Любовник королевы - Филиппа Грегори

Слушая это, Лиззи все плотнее сжимала губы.

– А что скажешь ты? – спросил ее хозяин дома.

– Ложь все это, – невозмутимо ответила она. – Как по-твоему, кто заинтересован в распространении всей этой клеветы? Кто придумал, что леди Дадли неизлечимо больна?

– Откуда мне знать? – Джон развел руками. – Как говорится, река глубока. Просто я слышал, что все зашло слишком далеко…

– До тебя дошел слух, что они любовники?

Мистер Хайес обернулся назад, не слышал ли кто, будто даже косвенное упоминание королевы и Дадли могло ему повредить. Коридор был пуст.

– Он якобы намеревается оставить свою супругу и жениться на той даме, о которой мы говорим. Она вроде бы имеет схожее желание и обладает властью осуществить его.

– Многие так думают, – кивнула Лиззи Оддингселл. – Но все это не более чем слухи. Они беспочвенны и такими останутся.

Джон Хайес задумался, а затем прошептал:

– Если известно, что она очень больна и не способна рожать, может, им и есть смысл мирно расстаться.

– Если все считают ее больной, то никто не удивится, если она вдруг умрет, – еще тише прошептала Лиззи.

Джон Хайес испуганно вскрикнул и перекрестился.

– Боже милосердный! Лиззи, ты никак сошла с ума? Что за ужасные мысли бродят в твоей голове? Неужели ты всерьез думаешь, что он способен на такое? Только не сэр Роберт!

– Я уже не знаю, что и думать. Зато могу тебе сказать, что на всем пути от Абингдона до Чизлхерста люди сплетничают по поводу его светлости и королевы. Все считают, будто Эми смертельно больна. А на одном постоялом дворе… мы еще спешиться не успели, как подбегает хозяйка и спрашивает, не послать ли за лекарем. Все говорят о ее болезни и о любовных интригах сэра Роберта. Говорю тебе, не знаю, что и думать. Только кому-то очень неймется.

– Его светлость к этому непричастен, – убежденно произнес Джон Хайес. – Он никогда не посмел бы причинить ей вред.

– Больше я ничего не знаю.

– Но если это не он, тогда кто и с какой целью распространяет эти слухи?

– А ты еще не догадался? – глядя на него в упор, спросила Лиззи Оддингселл. – Та, что готовит страну к его разводу и новому браку. Думаю, только она, больше некому.

Мэри Сидни зашла в покои брата в Виндзорском замке и уселась возле огня. На полу возились щенки гончей. Один из них принялся грызть ее сапог. Носком другого она слегка почесала щенку толстенькое брюшко.

– Это тебе не комнатная собачонка, – нахмурился Роберт. – Не порти мне охотничьего пса.

– Видишь, он сам не хочет меня отпускать. – Мэри засмеялась. – Хватит грызть мой сапог! Слышишь, маленькое чудовище?

Она опять почесала щенку живот. Тот радостно завизжал, наслаждаясь вниманием.

– Трудно поверить, что эта тварь чистых кровей, – произнес Роберт, торопливо подписал готовое письмо, отодвинул его в сторону и тоже сел у огня. – Ну и вкусы у этой псины. Никакого благородства.

– Щенята есть щенята. Дело тут вовсе не в породе, – возразила сестра. – Кстати, меня обожают собаки всех пород.

– Вполне заслуженно. А ты отважилась бы назвать своего законного супруга сэра Генри беспородным щенком?

– В лицо – ни за что, – усмехнулась Мэри.

– Как поживает наша королева? – спросил Роберт, перестав улыбаться.

– По-прежнему сама не своя. Вчера вечером ничего не ела. Выпила лишь немного теплого эля. Сегодня утром – тоже ни крошки. Отправилась гулять в свой сад, провела там примерно час, совсем одна. Когда вернулась, вид у нее был… ну, не от мира сего. Кэт без конца носит ей какие-то настои, отвары. Не знаю только, пьет ли их Елизавета. Потом она все-таки оделась и вышла, но не улыбалась и ни с кем не разговаривала. Делами не занимается, никого не принимает. Сесил крутится возле нее с кучей писем, а она их читать не желает. Поговаривают, что из-за ее отчаяния мы можем проиграть войну в Шотландии. – (Роберт кивнул.) – Почему ты не хочешь мне рассказать? Что она говорила тебе вчера? Вид у нее был такой, будто ей сердце разбили. А сегодня – еще хуже. Просто полумертвая.

– Она отказалась от меня, – ответил Роберт, не вдаваясь в подробности.

Мэри Сидни вскрикнула, зажала ладонью рот, потом заявила:

– Быть того не может!

– Как видишь, может. Просила остаться ее другом, но сказала, что вынуждена выйти замуж. Сесил посоветовал ей отдалиться от меня, и она послушалась его.

– Но почему сейчас?

– Сначала слухи, потом угрозы расправиться со мной.

– Да, слухов предостаточно. Мне вчера служанка принесла свежую сплетню. Оказывается, Эми решили отравить. Такое изощренное вранье – у меня просто волосы дыбом встали.

– Поколоти ее, чтобы впредь неповадно было.

– Поколотила бы, если бы она сама такое придумала. Но служанка лишь пересказала то, что нынче услышишь на каждом углу. Люди чешут языками. Сам понимаешь, всем их не вырвешь. Говорят очень уж постыдные вещи. Про тебя. Про королеву. Вчера в конюшне на твоего пажа напали. Ты слышал?

Роберт покачал головой и спросил:

– Что он им сделал?

– Ничего. На нем была ливрея с гербом Дадли. Я слышала, теперь слуги снимают их, прежде чем идти в город. Они стыдятся нашего герба.

– Честное слово, я не знал, что все так скверно, – сказал Роберт, хмуря брови.

– Моя горничная говорила, будто бы среди знати есть люди, которые поклялись, что убьют тебя раньше, чем ты женишься на королеве.

– Они бы хоть задумались, что за чушь порют! Как я могу это сделать, если уже женат?

Сестра Роберта удивленно вскинула голову и промямлила:

– Я думала, ты и она… Считала, что у вас есть замыслы.

– Ах, сестра! И ты туда же! – Дадли грустно улыбнулся. – Решила, что я вынашиваю замыслы развестись с Эми или, хуже того, убить ее, потом жениться на королеве? А дальше что? Спихнуть Елизавету с трона и самому стать королем? Все куда проще и прозаичнее. У нас с королевой был летний любовный роман. Танцы, турниры, охота, цветущие луга. Но лето прошло. Мне нужно ехать к Джону Хайесу навестить Эми. Англия должна готовиться к войне с французами на шотландской земле. Сесил предсказал, что нам придется драться, и он прав. А королева остается королевой. Летом она правила прекрасным сказочным Камелотом, теперь вернулась в неприглядную и опасную реальность. Ей позволили погулять и порезвиться. Теперь, в интересах безопасности Англии, она должна вступить в брак. Выбор у нее невелик. Если герцог Арранский пробьется на шотландский трон, она выйдет за него. Если нет, ее мужем станет эрцгерцог Фердинанд. А может, и Карл. Все это делается не от большой любви к ним, а ради безопасности страны. Ее июльские чувства ко мне – не в счет. Она знает, что к Рождеству должна выйти замуж.