Слова сияния - Брендон Сандерсон

— Перед штормом той ночью, — спросил Каладин, — заходил ли кто-нибудь на балкон? Слуги, которых ты не узнал? Солдаты не из королевской стражи?

— Насколько помню, слуг там не было, — ответил Натам, прищурившись. Лицо бывшего фермера приняло задумчивое выражение. — Я охранял короля весь день, сэр, с королевской стражей. Мне ничего не показалось странным. Я... тпру!

Его лошадь внезапно увеличила скорость, обогнав кобылу Каладина.

— Подумай! — прокричал ему Каладин. — Попробуй что-нибудь вспомнить!

Натам кивнул, все еще держа поводья, словно они были из стекла, отказываясь туго натягивать их или управлять лошадью. Каладин покачал головой.

Мимо него проскакала маленькая лошадка. По воздуху. Сделанная из света. Сил хихикнула, меняя очертания, и закружилась в виде ленты света перед тем, как сесть на шею лошади Каладина, прямо перед ним. Она откинулась назад, усмехаясь, затем нахмурилась, увидев выражение его лица.

— Ты не получаешь удовольствия, — сказала Сил.

— Ты начинаешь говорить очень похоже на мою мать.

— Чарующе? — уточнила Сил. — Изумительно, остроумно, многозначительно?

— Повторяясь.

— Чарующе? Изумительно, остроумно, многозначительно?

— Очень забавно.

— Говорит человек, который не смеется, — ответила она, сложив руки на груди. — Ладно, так что замрачнило тебя сегодня?

— Замрачнило? — Каладин нахмурился. — Что это за слово?

— Ты не знаешь?

Он покачал головой.

— Да, — произнесла Сил торжественно. — Да, такое слово существует. Абсолютно точно.

— Что-то не так, — сказал Каладин. — Я только что разговаривал с Натамом.

Он натянул поводья, предупреждая попытку лошади наклониться и снова начать дергать траву. Бестия оказалась очень целеустремленной.

— О чем вы говорили?

— О покушении на убийство, — ответил Каладин, прищурившись. — И видел ли он кого-нибудь перед... — Он сделал паузу. — Перед штормом.

Каладин опустил глаза и встретился взглядом с Сил.

— Сам шторм вырвал бы перила с корнем.

— И согнул бы их, — сказала Сил, вставая и усмехаясь. — О-о-о...

— Они были чисто срезаны, строительный раствор внизу сколот, — продолжил Каладин. — Готов поспорить, что сила ветра оказалась равнозначна весу короля, прислонившегося к ним.

— Тогда диверсия должна была произойти после шторма.

Это сужало временные рамки. Каладин повернул лошадь туда, где скакал Натам. К сожалению, догонять было нелегко. Натам двигался рысью, к его очевидному страху, а Каладин не мог заставить свою лошадь идти быстрее.

— У тебя проблемы, мостовичок? — спросил Адолин, подъезжая рысцой.

Каладин взглянул на молодого принца. Отец Штормов, трудно не чувствовать себя крошечным, когда рядом скачет такое чудовище, как у Адолина. Каладин попытался пришпорить свою клячу, чтобы она шла быстрее. Та продолжала цокать на одной скорости, описывая круги, что являлось своего рода тренировочной пробежкой для лошадей.

— Возможно, в молодости Капелька отличалась резвостью, — сказал Адолин, кивая на кобылу Каладина, — но это было пятнадцать лет назад. Если честно, я удивлен, что она все еще здесь, но, похоже, лошадь прекрасно подходит для обучения детей. И мостовиков.

Каладин не обращал на принца внимания, смотря вперед и по-прежнему пытаясь заставить лошадь набрать скорость и догнать Натама.

— Но если ты хочешь что-то погорячее, — продолжил Адолин, указав в сторону, — вон та, Гроза, возможно, понравится тебе больше.

Он указал на большую стройную кобылу в собственном вольере, оседланную и привязанную к столбу, который прочно укрепили в отверстии в земле. Длинная веревка позволяла лошади совершать короткие пробежки, но только по кругу. Фыркая, она дергала головой.

Адолин ударил пятками своего коня, послав его вперед, и обогнал Натама.

«Гроза, значит?» — подумал Каладин, осматривая животное.

Определенно, кобыла казалась порезвее, чем Капелька. Также казалось, что лошадь будто хотела вырвать кусок из любого, кто подойдет слишком близко.

Каладин повернул Капельку в нужном направлении. Приблизившись, он притормозил, чему его кобыла только обрадовалась, и слез на землю. Сделать это оказалось сложнее, чем он ожидал, но ему удалось не упасть лицом вниз. Оказавшись на земле, Каладин упер руки в бока и начал рассматривать бегающую внутри ограждения лошадь.

