Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание - Григорий Богослов

46. На плоть

Гибельная плоть – черная волна зломудренного велиара! Гибельная плоть – корень многовидных страстей! Гибельная плоть – подруга дольнего скоротечного мира! Гибельная плоть – противница небесной жизни! 5. Плоть – мой враг и друг, приятная война, неверное благо, плоть, непрестанно вкушающая плод человекоубийственного древа, брение, грязная цепь, тяжелый свинец, неукротимый зверь, порождение воюющего со мной вещества, негодная кипучесть, гроб и узы царя твоего — 10. небесного образа, который получил я от Бога! Еще ли не положишь конца бесстыдным порокам, не покоришься духу и седине, о окаянная злоумышленница?

Тебя одну Христос, когда неблагообразие вещества приводил в благолепие словом, тебя одну образовал собственными руками 15. и напоследок сочетал с Божеством, чтобы возлюбленную тварь, наследницу великой жизни, но которую одуряющий велиар обременил страданиями, спасти и Своей смертью избавить от лютой смерти. Посему окажи мне уважение, 20. перестань безумствовать и питать непримиримую вражду к душе моей!

Рукой бессмертного Бога и тем бедственным днем, который, наконец, соберет воедино все дела смертных, свидетельствуюсь тебе, что, изнурив и низложив тебя скорбями всякого рода, сделаю бессильнее самых мертвецов, 25. если не остановишь в себе безумия и кровотечения, прикосновением к краю чистых риз Христовых (см.: Мф. 9:20–22).

Посетите же меня, наконец, очистительный источник слез и многотрудное бдение тела и ума, чтобы остудился во мне пламень, 30. омылась зловонная гнилость мучительных страстей! Откажись от пресыщения, чрево; иссохните, преклоненные к земле колена; пепел да будет мне хлебом, жесткое вретище да покрывает изнеженные члены, служа ограждением обуреваемой душе! 35. Приди ко мне, не смеющая возвести взоров забота, смирительница персти, и непрестанно напоминай мне о грядущих бичах!

Таковы мои врачевства от неразумия! Но Твой, Христе, дар – и чистая жизнь, и жизнь из мертвых. Кто милостиво принял прародителя нашего греха и нашей крови, 40. когда он стал оплакивать свое вкушение и обольщение? Кто слезами очистил развращенного царя Манассию? Кто разрешил Давида от великого греха?

Кто спас смиренную Ниневию, видя ее в слезах? Кто проливал слезы о сыне юнейшем? 45. Кто, с радостью приемля чистых по жизни, не извергал вон и мытарей? Кто возложил на рамена свои заблудшую овцу? Кто очищал прокаженных, изгонял жестокие болезни, подавая блага телу и душе? Твои это дары, о Блаженный, о Свет человеков! Взойди же 50. на волнующееся море нашей жизни, и буря тотчас утихнет!

47. Упреки неразумным стремлениям души

Ночное привидение, менада – бедное сердце мое! Ночное привидение, менада, долго ли будешь ты гоняться за удовольствиями, заглядываясь на все тебя окружающее? Неужели не уцеломудришься? Неужели не угасишь огня, 5. который воспламеняет в тебе незаконные пожелания? Неужели не возгнетешь в себе прирожденной тебе разумной силы, приняв в поборники раздражительную силу? Что сталось с тобой, душа моя? Для чего помышляешь о том, что несоответственно твоему достоинству? Или не знаешь, что тебе одной даны бразды 10. и что ты должна управлять как бы колесницей, в которую впряжены три коня несходных свойств? Один конь благороден, другой бесчинен, третий кроток. И если ослабишь бразды буйному, он встает на дыбы, упрямится, приводит тебя в затруднение во время пути, 15. кидаясь сам не зная куда; он присоединяет к себе и среднего коня, убеждает его быть с ним заодно, а коня благородного, как пленника, порабощает и увлекает против воли, хотя он и скорбит о совращении с пути. Но буйный конь, бесчинно, с самым бессмысленным стремлением, 20. неудержимо несясь вниз, как с крутизны, нимало не смотрит вперед, не останавливает своего бега, пока не ринется во врата адовы, погубив и себя, и тебя, несчастная душа! А если бы ты рассуждала сообразно со своей природой, 25. то с радостью бы предоставила весь путь благородному коню, который хорошо знает стезю, ведущую в горнее; ты и среднему коню строго бы внушила, чтобы он показывал свою рьяность где только должно и бежал заодно 30. с конем умным; а коня бесчинного стала бы усмирять сильными бодцами [198], ни на минуту не послабляя узды. Тогда путь твой был бы радостен, добропорядочен, спокоен, беспечален, исполнен надежды. Ибо рассудок, как благородный конь, 35. которому от природы дана сила брать верх, препобеждает и, непрестанно простираясь вперед, бестрепетно устремляя взор горе́, минуя все здешние затруднения, не убавляет скорости своего бега, пока не достигает назначенного Богом жребия, спасая и себя, и тебя, блаженная душа!

