Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Британия, США и Франция вышли из Второй мировой войны потрепанными, но в глубине души счастливыми. Несмотря на страшные человеческие и экономические потери, все три страны, каждая по-своему, одержали великие моральные и военные победы. Диктаторы были свергнуты, захватчики разбиты, а их извращенные идеалы развенчаны. Ну, или почти развенчаны, поскольку Сталин все-таки оставался головной болью и отныне, благодаря Черчиллю и Рузвельту, контролировал внушительную часть Европы. Но зато теперь союзники могли спокойно сесть за стол переговоров и спланировать путь вперед, к новому свободному западному миру — n'est-ce pas? [119]
«Э-э, нет, мерси», — последовал ответ из Франции, ответ, который звучал еще громче и все чаще с возвращением к власти Шарля де Голля. Как не раз демонстрировал генерал во время войны, у Франции были собственные приоритеты. Он даже создал основанную на l'exception française [120] новую философию, главный посыл которой звучал так: «Довольно с нас этих вездесущих англосаксов».
Но откуда взялась эта французская несговорчивость? Подобно утопающему, которого вытащил из воды его злейший враг, послевоенная Франция таила внутри болезненное чувство обиды, рожденное освобождением. С 1940 года по 1944 год давний злейший враг не только вытянул французов из воды, но еще и дал им крышу над головой, теплую одежду и горячую еду, а потом проводил домой в лимузине с шофером. Долг благодарности был слишком велик, и после 1945 года Франция исполнилась решимости показать, что ей не требуется покровительство. Франция хотела взять реванш.
Наконец-то удачная французская шутка
Франция всегда считала НАТО своей идеей. Именно Франция хотела создать международную организацию для защиты Европы от новой возможной агрессии со стороны Германии, но в 1948 году, когда уже не на шутку разыгралась «холодная война», США сплотились с Британией и сделали все, чтобы Североатлантический союз стал прежде всего антисоветской инициативой. Чтобы еще яснее выразить свое стремление игнорировать пожелания Франции, англосаксы предусмотрели особые условия для Германии, предполагающие ее возможное участие в военном альянсе, а штаб-квартире НАТО дали совсем уж английское название Supreme Headquarters Allied Powers in Europe (SHAPE) — Главное командование объединенными вооруженными силами союзных держав в Европе. Quelle insulte! [121]
Впрочем, у Франции был шанс отыграться. Она любезно предложила приютить SHAPE и выстроила здание штаб- квартиры в 20 километрах от Парижа, в городке Рокенкур (Rocquencourt), название которого англосаксам было не под силу ни произнести, ни написать правильно.
Бритты и американцы могли бы также задаться вопросом: с чего вдруг французы выбрали этот парижский пригород? Может, из-за близости к Версалю, где солдаты НАТО могли бы культурно проводить досуг?
Да нет, более правдоподобным представляется другой ответ: Рокенкур был местом последнего сражения Наполеона.
Видите ли, англосаксы пребывали в уверенности, что поражение при Ватерлоо 18 июня 1815 года стало лебединой песней Императора, но на самом деле, всего пару недель спустя, его армия билась в самый последний раз и одержала великую победу.
Первого июля 1815 года прусские захватчики уже подходили к стенам Парижа, когда французские кавалеристы заманили их в Рокенкур, где устроили им хорошую трепку и взяли в плен 400 солдат. Конечно, после этого пруссаки послали за подкреплением, отогнали остатки наполеоновской армии и захватили Париж, но для французов это уже несущественные детали. Главное то, что Франция выиграла этот последний бой и что Наполеон, в конечном итоге, остался победителем, а не лузером, как пытаются представить его англичане.
Практически никто не слышал о бое при Рокенкуре, и французы, видимо, ухмылялись, довольные, наблюдая за тем, как англосаксы впервые прибывают в штаб-квартиру альянса. Пожалуй, это лучшая военная шутка всех времен.
Империя наносит ответный удар
Тем временем рушился старый мировой порядок. Британская империя распадалась, но, к счастью, минуя фазу жестоких колониальных войн, чего нельзя сказать о Французской империи. Когда коммунистический вождь Хо Ши Мин начал восстание в Индокитае, французы ввязались в конфликт, бросив своих лучших солдат (разумеется, кроме Генерала) на подавление вьетнамских мятежей. Но даже такие полководцы, как генерал Леклерк, были бессильны остановить Хо Ши Мина, который оттачивал боевое мастерство в войне с японцами, и все закончилось малоприятно для французов в 1954 году в долине Дьен Бьен Пху.
