Протокол Сигма - Роберт Ладлэм

Добравшись до нужного ему здания на Сальцторгассе, Бен поднялся в лифте на четвертый этаж, где одинокий охранник, махнув рукой, разрешил ему войти. Дверь открыла молодая женщина, предложившая ему сесть на неудобный стул в прихожей, стены которой были увешаны дипломами, почетными грамотами и адресами в честь Зонненфельда.

Ожидая в прихожей, он вынул свой цифровой телефон и передал сообщение для Оскара Пейо, парижского аудитора. После этого он набрал номер гостиницы, которую так бесцеремонно покинул накануне вечером.

- Да, мистер Саймон, - в голосе оператора гостиницы ему послышались нотки неуместной фамильярности, - да, сэр, для вас имеется сообщение... если вы чуть-чуть подождете... да, от мистера Ханса Хоффмана. Он сказал, что у него срочное дело.

- Благодарю вас, - сказал Бен.

- Мистер Саймон, прошу вас, не отключайтесь еще минуточку. Менеджер только что сообщил мне, что хотел бы поговорить с вами.

К линии подсоединился менеджер гостиницы. Бен подавил свой первый порыв - немедленно прервать разговор. Сейчас для него было важнее определить, много ли известно руководству гостиницы, в какой степени они могли быть замешаны в случившемся.

- Мистер Саймон, - громогласным и чрезвычайно авторитетным басом-профундо заговорил менеджер, - одна из наших горничных сообщила мне, что вы ей угрожали. Кроме того, вчера вечером здесь случился инцидент со стрельбой из огнестрельного оружия, поэтому полицейские желают, чтобы вы немедленно прибыли сюда для того, чтобы они могли задать вам необходимые вопросы.

Бен нажал кнопку "Конец разговора".

В том, что менеджер хотел поговорить с ним, не было ничего удивительного. Гостинице нанесен ущерб, и менеджер был обязан вызвать полицию. Но вот в голосе менеджера прозвучало нечто такое, что встревожило Бена: неожиданная самоуверенность человека, пользующегося полновесной поддержкой властей и желающего запугать своего собеседника.

И что же могло так срочно понадобится частному детективу Хоффману?

Дверь кабинета Зонненфельда открылась, на пороге появился маленький сутулый старичок и слабым движением дал Бену знак войти. Трясущейся рукой он легонько пожал Бену руку и уселся за свой загроможденный всякой всячиной стол. У Якоба Зонненфельда были щетинистые седые усы, лицо с отвисшим подбородком, большие уши и полузакрытые морщинистыми веками покрасневшие водянистые глаза. Он носил старомодный широкий галстук с некрасиво завязанным узлом и клетчатый пиджак, под которым был еще надет коричневый вязаный жилет с проеденными молью дырами.

- Очень много людей хотят посмотреть мой архив, - резко проговорил Зонненфельд. - У некоторых из них добрые побуждения, а у некоторых - не очень. Каковы ваши побуждения?

Бен откашлялся было, но Зонненфельд не дал ему возможности вставить реплику.

- Вы говорите, что ваш отец уцелел после Холокоста. Так? Их уцелели тысячи. Почему вы так заинтересовались моей работой?

"Неужели я осмелюсь разговаривать с этим человеком напрямик?" - спросил себя Бен.

- Вы охотились на нацистов несколько десятков лет, - неожиданно для самого себя произнес он. - Вы, должно быть, ненавидите их всем сердцем так же, как я.

Зонненфельд недовольно махнул рукой.

- Нет. Мной руководила вовсе не ненависть. Я не мог заниматься этим делом более пятидесяти лет, если бы меня вынуждала к нему ненависть. Она просто сожрала бы меня изнутри.

Бен почувствовал сразу и недоверие, и раздражение от благочестивого заявления Зонненфельда.

- Ладно, а я, так уж получилось, считаю, что военные преступники не должны оставаться на свободе.

- Ах, но согласитесь со мной, что они на самом деле не военные преступники. Военный преступник совершает свои преступления, чтобы достичь военных целей, правильно? Он убивает и мучает, чтобы приблизить тем самым победу в войне. А теперь скажите мне: нужно ли было нацистам для победы в войне расстреливать, травить газом и убивать всякими иными методами миллионы невинных людей? Конечно, нет. Они делали это исключительно по идеологическим причинам. Уверяли, что это поможет очистить планету. Это не диктовалось даже намеком на практическую необходимость. Все это они совершали, так сказать, дополнительно. На это расходовались драгоценные ресурсы военного времени. Я сказал бы, что кампания геноцида, которую они проводили, препятствовала их успеху в военных действиях. Нет, их никак нельзя назвать военными преступниками.

- Но как же вы их в таком случае называете? - спросил Бен. Он наконец-то начал кое-что понимать.

Зонненфельд улыбнулся, сверкнув несколькими золотыми зубами.

