Переписка. Письма митрополита Анастасия И.С. Шмелеву - Антон Владимирович Карташев

силы терпеливо перенести его, дабы Вы могли посвятить остаток дней Ваших прославлению Его величия и мудрости, напечатленных в человеке и в путях его жизни на земле. Буду молить Его о том, чтобы Он упокоил в Небесном Царствии долголетнюю спутницу Вашей жизни и дал Вам ощутить силу св. слов, что «любовь николиже отпадает»81.

С глубоким сочувствием и почтением.

Митрополит Анастасий.

P.S. Душевно благодарю Вас за поздравления и пожелания, связанные с моим новым назначением82. Ответственность последнего Вам достаточно известна. Дай Бог, чтобы она не подавила мои слабые силы, которые Вы по доброте Вашего сердца склонны преувеличивать. Всякая власть является ныне «крестом», ибо требует открытой борьбы со зверем, вышедшим из бездны. На нее устремляются ныне все силы зла, наполнившего землю.

Быть может, скоро буду на Юге Франции по случаю хиротонии, назначенной в Каннах, но в Париже быть не предполагаю. Очень хотел бы видеть в законченном виде «Пути небесные»83. «Няню из Москвы» тоже читал только в отрывках. Мужайтесь, и да хранит Вас Господь.

Митрополит Анастасий.

Мюнхен, 28 мая (10 июня) 1948 г.

Глубокочтимый Иван Сергеевич!

Вы были добры дважды вспомнить меня в связи с минувшим Праздником, с которым совпало 50-летие моего священнослужения, а я до сих пор безмолвствовал, оставаясь подлинно безответственным перед Вами. Примите хоть теперь мою сугубую благодарность вместе с глубоким извинением за запоздание, с которым посылаю ее. Официальная и только очень сложная переписка поглощает столько времени, что у меня не остается досуга для того, чтобы поддерживать общение с теми, кому я хотел бы писать не по обязанности, а по влечению сердца.

Из Ваших писем с радостью узнаю, что вы здоровы и бодры духом, который нередко загорается творческим огнем. Ваша мысль, ознаменованная приближающимся 150-летием рождения Пушкина и изданием посвященного ему Сборника статей, очень близка моей душе, и я рад принять в этом деле посильное участие. Для новой серьезной работы у меня, к сожалению, нет свободного времени, но если Вы считаете возможным воспользоваться моей прежней статьей о Пушкине84, то я, конечно, кротко готов предоставить ее для Сборника. Буду ожидать Ваших дальнейших указаний, желаю Вам полного успеха в осуществлении задуманного Вами издания.

Божие благословение да будет над Вами.

С глубоким уважением остаюсь Вашим прежним слугою.

Митрополит Анастасий.

Мюнхен, 11 (24) июня 1948 г.

Глубокочтимый Иван Сергеевич!

С радостью получил Ваше литературное «приношение», которое Вы «радостно» препроводили мне. Из него снова пахнуло на меня ароматом старой Москвы, одинаково дорогой Вам и мне. Я снова побывал мысленно у Казанской, у Калужских ворот85, мимо которых в течение многих лет я проезжал почти каждый день и где неоднократно служил, вспоминал и Спас в Наливках86, где настоятельствовал Ваш строгий благочинный о. Николай Копьев, воскресил в своей памяти образ о. Примагентова87, которого знал уже как пресвитера Успенского собора, словно побеседовал, как со старым знакомым с «благообразным» и ласковым Горкиным, поднесшим вместе с другими Вашими служащими и рабочими чудо-калач «благому хозяину».

Как близок мне этот устойчивый московский быт, в котором ярко отражен облик православного русского народа, «со всеми его достоинствами и, если хотите, недостатками», как сказал в свое время истый москвич Погодин.

Эти недостатки не были опасны тогда, когда народ умел каяться в своих грехах и «окаявши» себя в прощеное воскресенье и в первую седмицу Великого поста действительно очищалась русская душа, омывшись покаянными слезами.

Насколько выше нравственно «слабый», часто падающий, но сокрушающийся о своих немощах, Василий Васильевич самоутверждающихся интеллигентов и, тем более, конечно, большевиков, от которых его отделяет целая бездна.

«Лето Господне» найдут для себя читателей не только среди старой эмиграции, но и среди новых «советских» людей, для которых оно послужит откровением новой неведомой им жизни. Велика сила художественного слова, насыщенного духом христианской любви, истины и правды. Оно творит свою высокую миссию в мире, лежащем во зле и, как доброе семя, незримо растет и приносит свой плод в человеческом сердце.

Писатель связан неразрывными духовными узами с своими читателями, для которых он является не только учителем, но и другом, а иногда почти духовником; умом которого они проверяют и свою мысль, и свою совесть. Вы, конечно, испытали это на собственном опыте в течение своей долгой литературной работы, видимо благословенной от Бога. Да проба-вит Он Вам и вправду свою милость.

С глубоким почтением и любовью.

Митрополит Анастасий.

Мюнхен, 30 декабря 1948 г. (12 января 1949 г.)

Глубокоуважаемый Иван Сергеевич!

Глубоко ценю Ваше доброе внимание ко мне, я рад, в свою очередь, принести Вам взаимное мое душевное Рождественское приветствие, соединенное с искренним пожеланием Вам совершенного здоровья и других милостей Божиих на наступающее Новое лето Его благости.

Светлые московские воспоминания, оживленные Вашим «Летом Господним», находящимся всегда у меня перед глазами, всегда осеняют меня в эти священные дни, и Вы не можете не почувствовать этого, читая начальную часть моего Послания, в котором есть и доля Вашего участия.

Надеюсь, Вы мирно и радостно встретили и проводите Святые дни, находясь в постоянном духовном общении с вашими отшедшими родными и тем же Горкиным-кротким, мирным и благообразным, без которого нельзя представить ни одного из описанных Вами Праздников Господних.

Надо надеяться, что они уже приобщились теперь к вечному Небесному Празднику, который празднуют уже здесь на земле своими чистыми сердцами.

С глубоким почтением остаюсь Вашим всегдашним доброжелателем.

Митрополит Анастасий.

Мюнхен, 26 июня (9 июля) 1949 г.

Досточтимый Иван Сергеевич!

Ваше «Богомолье», переданное мне через посредство Ваших друзей, давно уже лежит у меня на письменном столе перед глазами и с укором смотрит на меня, напоминая мне о своем авторе, которого я до сих пор еще не удосужился поблагодарить за присланный новый ценный подарок. Кажется, я уже писал Вам, что Троицкая Лавра особенно дорога для меня, ибо я воспитывался в Московской духовной академии, находившейся в ее исторических столпостенах. Поэтому каждая подробность Вашего повествования, начиная с пути, так картинно описанного Вами, находит живой отклик в моем сердце, воскрешая лучшие воспоминания юности.

Вы, конечно, знаете, что Лавра, долго стоявшая закрытой с «погашенными лампадами», ныне, по молитвам ее Основателя, стала снова доступна для богомольцев. Только мощи Его находятся почему-то в Трапезной церкви88. Кажется, туда снова возвратилась и моя Alma Mater Московская Академия.

Как дорого было бы для каждого из нас еще раз подышать тем воздухом, который по словам митрополита Филарета