Сумма теологии. Том V - Фома Аквинский

Ответ на возражение 1. Согласие является актом желающей способности не в абсолютном смысле, так как оно последует актам обдумывания и суждения разума, о чем уже было сказано (15, 3). Поэтому согласие на что-либо последует склонности воли к тому, о чем разум уже вынес свое суждение. Таким образом, согласие можно приписывать как разуму, так и воле.

Ответ на возражение 2. О высшей части разума говорят как о дающей согласие [на греховный акт] или потому, что она оказывается не в состоянии направить человеческий акт в соответствии с божественным законом, или же потому, что она не принимает во внимание вечный закон. В самом деле, если она обдумывает божественный закон, то отвращается от него, а если нет, то пренебрегает им путем своего рода недеяния. Таким образом, согласие на греховный акт всегда проистекает из высшей части разума, ибо, как сказал Августин, «ум не способен определить, чтобы грех совершался в действительности, если только то согласие ума, во власти которого побуждать или сдерживать телесные члены от того, чтобы они не оказались преданными греху в орудия неправды, не подчиняется дурному действию»[454].

Ответ на возражение 3. Высшая часть разума путем созерцания вечного закона может направлять или ограничивать внутреннее удовольствие подобно тому, как она может направлять или ограничивать внешнее действие. Тем не менее, суждению высшей части предшествует суждение низшей путем обдумывания того, что связано с преходящими началами, и подчас приводящее к одобрению этого удовольствия, в каковом случае согласие на удовольствие принадлежит низшей части разума. Но если и после рассмотрения вечного закона человек продолжает настаивать на предоставлении этого же согласия, то в таком случае это согласие будет принадлежать высшей части разума.

Ответ на возражение 4. Схватывание способности представления происходит внезапно и необдуманно, и потому оно может обусловливать акт прежде, чем высшая или низшая часть разума произведет обдумывание. Суждение же низшей части разума обдуманно, и потому ему требуется некоторое время, в течение которого высшая часть также может обдумывать; следовательно, если путем обдумывания она не останавливает греховный акт, то он будет заслуженно вменен ей [в вину].

Раздел 8. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ СОГЛАСИЕ НА УДОВОЛЬСТВИЕ СМЕРТНЫМ ГРЕХОМ?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что согласие на удовольствие не является смертным грехом, поскольку согласие на удовольствие принадлежит низшей части разума, которая не созерцает вечные типы, то есть вечный закон, и, следовательно, не может отклоняться от них. Но любой смертный грех состоит в одном из тех отклонений, на которые указывает Августин в своем определении, приведенном нами выше[455] (71, 6). Следовательно, согласие на удовольствие не является смертным грехом.

Возражение 2. Далее, согласие на вещь не может быть злым иначе, как только в том случае, если сама эта вещь зла. Но «причина чего-либо такового еще более такова» или, по крайней мере, не менее такова. Следовательно, то, на что соглашается человек, не может быть менее злым, чем согласие на него. Но удовольствие, которое не сопровождается действием, является не смертным, а только простительным грехом. Следовательно, никакое согласие на удовольствие не является смертным грехом.

Возражение 3. Далее, как говорит Философ, удовольствия различаются как добрые и дурные согласно деятельностям [с которыми они связаны][456]. Но внутренняя мысль – это одно, а направленная вовне деятельность, например блуд – [совсем] другое. Поэтому последующее акту внутренней мысли удовольствие отличается с точки зрения различия добра и зла от удовольствия блуда в той мере, в какой внутренняя мысль отличается от направленных вовне деятельностей, и подобным же образом отличается и согласие. Но внутренняя мысль не является смертным грехом, согласие на эту мысль тоже; следовательно, и никакое согласие на удовольствие вообще не является таковым.

Возражение 4. Далее, внешний акт блуда или прелюбодеяния – это смертный грех, но не из-за [связанного с ним] удовольствия, поскольку аналогичное удовольствие получают и от супружеской связи, а из-за неупорядоченности в самом акте. Но тот, кто соглашается на само удовольствие, при этом отнюдь не соглашается на неупорядоченность акта. Следовательно, похоже на то, что этим [своим согласием] он не совершает смертный грех.

Возражение 5. Далее, грех убийства тяжче простого блуда. Но согласие на удовольствие от мысли об убийстве не является смертным грехом. Тем более не является смертным грехом согласие на удовольствие от мысли о блуде.

