…

В очертаниях этих площадей угадывались площади Вирикониума — противоположного полюса, узла кошмаров, города-близнеца; это был сон о Вирикониуме…

Здесь собирались члены стаи, тщетно пытаясь подчинить себе собственные преображенные тела, а в проулках, на периферии этого хаоса, извивались толстые желтые стебли каких-то переродившихся растений.

Выше, в мерно вспыхивающем пурпурном небе, тучами вились насекомые, повторяя бессвязные, бессмысленные движения: это была попытка то ли воспроизвести, то ли начать заново свое бесконечное космическое паломничество. Они бросались в огромные ямы, зарывались в песок. Они сооружали какие-то повозки, столь же бесполезные, которые катились среди дюн, точно гнилые грейпфруты, время от времени подскакивая на несколько футов в высоту и испуская облака дурно пахнущего пара.

— Увы, — шептала сумасшедшая, — это — часть схемы, которую вам не постичь.

В этот хаос Гален Хорнрак и вел свой отряд… не догадываясь, что судьба собирается подбросить ему пару обломков далекой — и ныне почти превратившейся в миф — юности.

Под стеклянным покровом неба, на перекрестке посреди города, похожего на собственный план, так и не осуществленный и уже рассыпающийся, танцевала пара насекомых. Свет, заливающий их, вполне подходил для сцены самоубийства. Болезнь искалечила их тела, глаза походили на гниющие дыни, но яркие отметины вспыхивали на их сине-зеленых боках, как у глубоководных рыб. Напряженные, дрожащие, подогнув брюшки и раскинув крылья, танцоры передвигали свои изуродованные конечности строго по одной. Они казались рисунком на одном из парусов Эльма Баффина или татуировкой, выколотой на чьем-то предплечье пылающими чернилами. С галерей, которые каменными шелушащимися волнами выгибались у них над головами, стекали облака разноцветного пара. Балансируя на задних лапках, насекомые извивались, превращаясь в буквы живого алфавита. Они жались к рядам колонн, похожих на огромные ребра, повторяя серпантинный рисунок обсидиановых вен — казалось, они купаются в его прохладных потоках. И вдруг оба сорвали маски, прикрывающие ротовые отверстия — возможно, чтобы немного отдохнуть от них: эти приспособления помогали пришельцам не только дышать, но и воспринимать мир, в который их забросило.

— С твоего позволения, я их прикончу, — сообщил Эльстат Фальтор.

Приступы здравомыслия, которые после первого визита в Железное ущелье стали совсем редкими, теперь были отмечены мечтательной, праздной жестокостью. Хорнрак считал это отголоском склонности к невообразимо утонченному садизму, которая отличала Послеполуденные культуры.

— Нет.

Гален Хорнрак, живущий одновременно в двух мирах…

Вопреки воле он прыгал и кружился среди миллионов осколков мозаичной вселенной с изломанными перспективами… и гимн, который пели тонкие скрипучие голоса стаи, заполнял в нем все пустоты. Тысячи солнц опаляли его. Пустота леденила. Бесконечность звала его, как обещание. Печальные каменные планеты вращались под ним, их водоемы были бесплодны. Уму непостижимо…

Одновременно он осознавал, что Фальтор стоит рядом с ним, кашляя и задыхаясь, что его измученное лицо подсвечено зловещим, неровным сиянием энергоклинка. Они стояли рядом с огромной мертвой саранчой… впрочем, это мог быть и богомол. Верхние конечности насекомого, благочестиво согнутые, застыли над ними, сжимая какой-то предмет — что именно, разобрать невозможно. Кожистые складки высохшей слизи свисали из сочленений брюшка и устьиц. Угасающие мысли существа сочились сквозь мозг Хорнрака — тонким ручейком, тихой дудочкой, выпевающей контрапункт к хаосу ощущений, который вдувался над ним ликующим органным хоралом: каждый из уцелевших жителей Города вел свою тему. Ползучие перегонные кубы выпускали лимонный туман, от него слезились глаза, а из носа текло. Что-то похожее на омерзительную смолянистую плесень бурно разрослось у ног мертвой твари, образуя сгустки. Эта дрянь уже начала разъедать подошвы сапог Хорнрака.

— Позволь мне убить их, — повторил Фальтор. — Им все равно недолго осталось.

Он был прав. Через некоторое время танцоры оставили свои бессмысленные упражнения и уползли куда-то во мрак рифов, по блестящими венами минеральных отложений.

— Они пытались вспомнить, как летать.

Кажется, у Бенедикта Посеманли Город вызывал панику. Грязно-белесый, оплывший, как мокрый обмылок — когда его вообще было видно, — призрак неуклюже скользил по верхним галереям. Похоже, распадался не только его образ, но и сама личность… и по мере продвижения через хаос Города этот распад становился все более заметным, все более глубоким. Прижав указательный палец к губам — или к тому месту, где они должны были находиться, — авиатор опасливо поглядывал на ветхие балюстрады. Он застенчиво отступал за угол, когда какое-нибудь насекомое появлялось вдалеке на площади или замирало, дрожа, точно хрупкий механизм, в конце темного переулка. Призрак боялся неизбежной встречи., однако не давал передышки ни себе, ни тем, кого вел.

Фальтор балансировал на грани своего давнего безумия. Его броня пугающе меняла цвет, она пошла полосами, серыми и зелеными, как у кузнечиков, что живут на пустырях. Хорнрак, спотыкаясь, ковылял следом; его тошнило, голова шла кругом…

…А мышцы зудели у костей. Он чувствовал жажду своей плоти — жажду принимать новые, все более причудливые формы…

Скоро сумасшедшую пришлось тащить, подхватив под руки. Хаос, который ждал впереди, порождал волны искажений. Накатывая, они смывали Фей Гласе в оцепенение, и она приходила в себя лишь после того, как прикусывала язык. Тогда с ее вялых губ срывались бессмысленные звуки. Пятки женщины оставляли две параллельных борозды в утоптанном песке, который то и дело сменялся промокшим торфом, добытым в грязных топях на континенте. Буроватая вода медленно заполняла их.

Неужели это Город?

На пике каждой волны земля звенела и гудела. Здания растекались, на миг принимая вид обезображенных башен Вирикониума… который в тысяче миль отсюда пытался превратиться в город осиных гнезд. Темно-голубые пылинки кружили в воздухе, как светящийся снег. Мир бился, как огромное сердце, и рушился, в его глубине уже можно было различить костлявую ухмылку Небытия — Черного Человека из грязной колоды Толстой Мэм Эттейлы.

1 ... 79 80 81 82 83 84 85 86 87 ... 140
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Вирикониум - Майкл Харрисон бесплатно.

Оставить комментарий