Бунт Хаус (ЛП) - Харт Калли

Карина думает, что я сошла с ума от того, что связалась с ним. Она думает, что он слишком сломлен, чтобы вообще что-то чувствовать, но я испытала с ним такое, что она даже представить себе не может. Близость. То, что он заставляет меня чувствовать, когда говорит, что любит меня. Он не тот, за кого его принимают люди.

Хотя бывают и такие моменты. Иногда он смотрит на меня так, словно хочет вырвать мою душу прямо из тела. Именно в такие моменты я начинаю паниковать. Он, конечно же, будет на вечеринке. Мы должны делать вид, что между нами ничего нет. Он будет пить и веселиться с этими тупыми гребаными парнями из Бунт-Хауса, а мне придется притворяться. Сделать вид, что он не встретил меня сегодня утром в нашем тайном месте, и не трахал меня до потери сознания. Я знаю, что он встревожен. Знаю, что он не самый надежный, и ничего хорошего из этого между нами не выйдет. Но так трудно вспомнить это, когда он внутри меня, целует мою шею, шепчет мое имя.

Если бы Карина знала, каким милым и нежным он бывает со мной, она бы не стала говорить о нем то, что говорит. Она была бы на моей стороне. Она же моя подруга. Она должна быть на моей стороне. Вот это-то меня и бесит больше всего. Предполагается, что ты можешь рассказать своим друзьям все, что угодно.

Я просто надеюсь, что он не причинит мне вреда. Иногда, когда я лежу в его объятиях, мне кажется, что он может сделать что-то безумное. Его перепады настроения могут быть пугающими.

8 июня.

Плохой день. Я заметила, что По смотрит на Дамиану. Он говорит, что она его не интересует. Что он никогда не прикоснется к ней, несмотря ни на что. Но мне знакомо выражение его глаз. Он все время так на меня смотрит. Она флиртовала с ним после уроков. Такая гребаная шлюха. Она сделает все, чтобы трахнуть его. Взять то, что принадлежит мне. Если бы все было по-другому, мне не пришлось бы беспокоиться об этом дерьме. Однажды мы сможем открыто говорить о своих чувствах, и никто не будет стоять у нас на пути. Я просто должна быть терпеливой. Если парни из Бунт-Хауса узнают о нас, нам придется чертовски дорого заплатить.

9 июня.

Я больше не могу этого делать. Я хочу домой, но мама непреклонна. Она думает, что я слишком остро реагирую, и мне просто нужно дистанцироваться от ситуации. Но как я могу это сделать, когда он всегда рядом? В коридорах? На моих гребаных занятиях? Все время смотрит на меня, смотрит так, будто я что-то такое, что он хочет съесть.

Сегодня он причинил мне боль. Я обвинила его в том, что он связался с Дамианой, и он прижал меня к стене. Он положил руку мне на горло, и на секунду я увидела это в его глазах. Ему хотелось свернуть мне шею. На секунду он впился пальцами в мою кожу, и я увидела в нем жестокость. Это было страшно.

10 июня

Я не хочу идти на эту дурацкую вечеринку. Я знаю, что произойдет что-то ужасное. Я чувствую это всеми своими костями. Сегодня я ходила в этом свитере на занятия. Тот самый, который По подарил мне вчера вечером после того, как я оставила его в беседке, и он взбесился, увидев меня в нем. Он заставил меня отнести его обратно в комнату и спрятать. Я понятия не имею, что с ним происходит, но все это начинает меня беспокоить. Я собираюсь пойти на вечеринку, а потом уеду. Иначе... Я знаю, что это глупо, я действительно глупа, но я боюсь, что ПО может убить.

Глава 38.

ЭЛОДИ

Я СИЖУ СРЕДИ обугленных страниц дневника Мары, и моя душа истекает кровью. Этого просто не может быть, черт возьми. В дневнике Мары так много свидетельств, что у меня просто дух захватило. Я слишком напугана, чтобы признать большинство из них.

По?

Тайные отношения, которые держатся в секрете от членов Бунт-Хауса?

Ненависть Карины к любовнику Мары?

Связь с Дамианой?

Все это...

Я смахиваю горячие, злые слезы со своих щек, пытаясь осмыслить все, что только что прочитала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эдгар Аллан По — любимый поэт Рэна.