Полагая, что какие-то азиатские партизаны никогда не смогут выиграть тщательно подготовленное военное сражение, французы нарыли окопов, как в Первую мировую, и пришли в ужас, когда организованные силы Вьет-Мина начали бомбардировать их с убийственной точностью с высоты соседних холмов. Создавалось впечатление, что повстанцы начитались военных учебников Наполеона. Командира французской артиллерии настолько потрясло то, что его обвели вокруг пальца, что он пошел в свой бункер и покончил с собой, взорвав ручную гранату.
После почти двух месяцев ожесточенных боев бойцы Вьет-Мина наконец одолели французов, взяв в плен более 11 000 солдат. Переговоры о признании независимости Вьетнама начались в Женеве 8 мая 1954 года, спустя ровно девять лет после победы Франции в Европе, и, разумеется, не обошлось без злорадствующего хора англосаксов: «А мы ведь предупреждали».
Французы довольствовались крохами победы, добившись соглашения, согласно которому Хо Ши Мину было отказано в проведении общенациональных выборов, в результате которых он, безусловно, победил бы, а страна временно разделялась на две части, и на юге власть получил марионеточный профранцузский правитель, посеявший семена вьетнамской войны, во время которой американцы спустя десятилетие хлебнули по полной.
Однако, к несчастью для Франции, Хо Ши Мин подал пример другим народам, и восстания разразились или вспыхнули с новой силой в других французских колониях — Камеруне, Тунисе, Марокко, — но самым кровавым был конфликт в Алжире. Британцы вызвали великое возмущение французов, отказавшись продавать им вертолеты для использования в Алжире, вновь продемонстрировав типично английскую способность вставать в позу по высоким моральным соображениям. Создавалось впечатление, будто эти две страны никогда и не были союзниками. Фактически единственным светлым пятном в англо-французских отношениях послевоенного периода стал трагический момент в истории обеих наций…
В 1956 году полковник Насер, президент Египта, объявил о национализации Суэцкого канала, жизненно важной связующей артерии между Европой и Азией. Строили канал французы, и «Всеобщая компания Суэцкого канала» управляла им со дня окончания строительства в 1869 году. Но 26 июля 1956 года Насер провел закон о национализации и заявил, что Египет выкупит все акции по их цене в день закрытия фондовой биржи. Это был вполне законный шаг, но существенно подрывающий британские и французские позиции в регионе.
Французы уже подыскивали предлог, чтобы ударить по Насеру. Он делился с алжирскими повстанцами военными советниками и оружием, в том числе проданным Египту британцами. Поэтому Франция с полным правом предложила Британии совместно вторгнуться в Египет с целью возвращения канала под свой контроль. Французы даже предложили бриттам командование армией вторжения (тем самым добиваясь, чтобы и «чистенькие» англичане наконец замазали себя колониальной войной) и заверили, что гарантируют успех операции подключением своих новых друзей, израильтян, которым тоже не терпелось прижать к ногтю непослушного Насера.
Британский премьер, Энтони Иден, франкофил, работавший посредником между де Голлем и Черчиллем в годы Второй мировой войны, колебался, но все-таки дал отмашку на проведение тайных переговоров между Францией, Израилем и Британией. Переговорщики должны были встретиться в суперзасекреченном месте — одном из частных домов аристократического парижского пригорода Севр — и проработать детали совместной стратегии. Предполагалось, что Израиль вторгнется в Египет и сместит Насера, а потом вмешаются британцы и французы, якобы в качестве миротворцев, но на самом деле — чтобы восстановить свои позиции в Египте. Хитроумный план, ничего не скажешь.
Как ветерану лондонских событий 1940–1944 годов, Идену следовало бы знать, что гриф «совершенно секретно» носил весьма условный характер, если дело касалось англо-французских отношений, и ему не стоило бы удивляться, когда его люди вернулись в Лондон с планом вторжения, изложенным черным по белому, несмотря на то что получили строжайшие инструкции ничего не доверять бумаге. Складывалось впечатление, что французы попросту подставляли британского премьера.
- Ловушка для женщин - Швея Кровавая - Публицистика
- Финляндия. Через три войны к миру - Александр Широкорад - Публицистика
- Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев - История / Политика / Публицистика
- Встречи с будущим (Предисловие к сборнику «Незримый мост») - Евгений Брандис - Публицистика
- Ворошенный жар - Елена Моисеевна Ржевская - Биографии и Мемуары / О войне / Публицистика
- Сорок два свидания с русской речью - Владимир Новиков - Публицистика
- Девочка, не умевшая ненавидеть. Мое детство в лагере смерти Освенцим - Лидия Максимович - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Дух терроризма. Войны в заливе не было (сборник) - Жан Бодрийяр - Публицистика
- В эту минуту истории - Валерий Брюсов - Публицистика
- Франция. Все радости жизни - Анна Волохова - Публицистика