48. На умершего для мира

Я жив и мертв. Кто мудрец, тот совмести это. Душой я мертв, а плоть хочет быть у меня сильной. Пусть лучше живет душа, а плоть моя умрет!

49. Плач и моление ко Христу

Увы мне! Спешу к небу, к Божией обители, но меня держит эта плоть; нет мне выхода из многоскитальческой жизни, из ненавистного греха, который привязал меня к дольнему, 5. отовсюду оглушая внезапными заботами, поедающими красоту и дарования души. Но Ты, Царь, разреши, разреши меня от земных уз и причти к небесному ликостоянию!

50. Против диавола во время болезни

Опять пришел ты ко мне, коварный, и, сколько понятно, пришел для того, чтобы истерзать во мне глубину моего сердца. Тебе хочется, чтобы от сильных и многократных потрясений этой жизни пал во мне священный образ. 5. Ты напал на крепкую плоть и расслабил меня от головы до ног, разрешив узы тех соков, которыми Бог увлажнил во мне сухое вещество, подобно тому как по Своей мирозиждительной мудрости срастворил теплоту с холодом, чтобы чрез равновесие сохранялась неразрывная связь тела, и я научился из этого убегать раздоров в жизни. 10. Пришел ты с убийственными замыслами и излил на меня, бедного, весь яд горькой своей злобы. Не довольно было того, что влачил я обременительную старость и скорби – эту тяжесть Тринакрских утесов. 15. Меня изнуряет еще мучительная и пожирающая болезнь, которая год за годом точит мои члены. Об этом я плачу и стенаю, как могучий лев, запутавшийся в сетях зверолова.

Не люблю я ни игривых речей, 20. ни приятных для всякого бесед, даже самых веселых, ни городских торжищ, ни рощей, ни бань, ни всех цветов этой обманчивой жизни. Это не было для меня привлекательно и прежде, с тех пор как удалился я от земного и обнял Христа. 25. Плачу же о том, что отвратилось от меня животворное око великого Христа, Который некогда взирал на меня заботливо, предназначал меня к славе еще в утробе непорочной родительницы, избавлял от холодного моря и от страстей. Плачу о том, что отпустил я бразды богомудрого народа; не сам, правда, 30. отверг их, однако же не держу в руках. А народ сей восхищался прежде моими речами, когда из уст моих озаряло его Тройственное Сияние. Как отучаемый от груди младенец в объятиях родившей жадными губами сжимает сухой сосец 35. и матерь не удовлетворяет его желанию, так и этот народ прильнул теперь слухом к устам моим и жаждет источника, который прежде струился для многих, а ныне не дает ему и малой капли. Хотя другие источают сладкие воды, однако слушатели скорбят, 40. потому что умолкло для них слово их отца. Где мои всенощные песнопения, при которых я, как одушевленный камень, незыблемо утверждал свои ноги, или один беседуя со Христом, или вместе с народом услаждаясь попеременно возглашаемыми священными песнями? 45. Где приятное утомление преклоненных колен, при котором проливал я горячие слезы и собирал воедино омраченные мысли? Где руки, кормившие бедных и служившие больным? До чего доходит истощение обессилевших членов! Уже не воздеваю рук перед чистыми жертвами, 50. чтобы приобщаться великим Христовым страданиям; уже не составляю ликов, угодных добропобедным мученикам, и драгоценную их кровь не чествую похвальными словами. Плесень лежит на моих книгах, недокончены мои речи; кто будет столько расположен ко мне, чтобы довести их до конца? 55. Все умерло еще у живого; изнемогла моя жизнь и стала слабее корабля, в котором нет связей.

Но, впрочем, как ни преследуешь ты меня, докучливый демон, никогда не преклоню пред тобою колен моего сердца. Не уязвленный, не низложенный тобой отойду в матерь мою – землю. 60. Пусть червь точит добычу змия. Поражай кожу, человекоубийца, но душа неуязвима. Христу возвращу полученный мною от Него Божий образ. Ты наложил некогда узы свои на великого Иова, но сам был посрамлен, а его увенчал великий Подвигоположник, 65. победу его соделал славной чрез Свое провозглашение и в двойной мере возвратил ему все, что ты у него расхитил. Таков закон милосердия Христова!