Лучинушка - Ольга Дмитриевна Конаева

выглядел пустым и неприглядным, зато все его уголки хорошо просматривались.

Игнат заметил, что один из доберманов, кажется, Гурам (собаки были настолько похожи, что он путал их клички), лежал возле своей будки и с упоением грыз что – то белое. Игнат подошел ближе, чтобы посмотреть, какую добычу он смог урвать на пустом месте. В передних лапах пса была зажата довольно крупная сахарная кость. Игнат удивился. Недавно он купил целый мешок собачьего корма. Стеша, считавшая, что собакам, как и людям, тоже нужна жидкая пища, варила для них суп, для которого просила покупать куриные желудки и печёнку. То есть, никаких крупных костей в собачьем рационе на данный момент быть не должно и откуда она взялась у Гурама, было непонятно. Хотя, в холодильнике ещё могли заваляться кости из тех, которые Распутин покупал у какого – то своего знакомого, работавшего на мясокомбинате.

Игнату вспомнились слова Стеши о том, что ночью по дому ходил кто – то чужой. Тогда он всерьёз их не воспринял. По ночам всегда всё кажется нереально – страшным, а тут огромный дом, в котором нет никого, кроме беспомощных больных и Родьки, защитник из которого никакой, вот она и пугается каждого шороха, вплоть до тиканья часов.

А с другой стороны, бесследное исчезновение Марьи Ивановны, затем повара, о которых до сих пор нет никаких вестей. Похоже, в доме завелась какая – то чертовщинка. Как бы то ни было, нужно принять какие – то меры безопасности. Прежде всего нужно сменить все замки, и этим нужно заняться немедленно.

Глава 23

Приехав домой, Петрович узнал от жены, что сгорела старая лесопильня, на которой он когда – то работал.

– Хорошо, пожарники быстро приехали, а то было бы и у нас, как в Митино. Такой сухой осени я и не припомню. – рассказывала Лизавета.

– Наверное, мальчишки жгли в лесу костёр и прозевали.– предположил Петрович.

– Может, мальчишки, а может и нет… – посомневалась Лизавета, – Серафимовна слышала от кумы, будто там жил какой – то мужик. Может, он и поджёг?

– Жил на лесопильне? – удивился Петрович снимая с багажника сумку со своими вещами, – с чего она взяла?

– Ейная подруга ходит в ту сторону по грибы. Вот она – то его и видела.

– А где там жить – то? В самом цеху ветер да сквозняки, все окна давно повыбиты. Разве что в бытовке. Там раньше и печь была, так её, кажись, давно уже разобрали. И крыша протекала ещё когда лес пилили, а нынче поди и вовсе как решето. А главное, зачем жить в лесу, если в деревне стоит несколько заброшенных домов. Нет, наверное, ей показалось.

– Не показалось. Она ходит в те края по грибы и видела его не раз. Страшный говорит, похож на лешего.

– На лешего…– хмыкнул Петрович, – Вот же напридумывают. Так точно горела лесопильня?

– Ну да. Мужики туда бегали, боялись, чтоб огонь ветром не донесло до деревни, но господь отвёл, всё обошлось, да и пожарная вовремя подоспела.

– А мужики этого лешего видели?

– Нет, про него разговора не было.

– А полиция приезжала?

– Вроде нет. Да и что им тут делать? Пожар потушили и ладно.

– Ты ж говорила, что он там жил. А если сгорел?

– Так о том, что там кто – то жил, никто, кроме кумы да Серафимовны не знал.

– Ну да, кума да я, да вся деревня моя. Съезжу – ка и я туда, посмотрю.

– А тебе – то оно зачем? Дома столько делов накопилось, а ему понадобилась эта развалина… – проворчала Лизавета, но Петрович отмахнулся и оседлал велосипед.

Он и сам не знал, почему его так тянуло туда, где прошла большая часть его жизни. Лесопильня не работала уже несколько лет. Сначала прошел разговор, что её кто – то собирается выкупить, однако новый хозяин так и не объявился, видать передумал. Деревянные постройки постепенно догнивали, всё, что можно растащили люди.

Дорога вдоль озера, по которой он ездил столько лет, преобразилась до неузнаваемости. Раньше здесь ездили лесовозы, оббивая своими боками ветки деревьев. Теперь же они разрослись, стараясь занять свободное пространство, и сомкнулись кронами в живой коридор.

– Точно как люди, – думал Петрович, съезжая с дороги в редкий лес, чтобы немного спрямить путь и не прыгать по глубоким ухабинам, когда – то продавленными тяжёлой техникой, – каждый старается пробиться ближе к солнцу.

Колёса велосипеда приятно зашуршали по сухой листве, хотя настроение портил едкий запах пожарища, распространившийся по всей округе. Путь преградило упавшее трухлявое дерево. Чтобы не объезжать его по подлеску, Петрович спешился, перешагнул через ствол и, перетаскивая за собой велосипед, увидел под ногами почти новый коричневый туфель. Подняв находку, огляделся, пытаясь понять, что заставило хозяина переобуваться в лесу и выбрасывать такую хорошую обувь. Размер был как раз по его ноге. В надежде найти его пару, он на всякий случай положил туфель на багажник, подсунув под кусок велосипедной камеры, привязанный к нему вместо крепления, и дальше пошел пешком, внимательно оглядываясь по сторонам. Метрах в пяти валялся второй туфель, будто кто – то терял обувь на ходу, убегая от погони. Подобрав и его, Петрович постоял, оглядываясь в поисках хозяина. Вокруг было пусто и тихо, не слышно было даже сорочьего стрекотания. Пожар заставил разлететься и разбежаться всех птиц и животных.

Сквозь деревья уже проглядывали обугленные остатки лесопильни. И чёрный остов длинного сарая, в котором она находилась, и сама поляна тонули в дыму медленно остывающего пожарища, приобретя новые, таинственно – мистические формы. Ближайшее к Петровичу крыло, откуда, судя по всему, всё и началось, выгорело сильнее. Крыша рухнула и остатки хилого деревянного строения превратились в бесформенную кучу. Дальняя часть, в которой находилась бытовка, тоже сильно обгорела, но выстояла. Видимо, пожарная и вправду приехала вовремя.

Петрович прислонил велосипед к дереву и пошел вдоль обрушившейся стены. Едкий запах гари заглушил запах смолы, который лесопильня хранила до сей поры. Шагая по слежавшемуся холмику перегнивших опилок, неожиданно провалился одной ногой в рыхлую землю чуть ли не по колено. В щиколотке больно хряснуло. Петрович вытащил ногу из ямы, присел на бугорок и стал растирать больное место, разглядывая свой след. Оказывается, он угодил в продолговатую яму, уходившую под доски. Она была похожа на нору, прорытую довольно крупным зверем, скорее всего, енотом. Внутри неё что – то виднелось. Он наклонился пониже и немного в сторону, чтобы не заслонять свет, и увидел прямо перед своим носом босую человеческую ступню.

От неожиданности он вскочил и, быстро оглядевшись, похромал обратно к велосипеду. После страшной находки желание бродить по пожарищу пропало, да и время шло к вечеру, нужно было поторапливаться домой.

Налегая на педали,