Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ) - Зикевская Елена

Только вот водяник… Найти подклад и сжечь — дело несложное. А вот переплыть реку, в которой бушует околдованная нечисть… Пусть даже с Микаем, оберегом и Игвилем — я не представляю, как это сделать.

Проще по дороге к переправе вернуться и по тому берегу до нужного места доехать, даже если это неделю займёт.

«Ты же ведьма. Чего ты боишься?»

Нет, Джастер! Нет-нет-нет, я не могу! Без тебя я чувствую себя растерянной деревенской девчонкой, которая ничего не понимает в колдовстве. Это же не на берегу с водяницами драться и даже не на Гнилушке божественной силой нежить перебить! Это реку с околдованным водяником переплыть надо! Люди, вон, с берега рыбу с оглядкой ловят, торговые корабли вдоль того берега мимо Шемрока прокрадываются, а я должна водянику прямиком в пасть лезть?! Микай мне в этом не помощник, чтобы ты там ни говорил.

— Прости, Джастер, я не могу, — виновато пробормотала я в подушку. — Мне страшно. Я не знаю, что делать с водяником. Можно, я тебя подожду, и мы вместе с ним справимся?

Конечно, мне никто не ответил, но мысль подождать возвращения Шута мне понравилась. В самом деле, я же не обещала советникам прямо сегодня решить их проблему. Я обещала подумать, что могу сделать. Вот я и подумаю, пока Джастер не вернётся. А пока Микая грамоте поучу, книги почитаю, которые Шут мне оставил, глифы порисую, может, кто и зелья купить захочет. Да и у кузнеца дела найдутся: он лошадей собирался ковать и лодочника найти, расспросить.

Да, так и сделаю. За пару дней ничего не случится, а там Джастер вернётся, и всё будет хорошо.

Успокоив себя таким решением, я выбралась из постели и стала одеваться.

В отличие от Джастера, Микай не обладал талантом знать, что я проснулась. Когда я, к удивлению прислуги, сама спустилась в их с Шутом комнату, а не велела позвать своего «ученика», кузнец заливисто храпел. Мне пришлось несколько раз громко постучать, прежде чем храп прервался, а дверь открылась.

— Доброе утро, Микай, — поздоровалась я, глядя на ошалевшего спросонья парня в одном исподнем.

— Я энто… Проспал, шо ле? — Он торопливо тёр лицо широкой ладонью. — Нежто обед ужо?

— Нет, это я встала рано. — Я еле сдержалась, чтобы не улыбнуться, до того забавно он выглядел. Вон сколько любопытных смотрят, как ведьма со своим учеником речи ведёт. — Когда приведёшь себя в порядок, приходи завтракать.

— Как прикажете, госпожа! — донеслось мне в спину, и я опять сдержала улыбку. Всё-таки Джастер его учит помаленьку…

Завтракали мы молча. Кузнец и в присутствии Шута был не слишком разговорчив, а без Джастера и вовсе не знал, куда себя девать. Такое ощущение, что ему кусок в горло не лезет и он только и ждёт момента, чтобы сбежать куда подальше.

Вот почему так? Джастера со всем его умением он не боится, а от меня шарахается, как мышь от кота!

И как я должна его учить?

Хорошо Холиссе было: взяла меня малой и учила потихоньку, промеж делом… Где ругала, где хвалила, а где и строго наказывала за шалости и непослушание.

А взрослого, да ещё мужчину ведьмовству учить…

По своей воле я сейчас даже девчонку с даром бы учить не взялась, а с Микаем вообще не знаю, как разговаривать!

Великие боги, за что мне судьба такая? Почему я? Вот бы Джастер сам и учил всему, он же умеет…

— Микай, — я постаралась говорить мягко. — Ты меня боишься?

Он кивнул, тут же испуганно замотал головой и вжал голову в плечи, окончательно меня запутав.

— Так боишься или нет? Отвечай, я не стану сердиться.

Парень поднял седую голову и, стрельнув глазами, снова упёр взгляд в стол.

— Ну, нет, Микай, так у нас дело не пойдёт. — Я отложила ложку, села прямо и сложила руки на груди. — Если ты будешь сидеть и трястись, то ведьмовству не научишься.

Кузнец вздрогнул и посмотрел на меня из-под упавших на глаза волос. Джастер тоже иногда так делал. Но взгляд Шута при этом всегда был насмешливым и чуть снисходительным, а в синих глазах моего «ученика», кроме испуга и вины, не было ничего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Виноват, госпожа, — негромко пробормотал он. — Не гневайтесь… Токма… Уверены вы, что колдун я?