— Не ты ли только что жаловался, — сказала Сил, появляясь из-за головы Капельки, — что предпочел бы идти пешком, чем позволил лошади нести себя?

— Ага, — ответил Каладин.

Неосознанно он удерживал в себе немного штормсвета. Совсем чуть-чуть. Когда он говорил, свет утекал, невидимый, но, присмотревшись, Каладин заметил в воздухе легкую рябь.

— Тогда что же ты делаешь, раздумывая насчет того, чтобы оседлать ту лошадь?

— Эта лошадь, — сказал он, кивнув на Капельку, — только для прогулок. Прогуливаться я могу и на собственных ногах. Та другая — для войны.

Моаш был прав. Лошади — преимущество на поле битвы, поэтому Каладин должен хотя бы в общих чертах знать, как с ними обращаться.

«Такой же аргумент привел мне Зейхел относительно обучения сражаться против Носителя Осколков, — подумал Каладин с беспокойством. — А я его отверг».

— Что ты надумал сделать? — спросила Дженет, подъезжая к нему.

— Я оседлаю ту лошадь, — ответил Каладин, указав на Грозу.

Дженет фыркнула.

— Она сбросит тебя в один миг, и ты свернешь себе шею, мостовик. Она не любит наездников.

— На ней седло.

— Так она может к нему привыкнуть.

Лошадь закончила круг галопом и притормозила.

— Мне не нравится твой взгляд, — сказала ему Дженет, поворачивая свое животное в сторону. Ее лошадь стала нетерпеливо топтаться, как будто желала двигаться дальше.

— Я собираюсь попробовать, — проговорил Каладин и пошел вперед.

— Ты даже не сможешь на нее взобраться.

Дженет внимательно наблюдала, словно ей было любопытно, что он намеревается делать. Хотя, как казалось Каладину, Дженет больше заботила безопасность лошади, а не его собственная.

Сил приземлилась на плечо мостовика, пока он шел к Грозе.

— Все снова получится так, как на полигоне светлоглазых, да? — спросил Каладин. — Закончится тем, что я буду валяться на земле, уставившись в небо, и чувствовать себя дураком.

— Возможно, — беспечно ответила Сил. — Так почему ты решился? Из-за Адолина?

— Да ну, — ответил Каладин. — Пусть принц катится к штормам.

— Тогда почему?

— Потому что я боюсь этих чудовищ.

Сил посмотрела на него озадаченно, но для Каладина все было предельно ясно. Впереди Гроза выдыхала огромные клубы пара и посматривала на него. Они встретились взглядами.

— Шторма! — донесся голос Адолина позади. — Мостовичок, не вздумай взаправду так поступать! Ты с ума сошел?

Каладин подошел к лошади. Танцующим движением она отодвинулась на несколько шагов назад, но позволила ему коснуться седла. А он втянул еще немного штормсвета и забросил себя в седло.

— Бездна! Что за... — прокричал Адолин.

Больше Каладин ничего не расслышал. Усиленный штормсветом прыжок позволил ему взмыть выше, чем когда-либо удавалось обычному человеку, но его цель уже двигалась. Он схватился за луку седла и перекинул одну ногу, но лошадь стала брыкаться и попыталась встать на дыбы.

Зверюга была чудовищно сильна, особенно по контрасту с Капелькой. Каладина чуть не выбросило из седла при первом же взбрыкивании. Отчаянным взмахом ладони он зарядил седло штормсветом и приклеил себя к нему. Это означало, что, вместо того чтобы Каладина сбросило со спины лошади как безвольную тряпку, его стало дергать взад-вперед как безвольную тряпку. Он каким-то образом умудрился схватиться за гриву и, скрипя зубами, пытался сделать все возможное, чтобы не лишиться чувств.

Окружающие конюшни превратились в размытое пятно. Единственными звуками, которые мог слышать Каладин, остались биение его сердца и колотящие копыта. Несущий Пустоту зверь метался, как сам шторм, но Каладин приклеился к седлу так же надежно, как если бы был прибит к нему гвоздями. Спустя некоторое время, показавшееся вечностью, лошадь успокоилась, хрипя и пуская пену.

Затуманившееся зрение Каладина прояснилось, и он увидел группу подбадривающих его мостовиков, стоящих на разумном отдалении. Адолин и Дженет, оба верхом, уставились на него со смесью ужаса и восторга. Каладин ухмыльнулся.

Затем одним последним сильным движением Гроза сбросила его на землю.

Он не понял, что штормсвет в седле иссяк. В полном соответствии со своим предсказанием, Каладин обнаружил, что в полубессознательном состоянии лежит на спине, уставившись в небо, и с трудом может вспомнить последние несколько секунд своей жизни. Позади него из земли выползло несколько спренов боли — маленькие оранжевые кисти, пытающиеся что-то схватить.