Любовник королевы - Филиппа Грегори

– Теперь сожалею, что этого не сделал. Откуда же мне было знать, что у меня под боком – враг законной власти?

Она даже засмеялась и ответила:

– Может, ты забыл, что не так давно являлся врагом законной власти, а я пребывала в согласии с нею? Это не мы с тобой изменились. Настали другие времена.

– Пусть так, но муж должен знать, не готовит ли его жена заговор против государства.

– Я никогда не считала Елизавету законной наследницей, но до недавнего времени соглашалась, что она наилучший выбор среди всех остальных.

– Что же заставило тебя изменить свое мнение? – осторожно спросил Роберт.

– Елизавета выступила против истинной религии. Сейчас она поддерживает шотландских мятежников, – ответила Эми тем же тоном, каким всегда говорила про сенокос или приплод ягнят. – Королева бросила в тюрьмы всех епископов, а те, кто уцелел, были вынуждены бежать из страны. У нас нет церкви – сплошные перепуганные священники, которые не знают, как им теперь служить. Это же настоящая война против религии. На что надеется Елизавета? На то, что Англия, Уэльс, Шотландия и Ирландия целиком станут протестантскими? Она хочет стать соперницей Папы Римского? Желает утвердить в Англии собственный священный престол? Нам только не хватало Папы в юбке! Неудивительно, что ей не удается выйти замуж. Кто потерпит рядом с собой такую супругу?

– Эми, с каких это пор ты воспылала любовью к католикам?! – воскликнул Роберт. – Ты же всю жизнь была протестанткой. Мы женились по обряду, установленному королем Эдуардом, и в его присутствии. Откуда ты набралась всех этих вздорных и опасных мыслей?

Взгляд Эми, как всегда, оставался кротким.

– Просто я никому об этом не говорила. У нас дома все были католиками. В годы правления Эдуарда мы таились, а когда пришла королева Мария, перестали скрывать свою веру. Я слишком много времени провожу одна. Это приучает думать. Я много размышляла, а еще я умею наблюдать и подмечать. Я ведь жила не только в норфолкской глуши. Мне за этот год пришлось немало поездить. Только слепой не увидит, каких бед натворили Елизавета и ее служители. Монастыри разрушаются, храмы ветшают, на церковных землях – запустение. Сколько людей при ней разорились и вынуждены побираться! Нищим и больным некуда деться. Она позакрывала те пристанища и больницы, что у нас были. Ее деньги не пользуются доверием ни у нас, ни в других странах. Даже мессу запрещено служить по всем правилам. Только глупцы или лгуны могут говорить, что правление Елизаветы благотворно для Англии. От этой королевы – сплошные беды и больше ничего.

Роберт смотрел на нее с ужасом и неприязнью, и Эми поспешила его успокоить:

– Не волнуйся, мой господин. Такие разговоры я не веду ни с кем. А с тобой мне давно хотелось потолковать об этом. Ты же важный человек при дворе. Еще я хотела сказать о епископе Оксфордском.

– Плевать я на него хотел! – взорвался Роберт. – Пусть сгниет в аду! Ты не имеешь права рассуждать подобным образом. Хорош придворный, у которого жена – готовая мятежница. Эми, ты ведь такая же протестантка, как и я. Мы родились и воспитывались в этой вере.

– Ошибаешься, Роберт. Я родилась католичкой, как и ты. Когда королем стал Эдуард, не все поторопились поменять свою веру. Одни открыто ему противились, а другие продолжали молиться по-прежнему. Потом пришла королева Мария, и многие протестанты поспешили вернуться в католичество. Разве твой отец не отрекся от своих протестантских убеждений, не объявил их страшной ересью, принесшей стране сплошные несчастья? В те дни каждый, кто не хотел расставаться со своей головой, называл себя католиком. Теперь ты, конечно же, протестант и хочешь, чтобы я стала таковой только потому, что Елизавета – завзятая сторонница Реформации. Но я своей веры не меняю.

Вот оно что! Теперь понятно, откуда идут все эти рассуждения!

Роберт с некоторым облегчением вздохнул.

– Так ты просто ревнуешь меня к королеве.

– Нет, мой господин. – Рука Эми опустилась в карман, где лежали четки. – Я поклялась, что не буду ревновать тебя ни к одной женщине и уж менее всего – к ней.

– Клятвы не изменят твоей натуры, Эми. Ты всегда была ревнивой особой. В этом твое проклятие, да и мое тоже.

– Я освободилась от этого проклятия и никогда больше не буду тебя ревновать, – твердо возразила ему Эми.

– Однако все твои опасные рассуждения вытекают из этого чувства. Твое религиозное благочестие – не более чем маска, под которой скрывается не только ревность, но и ненависть к Елизавете.

– Отнюдь нет, мой господин. Я принесла клятву перед алтарем Господа и отринула ревность.

– Тебе это только кажется, – язвительно усмехнулся Дадли. – Сквозь твои клятвы проглядывает обыкновенная женская злоба.

Эми натянула поводья и посмотрела на мужа. Ему поневоле пришлось выдержать ее взгляд.

– Ты называешь меня ревнивой. Тогда скажи, какие у меня причины для этого?

Роберт сердито заерзал в седле. Его раздражение передалось и лошади, отозвавшейся беспокойным ржанием.

– Ты слышала сплетни о нас с нею?

– Конечно. Думаю, они донеслись до всякого человека, имеющего уши.

– Но эти слухи имеют отношение не ко всякому. Понятно, ты наслушалась дурацких разговоров и в тебе взыграла ревность. Так повела бы себя любая женщина.

– Тогда убеди меня в том, что все эти сплетни беспочвенны.

– Неужели ты могла поверить, будто мы с нею любовники? – спросил Роберт, пытаясь обратить их разговор в шутку.

Эми не засмеялась, даже не улыбнулась и твердо сказала:

– Я не хочу верить кому-то, желаю услышать от тебя, что все это не так.

Ее пальцы впились в бусины четок. Они сейчас были для Эми спасительной веревкой, удерживающей ее от падения в глубины опасного разговора.

– Эми, неужели ты могла хоть на минуту поверить, что я любовник Елизаветы? О чем еще вещают сочинители сплетен? О том, что я намереваюсь развестись с тобой и даже убить тебя? Ты наверняка слышала и такие россказни.

Лицо Эми оставалось таким же серьезным, как и ее слова.

– Если ты скажешь мне, что все эти слухи лживы от начала до конца, они перестанут для меня существовать. То, что мне довелось услышать… У меня уши вяли от избытка подробностей.

– Тогда знай, что все это ложь. Грязная, непристойная, оскорбительная, – не моргнув глазом заявил Роберт. – Мне остается лишь глубоко сожалеть о том, что моя жена слушала такие гнусности!

– Я не могу везде и всюду ходить с заткнутыми ушами. Люди говорили не со мной, а между собой. Но что мне их слова, когда ты сейчас рядом со мной? Я слушаю тебя очень внимательно. Можешь ли ты поклясться своей честью, что не находишься в любовных отношениях с королевой и никогда не помышлял о разводе?