Китайские палочки времени - Александр Алфимов

Еще раз взглянув на точку, изображающую мать Иринки, и точку, изображающую меня, я бодро зашагал. Кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая. Так пишут в учебниках геометрии.

Может быть, так оно и есть, когда речь идет всего лишь о двух красных точках на термальной карте местности. Но вот когда речь заходит о самой местности, да еще о пересеченной, то кратчайшее расстояние, как правило, бывает очень даже кривым.

Об этом я вспомнил, когда едва не ухнул в болото. Я перебрал все возможные спектры, заставляя чип прогонять изображение с сенсоров очков через все возможные фильтры, однако так и не обнаружил надежного способа отличать твердую почву от трясины.

Раз в этом мире вся цивилизация впала в Средневековье, то и использовать надо примитивные инструменты. Породив эту гениальную мысль, я принялся выламывать палку, чтобы щупать перед собой почву.

Это оказалось совсем не просто. Дерево (кажется, это была молодая рябина) с хрустом сломалось у самой земли. Однако, несмотря на то что теперь ствол можно спокойно положить на землю, отделить его от корня мне так и не удалось. В месте перелома ствол расслоился на отдельные волокна, но дальше дело не пошло — волокна оказались крепкие и рваться не пожелали категорически.

Ножа у меня с собой нет — я оставил в деревне и рюкзак, и большую часть походного снаряжения. Собирался налегке дойти до Марфы и привести ее в деревню, однако совсем забыл, что лес — это не городской парк.

«В этом мире нужно пользоваться примитивными средствами»,— еще раз напомнил я себе. По-моему, более примитивных инструментов, чем ногти и зубы, придумать нельзя.

Ногти мне не помогут ничем — я стригу их очень коротко. Правда, данной гигиенической процедуры я не выполнял больше недели, но ничего путного за этот срок у меня не отросло.

А вот рвать древесные волокна зубами оказалось очень удобно. Уже через несколько минут в руках у меня оказалась хорошая палка, а во рту — противный привкус. Бедные бобры, они должны постоянно ощущать эту горечь на языке. Обрывать ветки я не стал — пятно из четырех точек упорно приближается к одинокой точке, нужно спешить. Задрав подгрызенное дерево кроной вверх, как знамя, я храбро направился через болото. Возможно, гулять по болоту — одно удовольствие, если дело происходит днем и в руках аккуратно обструганная ветка орешника, а не бревно с ветками. Мне же пришлось совсем не сладко.

Во-первых, серая муть режима ночного видения хорошо позволяет различать силуэты, но совсем не годится для того, чтобы вглядываться во влажную грязь перед собой.

Во-вторых, крона дерева оказалась чрезмерно массивной. Не тяжелой, нести такой груз я могу и одной рукой. Но массивной. А так как основная часть массы дерева оказалась выше той точки, за которую я его держу, то при каждом моем шаге оно начинало заваливаться то вправо, то влево. Пришлось взяться за ствол обеими руками в.разных точках.

Но, даже применив знание законов рычага, я не слишком сильно облегчил себе жизнь. В итоге мне пришлось идти с большой осторожностью — иначе в один прекрасный момент дерево завалилось бы набок и утащило бы меня с твердой кочки в топкую трясину.

Кроме того, дерево оказалось слишком неповоротливым, и нащупывать с его помощью дорогу совсем не просто. Каждое движение заваливает крону в одну сторону, а конец, которым я прощупываю почву, в противоположную. Приходилось прицеливаться очень тщательно, чтобы ощупать именно то место, куда я хочу наступить. Да и держать равновесие в таких условиях оказалось затруднительно.

И третье — комары. Тучи кровожадных кровососов, этих шестилапых вампиров, кружатся вокруг меня, то и дело сладострастно впиваясь дрожащими от возбуждения хоботками в шею, в лицо, в руки.

Отгонять их я не могу — ведь обе руки заняты деревом. Сначала я пробовал двигать теми частями тела, которые атакуют кровососы. Вертел головой, чтобы согнать комаров с шеи. Корчил гримасы, чтобы спугнуть насекомых с лица. Шевелил пальцами, стараясь не уронить дерево,— крепко сжимал ствол и снова расслаблял кисти.

Однако комары не особо реагируют на это. Самые трусливые или те, кто уже успел насытиться, улетают, сердито жужжа. Однако на их место прилетают другие — голодные и злые. Похоже, мои конвульсивные телодвижения лишь привлекают их. Логично, если жертва еще дергается, значит, в ней много крови, собратья не успели выпить ее досуха.

И самое страшное — чем сильнее я корчусь, тем сильнее колыхается дерево. В итоге я решил, что пусть уж лучше меня заживо съедят кровососы, чем я бултыхнусь в трясину. Конечно, обе эти смерти неприятны. Но все-таки лучше быть растерзанным дикими комарами. Это почти так же почетно, как умереть в честном бою.

