Чернь и золото - Адриан Чайковски

— Вперед! — скомандовал Стенвольд.

Вблизи от полотна железной дороги стал слышен грохот машин, неустанно сокращающих прогал между двумя участками, коллегиумским и геллеронским. Похоже, им осталось совсем немного: «Гордость» могла отправиться в путь уже через пару дней.

Первый рейс локомотива стал бы поистине революционным событием, чреватым всеми благами и пороками технического прогресса — но он не состоится, если отряд Стенвольда сумеет ему помешать. К этому решению Стенвольда привела непогрешимая логика.

«Гордость» стояла на запасном пути под навесом, защищавшем ее от осадков. Локомотив чуть меньших размеров мог бы поместиться в депо, но чистить и обслуживать «Гордость» было допустимо лишь на открытом пространстве. Громадная, с серебряным орнаментом, она походила на грандиозную пушку. Двигателя новейшей модели под названием «молния» Стенвольд ни разу не видел и ничего об его устройстве не знал; взорвать его должен был чуть более сведущий Скуто. Вся машина, двадцати футов в длину, была оплетена трубами, на крыше поблескивал пятифутовый громоотвод. Кабина машиниста помещалась позади двигателя, и Стенвольд даже не представлял себе, какими приборами она снабжена.

Никакой охраны не было видно, но на машинном дворе, то есть в широченной ямине двадцатифутовой глубины, забитой кучами шлака, времянками и разными механизмами, вполне могло укрыться с дюжину часовых.

Стенвольд знал, что без его команды никто не двинется с места, но после этой команды он ничего уже не сможет остановить или изменить. Операция станет подобна летательной машине в руках неопытного пилота, и не его, Стенвольда, воля будет определять, упадет она или удержится в воздухе.

Он просто не мог себя заставить произнести эти решающие слова, а миг спустя Сперра предупредила:

— Воздух!

39

Отряд рассредоточился, целя из арбалетов в небо.

— Спокойно! — крикнула Чи. — Это Ахей.

Стенвольд даже при свете месяца и станционных огней с большим трудом разглядел молодого нома, вслед за которым снижались другие. На миг он испугался, не измена ли это, но страх тут же сменился надеждой.

Шестерых номов-лучников сопровождала пара мушидов в таких же, как у них, мантиях с капюшонами. Были также мантиды — мужчина и женщина Тизамонова калибра, в доспехах, — стрекозидка с большим луком, цикадон с длинными кинжалами в обоих руках. Серая с пятнами одежда делала их почти невидимыми в лунном свете.

— Молот и клещи! — Часть бремени свалилась с плеч Стенвольда. — Стало быть, вашим Провидцам все же открылся свет — или, так сказать, тьма?

Чи, отпихнув его, обняла Ахея и виновато оглянулась на дядю.

— Эти люди уже ждали меня, когда я прилетел, — с некоторым трепетом сообщил Ахей, держа Чи за талию. — Я назначен их командиром… но свою позицию по отношению к Империи Торн пока не определил.

— А эти кто же? Арканум? — брякнул, не удержавшись, Стенвольд.

Ахей оглянулся на свое воинство.

— На этот счет мне ничего не было сказано, мастер. Кто-то из Провидцев, как видно, принял собственное решение и обратился к своим агентам. Да, это Арканум, который один раз в виде исключения примет участие в твоей операции.

— Так чего делать-то? — осведомился Скуто.

— В этом месте мы уже проводили разведку, — сказал Ахей. — Раньше оно всегда охранялось, а теперь стражу сняли.

— Ну, сняли, и хорошо, — вставил Балкус.

— Нет. Это значит, что им известно о нашем рейде.

Стенвольд согласился с Ахеем.

— Стражников перебили, подкупили или отозвали по приказу подкупленного магната. А осоиды где затаились, Ахей?

— Там, в машине. В яме мы тоже видели четырех караульных. Это скорее всего ловушка — на самом деле их больше.

— Ничего. Как бы они сами теперь не попались в свою западню.

— Наш отряд дал присягу повиноваться тебе. — Ахей крепко прижал Чи к себе и отпустил. — Будет бой, мастер. С полсотни осоидов здесь, поблизости, ждут, безусловно, сигнала от часовых, и лагерь их тоже недалеко. Сколько времени нужно, чтобы взорвать машину?

— Кто его знает, — ответил Скуто. — Раньше я с такими зверьми не имел дела.

— Значит, боя не избежать, — серьезно заявил ном, бледный и совсем еще юный, как почти все здесь — кроме самого Стенвольда, Скуто, Тизамона и цикадона.

— Если кто-то — я ко всем обращаюсь — хочет уйти сейчас, пусть уходит, — сказал Стенвольд.