- Чудовищами.

Бен медленно и глубоко вздохнул. Ему нужно довериться старому охотнику за нацистами; он понял, что только так он сможет рассчитывать на его сотрудничество. Зонненфельд был слишком умен.

- В таком случае позвольте мне говорить с вами совершенно прямо, мистер Зонненфельд. Мой брат - мой брат-близнец, мой самый близкий друг во всем мире - был убит людьми, которые, я уверен, каким-то образом связаны с некоторыми из этих чудовищ.

Зонненфельд подался вперед, опершись на стол.

- Теперь вы совершенно сбили меня с толку, - пристально глядя на посетителя, сказал он. - Несомненно, и вы, и ваш брат слишком, слишком молоды для того, чтобы принимать хоть какое-то участие в войне.

- Это случилось чуть больше недели тому назад, - ответил Бен.

Зонненфельд сдвинул брови и недоверчиво прищурился.

- Что вы такое говорите? Это совершенная бессмыслица.

Бен торопливо пересказал суть сделанного Питером открытия.

- Этот документ привлек внимание моего брата, потому что одним из членов правления был наш родной отец. - Он сделал паузу. - Макс Хартман.

Полная тишина. Нарушил ее Зонненфельд.

- Мне знакомо это имя. Он дал много денег на хорошие дела.

- В 1945 году главным из этих дел стало нечто, именовавшееся "Сигма", с каменным выражением лица продолжал Бен. - Среди прочих учредителей корпорации было много западных промышленников и небольшая горстка нацистских функционеров. В том числе и казначей "Сигмы", который был назван своим воинским званием - оберштурмфюрер - и по имени - Макс Хартман.

Слезящиеся глаза Зонненфельда, не мигая, смотрели на Бена.

- Потрясающе! Вы сказали: "Сигма"? Да поможет нам Бог в небесах!

- Боюсь, что это старая история, - сказал посетитель в черной кожаной куртке.

- Жена? - подмигнув, предположил частный детектив Хоффман.

Человек застенчиво улыбнулся.

- Она молода и хороша собой, да?

Вздох.

- Да.

- Молодые красавицы... Они хуже всех, - пояснил Хоффман, как мужчина мужчине. - Я посоветовал бы вам просто забыть о ней. Все равно вы никогда не сможете ей доверять.

Внимание посетителя, казалось, привлек замечательный новый лаптоп Хоффмана.

- Отличная штука, - заметил он.

- Просто не понимаю, как я мог раньше обходиться без него, - поддакнул Хоффман. - Я слабовато разбираюсь в технике, но здесь все просто. Кто теперь держит шкафы, набитые папками? Все находится здесь.

- Не возражаете, если я взгляну на него?

Хоффман ответил не сразу. Человек пришел с улицы - в конце концов он вполне мог оказаться, скажем, вором. Он снова смерил взглядом своего посетителя, особо отметив широкие плечи, тонкую талию и полное отсутствие лишнего жира. Затем он беззвучно выдвинул на пару дюймов длинный металлический ящик стола рядом со своим коленом и нащупал лежавший там "глок".

- Пожалуй, как-нибудь в другой раз, - возразил Хоффман. - Там находятся все мои конфиденциальные данные. Так что сообщите мне, пожалуйста, подробности о вашей молодой хорошенькой жене и том ублюдке, с которым она трахается.

- Почему бы вам не включить машину? - предложил посетитель. Хоффман недовольно посмотрел на него. По тону это была не просьба, а самый настоящий приказ.

- Что вам нужно? - рявкнул Хоффман, а в следующее мгновение понял, что смотрит в дуло "макарова", на которое навинчен глушитель.

- Включите компьютер, - не повышая голоса, произнес незнакомец. Откройте ваши файлы.

- Я скажу вам одну вещь. Несомненно, предполагалось, что этот документ никогда не увидит дневного света, - проговорил Зонненфельд. - Эта бумага была изготовлена лишь для того, чтобы соблюсти мелкую букву закона, и предназначалась только для внутреннего использования. Для цюрихских гномов, только и исключительно.

- Я не понимаю.

- "Сигма" долго принадлежала к миру легенд. Ни разу на свет божий не появилось ни искорки каких-либо конкретных сведений о ней, которых хватило хотя бы для того, чтобы построить самую грубую гипотезу. Я не пропустил бы этого. Можете мне поверить.

- До этого утра, верно?

- Так может показаться, - мягко сказал старик. - Совершенно ясно, что это фиктивное предприятие. Демонстрация, уловка - меры, которые промышленники с обеих сторон предприняли для того, чтобы гарантировать для себя сепаратный мир, независимо от того, какими бы ни были реальные условия окончания войны. Бумага, которую обнаружил ваш брат, может быть, является единственной материальной действительностью, которую имеет эта самая "Сигма".