«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн

лавочника, но всем присутствующим известно, что он занимает высокий пост в столичной полиции. — Предупреждаю, вести записи нельзя. Господин министр, начинайте.

— Происшествие, из-за которого меня сюда пригласили, нельзя назвать приятным, — говорит человек с несколько тяжеловатым, но обаятельным лицом. Чувствуется, что он привык бывать на людях, выработал у себя манеры этакого чуть грубоватого, но прямого парня. — Нам придется выработать решение, единственно приемлемое в данной ситуации, а также определить лиц, виновных в том, что эта ситуация возникла. Прошу высказываться.

— Позвольте мне. — Кто-то из сидящих у дальнего конца стола встает. Лица его не видно в полумраке. — Я начальник охраны Центра.

— Валяйте, — говорит министр. — Можно сидя.

— С вашего разрешения я подойду к макету. Направьте сюда свет, пожалуйста… Территория Центра огорожена по периметру металлической стеной высотой в пять метров. По ее верху идет козырек из колючей проволоки, через которую пропущен ток высокого напряжения. Имеется контрольно-следовая полоса и сейсмические датчики, реагирующие на подкоп. Единственные ворота тщательно охраняются. Само здание Центра железобетонное, толщина стен от ноль семи до полутора метров. Двери бронированные, банковского типа, открываются только изнутри. Внутри здания выставляется постоянный пост, еще два парных наряда со служебными собаками патрулируют периметр. Охранная и тревожная сигнализация выведена сюда, в главный пост наблюдения, где в резерве находятся шесть вооруженных человек. Воздушное пространство над Центром контролируют два зенитно-ракетных комплекса.

— Выходит, Центр неуязвим? — спрашивает военный. Знаков различия не видно под пятнистым маскировочным костюмом. Лицо кажется металлической отливкой, только что вынутой из формы и еще не очищенной от земли. — Какого же дьявола мы здесь собрались?

— После окончания рабочего дня в Центре осталась только дежурная смена, — несколько помедлив, продолжает начальник охраны. — Примерно в час ночи мой помощник лично проверил посты.

— Он входил внутрь здания? — спрашивает полицейский.

— Нет. Для контроля несения службы используется двусторонний телевизионный канал.

— Дальше.

— В 2.07 главный пост наблюдения принял сигнал тревоги.

— Что это могло означать?

— Неожиданное нападение на охранника, при котором он не может воспользоваться другими средствами связи.

— Как действовал ваш помощник?

— В это время он проверял наружные посты, о случившемся ему стало известно только в 2.20. Камеры телеконтроля внутри здания к этому моменту уже не действовали. Так же, как и средства связи.

— Странно, — говорит полицейский. — Обычно террористы стараются сохранить связь. Как же иначе они смогут предъявить свои требования?

— Террористы, террористы! — вмешивается министр. — Откуда вы взяли, что это террористы? Не забывайте, мы живем в разделенном мире. Не исключено, что в Центр проникли диверсанты одной из враждебных нам держав. Как раз вчера у побережья замечена неопознанная подводная лодка.

— Это была полузатопленная яхта, — уточняет полицейский.

— В 2.28, — продолжает начальник охраны, — у самых дверей Центра обнаружено тело неизвестного человека с признаками огнестрельных ранений. Одежда и личные вещи отсутствовали.

— Что он — голый был? — удивляется министр.

— Он был завернут в кусок ткани, предположительно — портьеру из холла.

— Нудистское движение в этом не замешано?

— Скорее всего, нет, — голос полицейского по-прежнему бесстрастен, но усы шевелятся, что означает крайнюю степень раздражения.

— Где же сейчас этот… Аполлон? — Министр выжидающе смотрит на начальника охраны.

— Доставлен на вертолете в военный госпиталь.

— Какой план действий вы предлагаете?

— Вызвать штурмовую группу со специальным снаряжением. Высадить вертолетный десант на крышу. Пробить потолочные перекрытия. Дальше действовать в зависимости от обстановки.

В комнату бесшумно, как тень, входит еще один человек. Он что-то шепчет министру на ухо.

— Конечно, — отвечает тот. — Пригласите немедленно.

Человек-тень, пятясь, исчезает. В ярко освещенном дверном проеме появляется длинная сутулая фигура. Это научный руководитель Центра. Его редкие седые волосы растрепаны. Кожа на лице кажется предназначенной для другого черепа, на несколько размеров больше. Взгляд цепкий и умный, совсем не старческий.

— Простите меня, профессор, — говорит министр, — но обстоятельства вынуждают задать вам несколько вопросов. Скажите, пожалуйста, какого рода работа велась сегодня ночью в Центре?

— Этой ночью мы занимались структурным анализом стохастических темпоральных векторов.

— Еще раз прошу прощения. У вас, ученых, есть странная манера затемнять свои мысли мудреными словами. Когда я в детстве жил на ферме у дяди, его поросята страдали криворылостью. А знаете, как называл эту болезнь ветеринар? Атрофический ринит! Я эти слова запомнил на всю жизнь.

— Да-да, профессор, не темните, — подает голос военный.

— Рассказывайте, что вы изобретали: бомбы, газы или еще что похуже?

— Бомбы? Боюсь, что разочарую вас. Наша работа никак не связана с таким важным и почетным делом, как уничтожение себе подобных. Мы изучаем одно из фундаментальных свойств мироздания — темпоральный вектор, или, попросту говоря, Время. Некоторые из вас посмотрели на часы; увы, к нашей работе они имеют такое же отношение, как школьная линейка к расширению Вселенной. Течение времени прерывисто, оно распадается на ряд бесконечно малых темпоральных квантов. Мы научились использовать энергию, заключенную в этих квантах, и примерно год назад построили тоннель, соединяющий наше время с одной из точек минус-вектора, то есть с прошлым. Несколько позже такой же результат был получен и на плюс-векторе. Вникать в проблему глубже кажется мне бесполезным.

Все молчат. Военный барабанит пальцами по столу. Министр шепотом совещается со своим референтом. Наконец полицейский задает вопрос:

— Поясните, что вы имели в виду, когда говорили о тоннелях в прошлое и будущее.

— От обычных тоннелей они отличаются только тем, что развернуты не в пространстве, а во времени. Кроме того, темпоральные тоннели практически не имеют глубины. Вход и выход у них — нечто единое.

— На что конкретно похож этот вход?

— Более всего на глаз или на мертвое пятно урагана.

— По тоннелю можно проникнуть в здание Центра? — спрашивает полицейский.

— Теоретически — да. Но, повторяю, воронка, которая образуется в месте материализации тоннеля, представляет собой довольно жуткое зрелище. Вряд ли кто-нибудь осмелится приблизиться к ней.

— А эти тоннели можно… как бы лучше сказать… закрыть или выключить?

— Только по приказу из аппаратного зала.

— А если прекратить подачу энергии?

— Это был бы трагический шаг. Стоит хотя бы на полчаса отключить внешний источник энергии, как силы станут неуправляемыми. Трудно даже представить, чем это грозит. Не исключено, что наша планета будет выброшена из Солнечной системы.

— Хор-рошенькую кашу вы заварили! — цедит сквозь зубы военный. — Что же вы предлагаете?

— Ждать. Ни в коем случае не идти на обострение. Кем бы ни оказались те, кто захватил Центр, они рано или поздно дадут о себе знать.

— Благодарю вас, — подчеркнуто вежливо говорит министр, приподымаясь с кресла. — Теперь позвольте несколько слов мне. Известно ли присутствующим, сколько средств было истрачено на строительство Центра? Не всем? Тогда смотрите! — Он поднимает