Никто, конечно, не двинулся с места. Все они боялись, за исключением тех немногих вроде Тизамона, для кого смерть была повседневным делом, но гордость и стыд не позволяли им дезертировать. Гордость заживет, хотел крикнуть Стенвольд, а вот смертельная рана вряд ли.

Но он не сказал этого, потому что они были его людьми и он в них нуждался. Будут они жить или умрут, решит случай и их мастерство.

— Как вас лучше всего использовать? — спросил он Ахея.

— Мы для них невидимы и потому нанесем первый удар. — Ахей взглянул на мантидку, бывшую у них, вероятно, за начальника штаба. — Нападем на осоидов, которые засели в машине, и на часовых, которые уже обнаружены. Как начнется, бегите к локомотиву. Тревога наверняка поднимется сразу, но в суматохе мы можем успеть кое-что. Мои и те из ваших, кто не будет занят машиной, будут отражать приходящих на подмогу осоидов — вот и весь план.

— Ничего лучшего предложить не могу, — согласился Стенвольд.

Ахей со своим отрядом растаял во тьме, которая для него по крайней мере тьмой не была. Стенвольд, сделав своим знак двигаться скрытно, подполз к краю ямы. Куча шлака внизу облегчала дорогу к «Гордости» — уйти целыми обратно будет куда трудней.

Он начал считать про себя, но остановился, не зная, до какой цифры следует вести счет. Ночь была прохладная, тихая, с востока задувал бриз. Ему просто не верилось, что где-то рядом сидят в засаде полсотни осоидов — не дышат они там, что ли?

— Есть! — прошипела Таниса, и Стенвольд, хотя ровно ничего не увидел, скомандовал шепотом:

— Пошли!

— Господин капитан…

— В чем дело? — вскинулся Тальрик, не слыша сигнала.

— Какое-то движение у машины.

— Я ничего не вижу. — Он всмотрелся в локомотив, залитый светом газовых фонарей, и увидел… а кто-то из часовых в то же самое время дунул в свисток.

Он разглядел только тень, мелькнувшую между ним и светом, но в следующий момент из кабины «Гордости» выпал осоид. Операция началась.

— А ну шевелись! — крикнул Тальрик. — Легкая авиация к локомотиву, пехота… — Солдаты, не дожидаясь дальнейших приказов, уже бежали по скату в машинный двор. — Этих сбить, — показал капитан. Воздушный отряд помчался к машине, пехотинцы в доспехах, с копьями и щитами, отправились следом. Среди диверсантов Тальрик, кажется, различал Стенвольда. Тот шел впереди, и Тальрик отнесся к этому с уважением: при таких мелких акциях командир и должен быть впереди.

— Быстро к майору Годрану, — сказал он мушиду-курьеру в имперской ливрее поверх кожаных лат. — Пусть спешно отправляет сюда три… нет, четыре взвода, бронемобиль и аэростат.

— Есть! — ответил курьер и умчался к имперскому лагерю; Тальрик, которого только что окружало человек тридцать, остался один.

Бегун из Стенвольда был плохой: собственные бойцы начали обгонять его еще на полпути к «Гордости». Впереди раздался свисток: по меньшей мере одного часового номы не успели снять вовремя. У фонарей, размещенных вокруг навеса, замелькали чьи-то фигуры, сверкнула сталь, послышался сдавленный крик. Всех опережали Тизамон и Таниса — мастера рукопашного боя, но уж никак не взрывники.

Над головой серой тенью пронесся ном с натянутой тетивой. Стенвольд, совсем запыхавшись, сбавил ход, чтобы поберечь силы.

Слева от машины было почти пусто, не считая пары сцепленных вместе вагонов, справа высились два террикона. За ними Стенвольд разглядел еще один паровоз, совсем маленький по сравнению с «Гордостью»; вдоль путей под его прикрытием бежали какие-то люди.

Бой впереди развернулся в полную силу: там вспыхивали жала осоидов и кричали раненые. Один из номов с дымящимся ожогом рухнул на стальной корпус локомотива, мантидка из Торна взлетела и срезала головного осоида.

— Справа! — заорал Стенвольд. — Чи, Скуто, Тиз, Ниса к машине, остальные за мной!

Скользя по гравию, он попытался прицелиться. Прямо на них, построившись клином, бежал взвод осоидов в доспехах, с копьями наперевес. Два болта, пущенных кем-то из-за спины Стенвольда, вонзились во вражеские щиты.

Тут Балкус начал палить из своего гвоздестрела, и Стенвольд оглох. Самострел, пробивавший насквозь щиты и броню, мигом смял голову клина, но какой-то гвоздь застрял поперек ствола. Сперра, прикрывая Балкуса, стреляла с воздуха; осоиды перекинули копья в левую руку, освободив жала.