Дым осенних костров - Линда Летэр

взгляд на говорившую, юноша вздрогнул от ужасного осознания.

— Ты не Амаранта!

Над болотом пронеслось глухое искаженное эхо. Выхватив из ножен Снежный Вихрь, Наль принялся отчаянно кромсать плотную чавкающую гущу трясины. Движения были неверными — виной тому охвативший его непреодолимый ужас. Мысленный голос вознесся к невидимому среди смыкающихся корявых ветвей небу за клочковатыми черными тучами.

Пот струился с него градом, руки потеряли чувствительность. Черная леденящая бездна затягивала медленно и неумолимо. Ей безразлично, замирает жертва или возобновляет отчаянные попытки вырваться. Тьма желала поглотить его, и перед ней он был бессилен. Всего лишь маленькая золотистая блестка в глухой бесконечности леса. Туман окутал, пеленая, словно саваном. Меч тоже начал увязать, когда хватка неожиданно ослабла. Наль рванулся вперед. Еще несколько усилий — дрожа, он стоит на сырой, но твердой земле. Вернув меч в ножны, он заспешил прочь. Острые ветви надвинувшихся елей царапали лицо, сплетались между собой, затрудняя путь. За спиной раздался низкий мрачный вой. Топь не желает так просто мириться с ускользанием жертвы. Сейчас он снова выйдет туда же, или ступит на тропу, по которой нельзя идти, и тогда…

Вдалеке среди черных стволов мелькнул оранжевый отблеск костра. Наль замер. Это могло быть ловушкой, но душа с надеждой потянулась на небольшой далекий свет, как на маяк. Он шел и шел, обходил глубокие рытвины с гнилой водой, пробирался через бурелом, а огонь словно удалялся по мере его приближения. Что-то выло то тут, то там за деревьями, словно нащупывая след. Когда сил продолжать этот изнурительный путь почти не осталось, свет остановился на месте.

* * *

На поляне приветливо горел костер. Кто-то сидел у огня, но непривычные к яркому свету глаза Наля слишком слепило. Он медленно приблизился, показывая мирный настрой. Сидящий у огня повернул голову. Волосы в неровном отсвете блестели расплавленным золотом.

— Отец!!?

Вскрик вырвался из груди Наля громко и взволнованно; он бросился вперед с сильно забившимся сердцем. Лонангар вскинул руку, приложил палец к губам. Наль повиновался, весь дрожа, и, не веря своим глазам, опустился на плохо слушающихся ногах рядом перед костром. Именно таким он помнил отца, и дело было не в том, что повзрослев, он узнавал его черты в собственном отражении. Наль не сводил с Лонангара глаз. Губы вздрагивали, не то готовые искривиться от сдерживаемых слез, не то в радостной улыбке. Хотелось крепко обнять его, как в детстве, ощутить ту любовь, ободрение и поддержку, которые так рано потерял, но что-то удерживало. Тем не менее, души коснулось утешение: все, в чем Наль нуждался, было во взгляде Лонангара. Похоже, тот был не менее рад встрече, но ничуть не удивлен.

В голове юноши теснилось множество вопросов. Он не мог понять, как очутился отец на этой поляне, и краем сознания догадывался, что упускает нечто важное, но ничто не могло затмить для него ценность этой встречи.

За деревьями послышались тяжелые шаги. Наль вскинул голову. Из леса медленно вышла белесая лошадь и направилась к костру. Теперь пламя не дало ему рассмотреть появившееся из темноты животное, пока то не приблизилось. Кожа ее местами свисала, обнажая кости. Рот был полон острых клыков. Глаза, неподвижные и безжизненные, светились тусклым чужеродным огнем.

Он привскочил, хватаясь за меч, но отец вновь остановил его быстрым предупреждающим жестом.

«На другой лошади поедешь», — скорее почувствовал, чем услышал Наль.

К запаху костра и хвои прибавился новый — тяжелый запах разрытой земли.

Лонангар обратил его внимание на то, что лошадь остановилась у самого круга света, который отбрасывал костер. Похоже, она не видела Наля, но чувствовала его, и слепо поворачивала морду вслед за его движениями. Переводя дыхание, он остался сидеть. Рано или поздно костер начнет гаснуть. Наль смутно понимал, что допустить этого ни в коем случае нельзя. Взгляд невольно заскользил по земле вокруг, отмечая мелкие ветки и сухие прошлогодние листья, которые не сгодились бы продержать пламя и маленького костерка. Отец перехватил взгляд, чуть заметно качнул головой. Это принесло некоторое успокоение; он не казался сильно встревоженным. Что бы ни произошло дальше, Наль не желал потерять ни мгновения радости от встречи с отцом, пока они в безопасности. Помня запрет о нарушении тишины, он попытался мысленно донести до него самое простое — и самое важное.

«Нам так не хватает тебя.»

Лонангар ответил улыбкой, в которой сквозила светлая грусть.

«Мама вновь вышла замуж, но она любит тебя, я знаю.»

В этот раз непостижимое тепло накрыло с головой. Наль ощутил ту самую безграничную любовь, как в детстве, когда Лонангар обнимал его и мать и прижимал к себе, надежно защищая от всего мира. Тепло ограждало, утешало, оно было столь необъятным, что тянулось за пределы поляны, далеко сквозь тьму. К Айслин. Наль почувствовал, как на глазах выступили слезы — слезы счастья и неизъяснимого душевного облегчения. Он бесконечно желал обнять отца и по-настоящему, но делать этого почему-то не следовало. И он сидел у костра, сжимая перед собой руки, улыбаясь сквозь слезы, не замечая хода времени.

«Я стараюсь исполнять все, чему ты научил меня.»

Словно невидимое утешение коснулось в ответ, как согревающая, надежная ладонь. Отец улыбнулся снова, на этот раз светло, будто вернулся из военного похода и наконец может сбросить с себя весь прожитый груз и обратиться к семье.

Казалось, они сидели так целую вечность. Костер начинал временами с треском выбрасывать искры, а порой пламя колебалось, как от сильного ветра, но горело все так же ярко. Наль не решался спросить, почему-то это казалось неправильным, но к нему постепенно приходило убеждение, что костер горит на поляне по просьбе отца. Тот очень сильно попросил об этом.

Он желал остаться здесь навсегда. Они с Лонангаром нашли бы способ поддерживать огонь всю ночь, и несмотря на то, что та кажется вечной, утро непременно наставало бы, встречая красками зари и пением птиц. Они ходили бы охотиться в этот лес и возвращались бы засветло, мысленно поддерживая друг друга. Там, далеко, дома ждала непрожитая, невыносимая боль. Он не желал возвращаться.

Пламя костра сделалось ниже. Оно сильно затрещало, дрожа, но выровнялось, однако в это время по лицу Лонангара пробежала судорога. Лошадь шагнула ближе к сузившемуся кругу света. Запах разрытой земли и гнили усилился. Словно раскрыли старый склеп. Оглядываясь в поисках источника потянувшего по земле холода, Наль натыкался взглядом только на обступающие поляну черные деревья и скопившуюся между ними тяжелую тьму. Огонь поколебался, еще немного сжался в размерах. И снова