Что? Неужели всё дело именно в этом?

— Само собой, — я пожала плечами, глядя на тёмный огонь его дара. — Я же ведьма, я вижу твой дар.

Кузнец охнул и сгрёб рубашку на груди.

— Микай? — Я недоуменно смотрела на него. — Что с тобой?

— П-простите, госпожа. — Он потёр кулаком глаза и посмотрел на меня. — Я ж всю жисть… Всю жисть думал, что пустышка! В мальцах-то колдунёй дразнили, да зареклись, как колотушки мои тяжелы стали. Апосля… Вы ж не слыхали, госпожа, невеста у меня была, Каринка! Мы ужо за свадьбу сговорилися, хотел сватов засылать, а Нахломчик, трепло поганое, былое помянул! Болтать без продыху начал, что колдуня я пустой, от коего волшебники отказалися, и она мне от ворот поворот дала! Мол, коли колдуня я никудышный, то и муж негожий, а ей такой не нужон! За прохиндея энтого пойтить решила! Он-де, старостин первыш, хучь и тощой, да умной и на морду не черной! Ух, зол я был! На осемь дён в лес ушёл, по всем заимкам мужикам топоры да ножи правил, покамест не унялся. Хучь и радый тепереича, что дурного тады не натворил, но жалел люто, что не колдуня! Вот опосля того я госпожу Лиру искать и пошёл…

В завершение жаркого рассказа Микай опустил на стол крепко, до хруста сжатые кулаки. Последний год в нём жили не только обиды на отказ волшебника, стыдное прозвище и несостоявшуюся невесту, но и надежда.

Надежда на колдовской дар.

Вот что грызло его, кроме горьких вестей о родне и деревне: страх. Страх, что я ошиблась, как и госпожа Лира.

Только вот его дар вернее всех разглядел Шут.

Я-то и вовсе не видела, пока во мне что-то не изменилось…

— Ты хочешь стать настоящим колдуном, Микай? — Я легко коснулась руки кузнеца. Под тонкой тканью рубашки ощущались твёрдые, как дерево, могучие мышцы.

Кузнец вздрогнул и посмотрел на меня. Синие глаза были полны горячей решимости.

— Хочу, госпожа Янига. Коли уж и впрямь так вышло, что есть у меня дар энтот и не жить мне ковалем, как батюшка… Выучусь всему, что велите! Хоть так память родительску утешу, что не пустышка я у них, а правду госпожа Лира молвила! Век вам служить буду!

— Хорошо, — я сдержанно улыбнулась, в душе поражаясь его страсти. — Ты знаешь грамоту?

Микай покачал головой.

— Откель мне, госпожа? Счёту-то батюшка обучил, а грамоте — энто к писарю в город надобно было учиться идтить на цельный год, а я ж родителям помощничал, один я у них был.

Один был… Редкость для деревни — одно дитя в семье. Впрочем, вон, у Вольты с Томилом и вовсе долго дитя не было, только лекарь и помог…

— Здесь есть книжная лавка? Или пергамент можно купить у писаря?

— Энто грамоте учиться? — Кузнец довольно заулыбался. — Есть, госпожа, ужо куплено, я принесу, как велите!

Я только кивнула, удивляясь про себя, как Шут успевал подумать и позаботиться обо всём. Хотя это я вчера спала до обеда, а не он…

— Хорошо. Тогда закончим завтрак и приступим к обучению.

Кузнец кивнул и быстро заработал ложкой, опустошая миску. Когда он забрал посуду и обещал вернуться с листами и чернилами, мне показалось, что он был почти счастлив.

Для урока письма Микай принёс дощечку с воском и деревянное перо, чем сразу напомнил моё ученичество у Холиссы. Ещё он положил на стол несколько небольших листов пергамента, судя по виду, использованных для обучения уже не один раз. Выходит, книжной лавки в Шемроке не было, и Джастер навестил местного писаря.

Я достала своё перо и чернила, чтобы написать на пергаменте буквы для обучения. Кузнец смотрел на них как на невидаль. Восковая дощечка и деревянное перо, которые он держал с заметным трепетом, в его руках выглядели хрупкими и совсем детскими.

— Начнём с простого. — Я взяла лист пергамента и написала первую букву. — Смотри, вот это «А» певчая.