Возражение 6. Кроме того, как говорит Августин, нам надлежит ежедневно молить Господа об отпущении нам простительных грехов. Но он же учит нас о том, что [грех] согласия на удовольствие может быть отпущен посредством молитвы Господу, поскольку говорит, что «этот грех гораздо меньший, нежели тот, что решился осуществить ум во внешнем действии. Но и для таких мыслей следует искать прощения, бить себя в грудь и говорить: «Прости нам долги наши""[457]. Следовательно, согласие на удовольствие является простительным грехом.

Этому противоречит высказывание Августина, последующее вышеприведенным словам: «Человек будет весь проклят, если только то, что без воли к свершению, но с волей к услаждению души, не воспринимается как грех одной лишь мысли и не отбрасывается с помощью благодати Посредника». Но никто не бывает проклятым иначе, как только из-за [совершенного им] смертного греха. Следовательно, согласие на удовольствие является смертным грехом.

Отвечаю: относительно этого вопроса мнения разнятся. Так, одни утверждают, что согласие на удовольствие является не смертным, а только простительным грехом, в то время как другие придерживаются того мнения, что оно суть смертный грех, и это мнение более распространено и представляется более верным. В самом деле, надлежит помнить, что всякое удовольствие, как сказано в десятой [книге] «Этики», последует некоторой деятельности[458], а еще, что всякое удовольствие может быть соизмерено с двумя вещами, а именно с деятельностью, из которой оно следует, и с объектом, которым наслаждается человек. Однако порою случается так, что объектом удовольствия является действие, или деятельность, поскольку деятельность сама по себе может рассматриваться и как благо, которым человек наслаждается, и как цель, по достижении которой он успокаивается. Иногда объектом удовольствия является действие, которое завершается удовольствием, а именно постольку, поскольку желающая способность, которой присуще получать от чего-либо наслаждение, рассматривает это действие как благо (так, например, подчас человек думает и наслаждается своей мыслью в той мере, в какой ему нравится его мысль). А иногда у последующего действию – в том числе и мысли – наслаждения объектом является другое, также являющееся объектом мысли действие, и в таком случае мысль проистекает из стремления желания не к самой мысли, а к мыслимому действию. Так, человек, думающий о блуде, может наслаждаться как от самой мысли, так и от мыслимого им блуда. Но удовольствие от самой мысли следует из стремления желания к мысли, а сама по себе мысль не является смертным грехом. Так, в одних случаях она является простительным грехом, как когда человек мыслит подобную вещь, не преследуя никакой цели, а в других она и вовсе не грех, как когда целью человека является само размышление, например, когда он собирается проповедовать или спорить на тему о блуде. Следовательно, такого рода аффект или удовольствие от мысли о блуде не является смертным грехом, но в одних случаях оно суть простительный грех, а в других – не грех вообще. Поэтому и согласие на подобную мысль не является смертным грехом, и в этом случае истинным оказывается первое мнение.

А вот если размышляющий о блуде человек получает удовольствие от мыслимого им акта, то так происходит потому, что его желание стремится к этому акту. Поэтому согласие человека на такое удовольствие означает ничуть не меньше, чем его согласие на стремление своего желания к блуду (ведь никто не получает удовольствия от чего-либо иного, кроме того, что совпадает с его желанием). Но если человек умышленно сообразовывает свое желание с тем, что является смертным грехом, то тем самым он уже совершает смертный грех. Следовательно, такое согласие на удовольствие от смертного греха само является смертным грехом, и в таком случае истинно второе мнение.

Ответ на возражение 1. Согласие на удовольствие может находиться как в низшей, так и в высшей части разума, о чем уже было сказано (7). Впрочем, и низшая часть разума может отклоняться от вечных типов. В самом деле, хотя она и не сосредоточена на них как то, что упорядочивается согласно им (поскольку это свойственно высшей части разума), тем не менее, она сосредоточена на них как то, что подпадает под упорядочение согласно им. Таким образом, отклоняясь от них в этом смысле, она может впадать в смертный грех, поскольку даже действия более низких способностей и внешних членов могут быть смертными грехами в той мере, в какой высшая часть разума оказывается не в состоянии упорядочить их в соответствии с вечными типами.