Идти стало труднее. Количество надежных кочек уменьшилось, в голове начало мутиться от болотных испарений. Руки устали. Конечно, я человек сильный и выносливый, но попробуйте-ка сами подержать на вытянутых руках бревно с листьями. Посмотрим, на сколько вас хватит.

Кроме того, палка слишком сильно втыкается в почву. Если я щупаю твердую землю, то она уходит на несколько сантиметров и приходится тащить ее обратно. Для этого нужно совсем по-другому расположить центр тяжести тела. Но менять позу, переступать на скользкой кочке, когда одна нога и так держится еле-еле, довольно сложно. Вдвойне сложно, потому что нужно удержать дерево, которое от каждого движения заваливается в сторону.

А если, щупая землю, я попадаю палкой в трясину, то она, не обнаружив ожидаемого сопротивления, ухает в глубину. Приходится быстро отступать (стоя на скользкой кочке!) и тянуть палку на себя.

Пока мне удавалось подхватить дерево до того, как оно выскользнет из рук и бултыхнется в трясину. Но рано или поздно это произойдет. И тогда я останусь без палки-щупалки, а без нее на болоте делать нечего.

Интересно, как долго мне идти, прежде чем я выберусь на твердь земную? Найти ответ очень просто — нужно только скачать из Сети топографические карты местности. Там обозначены все болота. Надо было сделать это с самого начала, когда я только подошел к болоту. А лучше всего, когда я только отошел от деревни. Но все-таки лучше поздно, чем ухнуть в болото.

Карта выдала неутешительный ответ — болота простираются почти до того места, где сейчас стоит Марфа. Если буду продолжать путь, то дойду только к утру.

Это меня не устраивает. Пятнышко из четырех точек почти достигло одинокой точки. А ощущение, что я должен успеть раньше, усилилось, хотя и не стало более конкретным. Надо — значит надо. И никаких комментариев моя интуиция давать не собирается. Значит, нужно возвращаться на твердую землю и обходить болота посуху. Долго. Но если ломиться напрямую, то получится гораздо дольше.

Развернувшись, я пошел назад так быстро, насколько это можно на болоте. Пожалуй, даже чуть быстрее — несколько раз соскальзывал с кочки, нога съезжала в топкую грязь или холодную воду.

Добравшись до берега, я отбросил ненужную уже палку и потряс ногами — попытался выплеснуть ледяную воду из кроссовок. Ощутимых результатов это лягание воздуха не принесло, все-таки кроссовки сделаны из водонепроницаемого материала. Вот только почему-то внутрь они воду пропустили.

Впрочем, о сухости ног сейчас думать некогда. Я побежал в обход болота, перепрыгивая через стволы бурелома.

Ветер бьет в лицо, деревья проносятся мимо, вода в кроссовках ритмично чавкает и хлюпает. Посмотрев под ноги, я обнаружил перед собой тропинку. Когда выбежал на нее — не помню. Мне сейчас некогда смотреть вниз, все внимание уходит на то, чтобы следить за картой и не натыкаться на деревья.

Пробежав еще несколько минут, я убедился, что смотреть под ноги все-таки нужно. Хотя не думаю, что сейчас это меня спасло бы. Ну увидел бы я посреди тропинки кучу сосновых веток. Я бы даже и не догадался, что под ними яма.

Но под ноги я не смотрел, так что даже веток не увидел. Только почувствовал, как тропинка под ногами расступилась... Все стремительно ушло вверх, бока ободрало ветками даже сквозь комбинезон. Лицо я спас — рефлекторно прикрыл голову руками, еще и не поняв толком, что же произошло.

Земля ударила по ступням, ноги подогнулись. Завалившись набок, я стукнулся спиной о земляную стену ловушки и сполз по ней вниз. На меня повалились ветви, прикрывавшие яму. Колючая хвоя царапнула щеку.

Когда ветки и комья земли прекратили сыпаться, я поднялся и осмотрел ловушку. Самая обычная волчья яма. Неужели в окрестностях есть волки? Или ловушка предназначена для другого зверя?

Впрочем, это неважно. Сейчас в ловушке не зверь, а я. И нужно как можно скорее выбираться.

Вот только как? Яма слишком глубокая. На кого бы ее ни ставили, но охотники хорошо позаботились о том, чтобы зверь не выбрался.

Самое печальное, что с собой у меня нет никакого снаряжения или инструментов. Даже веревки или ножа, чтобы расковырять в стене ступени. Я оставил в деревне все, что счел ненужным. Мне даже и в голову прийти не могло, что, отправившись в «спасательную операцию», я сам буду нуждаться в спасателях.