Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв - Анатолий Тарас

Спустя 130 лет это чувство вновь освежили войска Петра I, вторгшиеся в Эстляндию, Лифляндию и Курляндию. Все 20 лет Великой Северной войны русские солдаты снова грабили и жгли, насиловали и убивали жителей этих стран. Прошли еще 180 лет и в 1940 году сюда устремились моторизованные орды «красных русских», следом за которыми пришли комиссары НКВД. Опять начались грабежи (теперь уже под лозунгом ликвидации городской и сельской буржуазии), опять начались казни, опять начались ссылки. Между тем, многие современные россияне, нежелающие ничего знать о мерзостях, многократно учиненных их предками, искренне обижаются на «коварных неблагодарных» прибалтов: «за что они так не любят русских»?

«ВЕЛИКАЯ СМУТА»

В МОСКОВСКОЙ РУСИ

ПРЕДЫДУЩИЕ СОБЫТИЯ В МОСКОВИИ И В РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ

ЦАРСТВО ТЕРРОРА

Описывая Ливонскую войну, мы уже приводили ряд свидетельств о зверствах, которые чинили воеводы и ратники Ивана IV в Ливонии и Литве. Но все это происходило за пределами Московского государства. Междутем, по единодушному мнению классиков русской исторической мысли (Карамзина, Ключевского, Платонова, Соловьева и других) главной причиной тех страшных бедствий, что обрушились на Московское государство в «Смутное время», был царь Иван IV. Именно он учинил разорение своей страны, сопоставимое по последствиям с нашествием Батыя, именно он посеял ужасное смятение в душах соотечественников.

Психопат-садист, на троне

Давно уже стал общим местом рассказ о том, как формировался характер великого князя Ивана Васильевича, в 8 лет оставшегося полным сиротой — без родителей, без дедушек и бабушек, братьев и сестер, дядей и тетей. К тому же само его происхождение было незаконным, ведь связь Елены Глинской с Иваном Овчиной не осталась секретом.121 Далеко не случайно юный Иван приказал посадить на кол Федора, сына Ивана Овчины, а его племянника, князя Ивана Дорогобужского — обезглавить.

Но, если история детства Ивана что-то и объясняет, она не может служить оправданием его зверств, безумной внутренней и внешней политики. Скорее, вся деятельность Ивана «Ужасного» (именно так его всегда называли в Европе — «Ivan Terrible») служит жутким примером того, чем плохи деспотические режимы.

Царь Иван прежде всего был психически ненормальным человеком. Как сказал бы современный психиатр, он представлял со-

бой ярко выраженный тип психопата-эпилептоида, а ведущей чертой его личности являлся садизм. 122

Князь Андрей Курбский, близко знавший Ивана с подросткового возраста, так писал об его отроческих и юношеских годах:

«Егда же начал приходити в возраст, аки лет в дванадесят /12 лет/ начал первее безсловесных /животных/ крови проливати, с стремнин высоких мечуще их, с крылец, або с теремов, також и иныя многая неподобныя дела творити»...

Первое убийство по его приказу было совершено 29 декабря 1543 года. В тот день 13-летний Иван приказал схватить и обезглавить князя Андрея Михайловича Шуйского, что немедленно исполнили придворные псари. Далее Иван мучал и убивал людей из-за любого пустяка. Вот несколько примеров. В сентябре 1545 года он приказал отрезать язык боярину Афанасию Бутурлину за якобы «невежливое слово». Примерно тогда же он приказал отрубить голову своему сверстнику, князю Михаилу Трубецкому, с которым поссорился во время игры, х~

«В мае 1546 года, когда Ивану было 16 лет, он выехал погулять за город. Там он случайно встретился с отрядом новгородских пищальников. Используя случай, те попытались на что-то ему пожаловаться. Но Иван не захотел вникать в суть дела, а вместо этого приказал своим слугам прогнать их. В ответ возмущенные пищальники стали бросать в царских посланников своими шапками и комьями грязи. Разгневавшись таким «бунтом», Иван поручил дьяку Василию Захарову «разобраться». Тот на следующий день сообщил ему (как отметил летописец — ложно), что, дескать, пищальников «подучили» бояре — князь Кубенский, а также князья Василий и Федор Воронцовы. Расправа с «виновными» произошла немедленно, всем трем отрубили головы».

Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 4, с. 25

Как-то на пиру (примерно в 1562—63 гг.) царь Иван подозвал к себе князя Репнина и надел ему налицо маску шута. Князь сорвал ее и гордо заявил: «Что бы я, боярин, стал так безумствовать и бесчинствовать». Этого оказалось достаточно. Через несколько дней его убили прямо в церкви, во время ночной службы. Та же судьба постигла вместе с ним князя Юрия Кашинского, убитого на паперти той же церкви.

Немецкий дворянин А. Шлихтингиз Померании во время Ливонской войны пробыл 7 лет в плену в Москве. В своих записках

он писал:

«Привычка к человекоубийствам является у него /царя/ ежедневной. Именно, как только рассветает, на всех кварталах и улицах города появляются прислужники опричнины или убийцы. И всех, кого поймают из тех, кого тиран приказал им убить, точас рассекают на куски, так что почти на каждой улице можно видеть трех, четырех, а иногдадаже больше рассеченных людей, и город весьма наполен трупами».

«История России с древнейших времен...», с. 377

Приведем еще одну цитату, из исследования современных российских авторов:

«М*ногие вещи... просто выходят за пределы понимания психически нормального человека. Когда боярина сажают на кол и он умирает больше пятнадцати часов, а на его глазах насилуют его мать. Когда человека на глазах жены и пятнадцатилетней дочери обливают кипятком и ледяной водой попеременно, пока кожа не сходит чулком. Когда Висковатого разрубают, как тушу... Впрочем, продолжать можно долго.

• • Психически нормальному человеку трудно понять, как можно пировать под крики людей, пожираемых в яме специально прикормленным человечиной медведем-людоедом. Трудно понять садисткую игру с женами и дочерьми казненных, которых то пугали, то давали тень надежды, постепенно доводя до безумия».

Бушков А.А., БуровскийА.М. Россия, которой не было. М., 2000, с. 10

Беспредельная жестокость органично уживалась в Иване с патологической трусостью. Будучи человеком неглупым, он понимал, что доведенные до крайности поддан иные могут восстать против него. Поэтому в 1582 году, сватаясь к Марии Гастингс, племяннице английской королевы Елизаветы, заодно просил королеву дать ему убежище в том случае, если он будет изгнан из своей страны. Но к счастью для тирана, он повелевал бессловесными холопами, неспособными ни на какое сопротивление.

Лишь в 1584 году, после того как Иван истребил десятки тысяч людей, его отравили мышьяком придворные (факт отравления доказала в наши дни судебно-медицинская экспертиза скелета царя).

Опричнина

О столь ужасном явлении в русской истории как опричинина написано немало. В нашу задачу совершенно не входит ее исследование. Поэтому ограничимся тем, что приведем мнения нескольких авторитетных историков. Начнем с Льва Гумилева:

«Задачей опричников было «изводить государеву измену», причем определять «измену» должны были те же самые опричники. Таким образом, они могли убить любого человека, объявив его изменником. Одного обвинения было совершенно достаточно для того, чтобы привести в исполнение любой приговор, подвергнуть любому наказанию. Самыми «мягкими» из наказаний были обезглавливание и повешение, но, кроме того, опричники жгли на кострах, четвертовали, сдирали с людей кожу, замораживали на снегу, травили псами, сажали на кол...

При подобных «мероприятиях» погибло множество бояр, но самое важное (на это обратили внимание современные историки, в отличие от историков XIX века), что также страдали и простые люди: приказные, посадские, крестьяне. Опричники, казня боярина, вырезали и его дворовых, крестьян же забирали себе и переводили их на собственные земли.

В результате опричнины создалась та совершенно невыносимая обстановка, о которой хорошо сказал граф А. К. Толстой:

Звон медный несется, гудит над Москвой;

Царь£ смирной одежде трезвонит;

Зовет ли обратно он прежний покой Иль совесть навеки хоронит ?

Но часто и мерно он в колокол бьет,

И звону внимает московский народ,

И молится, полный боязни,

Чтоб день миновался без казни.

В ответ властелину гудят терема,

Звонт с ним и Вяземский лютый,

Звонит всей опрични кромешная тьма,

И Васька Грязной, и Малюта,

И тут же, гордяся своею красой,