Пеп Гвардиола. На пике - Гильем Балаге

«Черт его дери…» – отвечал Пеп полушутя. Сказав это, он толкнул игрока в сторону и крикнул: «Что значит он не идет? Заставь его! Ты должен был забивать!»

Пеп периодически угощал его пряниками, а временами прибегал к помощи кнута. Сеск такой игрок, который отзывается на это. Тренер повторил свой трюк после игры с «Миланом», в которой полузащитник вовсе не принял участия. На следующей тренировочной сессии Пеп подошел к нему и сказал: «Ты будешь играть на своей позиции в следующем матче. Я хочу, чтобы ты выступил хорошо, идет?» Когда Пеп говорит о «своей позиции», он имеет в виду роль свободного художника, что была у него в «Арсенале».

Часто, когда Сеск играл, Гвардиола прибегал к схеме 3–4–3, которая не оправдала себя до конца, но используя ее, тренер защищал тем самым один из постулатов Кройфа – если у тебя есть что показать, показывай; всегда используй своих звездных игроков. Так что если для этого нужно разместить четырех полузащитников и урезать оборонительную линию, да будет так. Сеск – важный игрок для его системы, когда она работает, потому что он помогает команде забивать голы из глубины и снимает часть ответственности за забитые мячи с плеч Лионеля Месси. Тем временем аргентинец мог свободно перемещаться в атаке, не давая соперникам опекать его.

Но схема работала не всегда.

В один сезон Сеску предстояло выучить и постичь слишком многое; перегруженный всей этой информацией, он пытался отыскать свое место в клубе и команде, что сильно расстраивало его. По мере развития сезона его игра переживала спады. «В «Арсенале» я должен был брать на себя больше ответственности. В «Барселоне» мне нужно лучше следовать тактическим указаниям, – признает Сеск. – И временами я чувствовал себя потерянным».

В итоге он не только перестал регулярно забивать, но и не попал в состав на ряд важных игр сезона (как, к примеру, на матч с «Мадридом» в апреле). Это никак не отразилось на его обожании и восхищении Пепом. Потому внутри клуба заключили, что уход Пепа может стать потенциальным освобождением для Сеска по мере того, как он будет готовиться со временем сменить Хави в роли лидера и хребта команды.

Оглядываясь назад, представляешь, как экс-звезде «Арсенала», должно быть, трудно пришлось, когда тот узнал, что Гвардиола сообщил президенту и Субисаррете о том, что хочет покинуть клуб всего через два месяца после прихода игрока в «Барселону».

Объятия, в которые Сеск заключил Пепа в раздевалке «Камп Ноу» после поражения от «Челси» в 2012 году, были одними из самых продолжительных. Фабрегас был весь на эмоциях; он не мог выразить свои чувства, но хотел, чтобы Пеп продолжал работу, и надеялся, что за него это скажут объятия.

Но через три дня, когда Пеп объявил о своем уходе в раздевалке, Фабрегас услышал эхо того опыта, что пережил в «Арсенале» всего год назад.

После финала Кубка были еще одни объятия, подытоживавшие эру Гвардиолы. Но тогда это уже был не более чем жест смиренного прощания.

Глава 6. Пеп Гвардиола и Жозе Моуринью

14 мая 1997 года. Стадион «Фейеноорда», Роттердам. Финал Кубка обладателей кубков. «Барселона» – «Пари Сен-Жермен». В одном углу ринга Роналдо, Луиш Фигу, Луис Энрике и Пеп Гвардиола, ведомые Бобби Робсоном; в другом углу – французская команда на спаде, ослабленная уходами Джоркаеффа, Жинолы и Джорджа Веа, но по-прежнему рассчитывающая на легендарного Раи и его соотечественника Леонардо, будущую звезду итальянского «Милана».

Матч был напряженным. Обе команды хорошо играли, создав ряд опасных моментов. Единственный гол оказался решающим, на последних минутах первого тайма реализовал пенальти Роналдо – тогда его считали лучшим игроком мира, – выведя «Барселону» вперед.

Команда Робсона дожала соперника, и, когда арбитр Маркус Мерк дал финальный свисток, каталонские игроки принялись праздновать победу, принесшую им явное облегчение. Сезон 1996–1997, первый за десятилетие без Йохана Кройфа на тренерском мостике, выдался непростым.

Пока игроки отмечали победу, Пеп старался обнять каждого партнера – и всех, кто был связан с клубом и находился в этот момент на поле. Иван де ла Пенья и Гвардиола встали на колени на газоне и обнялись, а когда поднялись на ноги, Пеп поймал взгляд одного из членов тренерского штаба. Пеп помахал ему рукой, расплывшись в улыбке до ушей, и побежал к нему, раскрыв руки для объятия.

Этим человеком был Жозе Моуринью.

Пеп и Жозе обнялись. В тот момент будущий тренер мадридского «Реала» работал на «Барселону», занимая пост личного переводчика и ассистента Бобби Робсона. Моуринью заключил Пепа в объятия и, крепко держа его, принялся поднимать вверх и вниз, трижды, перед тем как они оба начали прыгать и скакать от радости, как дети в канун Рождества.

Два друга отмечали успешно проделанную работу.

Тот сезон был первым их совместным в клубе, за ним последуют еще три, прежде чем Жозе уйдет из «Барсы» в 2000 году. Четыре сезона, за время которых они изучат друг друга досконально.

Годы спустя, в самый разгар серии напряженных и неприятных «Эль Класико», Пеп отметит, что когда-то давно они были друзьями: «Я просто хочу напомнить ему о том, что мы были вместе четыре года. Он знает меня, я знаю его. Я держу это в голове».

«Я отдаю всего себя, ничего не остается. Таково основополагающее правило. И мне нужно подзаправиться снова», – сказал Пеп на пресс-конференции, на которой объявил о своем уходе. Это было открытым признанием собственной слабости, уязвимости, которую он явил всему миру.

Но дни, даже часы спустя после того, как он признал свою истощенность и неготовность продолжать, Пеп переменился, изменилось даже выражение его лица. Чувство облегчения, которое он испытал в ходе публичного прощания, сменилось ощущением тоски и печали.

О причинах такой перемены настроения ходили разные кривотолки, но так или иначе она стала последствием этих проводов на пресс-конференции, которые стали таким неуместным и несоответствующим завершением его блестящей карьеры: в конце концов, клуб объявлял о том, что лучший тренер в его истории покидает команду, и директора решили, что будет лучше, если это заявление совпадет с объявлением имени преемника, коим должен был стать Тито Виланова. Была ли причина его меланхолии в том, что его ассистент и близкий друг Тито оставался в клубе, приняв решение, удивившее многих? Или все дело в том, что босс и его сменщик все еще вынуждены были делить одну территорию? А может, причиной в большей степени была атмосфера, создавшаяся в раздевалке в тот момент, когда он объявлял об отставке, ибо все в команде, как игроки, так и тренеры, считали, что могли сделать больше, чтобы убедить его остаться?