Сколько раз Рэн говорил мне, что мы не можем сказать Дэшилу и Паксу, что мы вместе?

Карина презирает Рэна.

И он действительно трахнул Дамиану. Карина мне все рассказала. Он трахнул ее за месяц до того, как я появилась в Вульф-Холле. Есть ли смысл в том, что он интересовался ею долгое время, а потом она ему наскучила?

Мерси уже намекала, что Рэн и Мара Банкрофт встречались. И они трахались? И она окаменела от страха перед ним? Боялась, что он собирается убить ее? А потом она просто исчезла ни с того ни с сего? И что, черт возьми, я должна делать со всем этим?

Как я могла заставить себя забыть о девушке, которая спала в моей спальне? О чем, черт возьми, я думала? Слишком отчаявшись сохранить единственную настоящую подругу, которую я завела здесь, не желая раскачивать лодку, я позволила Карине забрать дневник. Я поверила ей, когда она сказала, что собирается передать его копам, но она этого не сделала.

Многие страницы дневника Мары так обгорели, что их невозможно прочесть. Огонь уничтожил большую часть первой половины книги, так что я никогда не узнаю, что она там написала. Однако пламя оставило ее последние записи нетронутыми, и они рисуют ужасную картину.

Я не слышала, как открылась дверь в беседку. Не слышала, как он вошел внутрь. Я замираю на месте при звуке его голоса.

— Элоди.

В каком ужасном беспорядке я, должно быть, сижу на полу перед камином, повсюду разбросаны разрозненные страницы, исписанные синими чернилами, кончики пальцев почернели от копоти. Рэн стоит надо мной, одетый в белую футболку и пару потрепанных синих джинсов. Это первый раз, когда я вижу его одетым во что-то, кроме черного, и вид его в этой одежде заставляет что-то напрячься в моей груди. Он никогда не был таким, каким я его себе представляю. Он всегда что-то делает или говорит, чтобы удивить меня. Теперь я официально застигнута им врасплох. Я имею в виду, он вообще тот, за кого я его принимала?

Две крошечные морщинки появляются между его бровями, когда он наклоняется и поднимает один из листков бумаги, лежащих у его ног.

— Что ты делаешь, Элоди? — Похоже, он насторожен. Не уверен. Как и следовало ожидать.

— Расскажи мне о Маре. — Мой голос совсем не похож на мой собственный. Или, может быть, это просто мои уши стали плохо слышать, и все кажется таким далеким. — Ты ведь встречался с ней, не так ли?

На его лице появляется странное выражение. Он читает запись в дневнике на бумаге, которую держит в руке, медленно покачивает головой слева направо. Не похоже, чтобы он был доволен тем, что там написано.

— Что это такое? — спрашивает он, поднимая страницу.

— Ее дневник. Она писала в нем не каждый день, но ей удалось записать большую часть важных вещей. Почему бы тебе не рассказать мне о ней?

— Что тут рассказывать? Она была здесь студенткой. Она пропала без вести. Это было во всех новостях.

— Я была в Тель-Авиве, когда она исчезла. В то время я не обращала особого внимания на репортажи из маленьких городков Нью-Гэмпшира. Черт, тогда я даже не знала, что это место существует. Ты не ответил на мой вопрос, Рэн. Вы ведь встречались с ней, не так ли?

Его странное выражение лица становится глубже.

— Я же говорил тебе, что у меня были девушки, Элоди. Я не горжусь тем, со сколькими девушками встречался в прошлом году. Но я не думал, что ты собираешься распять меня за это. Однажды я встречался с Марой, но это ни к чему не привело. Мне очень жаль, но это… — он качает головой. — Это совсем не то, что ты думаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это не то, что я думаю? — Язвительный взрыв смеха вырывается из моего горла. — Это совсем не то, что я думаю. Ладно. Так в чем же дело, Рэн? Просто какое-то дерьмо, которое глупая тусовщица выдумала про тебя? — Я сжимаю в кулаке горсть разрозненных страниц, выпавших из дневника Мары. — Это довольно хреновое дерьмо, Рэн. Это звучит так, будто ты причинил ей боль. Похоже, именно из-за тебя она пропала. Ты собираешься сказать мне, что не имеешь к этому никакого отношения?