Моя Святая Земля - Максим Далин

У стены обнаружилась пара неожиданных кресел, очень старых, пропылённых насквозь, но когда-то, очевидно, дорогих и качественно сделанных. Атласная обивка с них облезла, торчало мочало — но почему-то было понятно: эти кресла отнесли в подвал не потому, что они одряхлели, но владелец не захотел их выкинуть. Эральд подумал, что их принесли новыми, принесли давно, и с тех пор тут больше никогда никто не ходил — от кресел веяло чем-то зловещим.

Алвин вставил факел в металлическую скобу на стене, и Эральд последовал его примеру. Подумал, что скобы подошли бы и для цепей.

Сэдрик ногой разгребал сор и пыль. Остановился.

— Кровь папаши, — сказал мрачно и горько. — Тут его Бриан и наградил за верность… Э, принцесса, вы тут не пройдётесь?

— Зачем? — удивилась Джинера.

— Пыльно, — преспокойно пояснил Сэдрик. — Сметёте подолом.

Джинера хихикнула:

— Ещё никто так не оскорблял мои туалеты! — и рассмеялся Эральд. Даже Алвин чуть заметно усмехнулся. Но, тем не менее, принцесса отпустила платье, которое придерживала, и шлейф смёл пыль с ужасного знака, вплавленного в стёртый камень пола.

Каждая линия этой чёрной звезды с множеством лучей была словно наполнена смолой или сожжённым порохом. На чертёж было тяжело и неприятно смотреть — мерещилась тёмная угроза, ощутимая злая сила. Эральд почему-то подумал о свастике на фашистском штандарте, хоть звезда совершенно её не напоминала.

Сэдрик нагнулся над чертежом и некоторое время молча его рассматривал. Потом скомандовал:

— Государь, дай мне руку.

Эральд чуть удивился, протянул. Сэдрик прижал его ладонь к плечу, накрепко; Эральд ощутил сквозь бинты внутренний жар и изо всех внутренних сил воззвал к Творцу и ко всем местным созидающим силам, как умел. Видимо, это сработало, потому что через пару минут Сэдрик глубоко вдохнул и кивнул:

— Отлично. Спасибо, государь, хватит пока. Уже можно работать.

Эральд улыбнулся.

— Используешь меня, как обезболивающее.

— А ты и есть обезболивающее, — сказал Сэдрик. — Панацея. Если бы не ты, я бы уже подох, наверное.

— Сэдрик, если бы не я, тебя бы даже не ранили…

Сэдрик пренебрежительно хмыкнул, всем видом показывая, что в грош не ставит королевские глупости, и тяжело опустился на колени, опираясь на здоровую руку. Положил нож, некоторое время ощупывал проплавившиеся в камне борозды. "Августейшие" молча, тревожно наблюдали.

— Отойдите подальше, — буркнул Сэдрик, не поворачиваясь. — Мешаете. Ты, государь, мешаешь. В угол отойди, там постой, сбиваешь с толку.

Эральд смутился и отошёл, а за ним — Алвин и Джинера. Они вжались в угол, касаясь друг друга плечами, и смотрели, как Сэдрик начал готовить обряд.

Он царапал пол острием ножа, царапины должны бы были оставаться еле видными, но неоновый синеватый свет вспыхивал там, где нож касался пола, и тянулся за острием, словно был густой жидкостью. Сэдрик что-то бормотал, иногда принимался вполголоса напевать — Эральд почти не понимал слов, улавливая только повторяющиеся "снизу" и "силы" — и постепенно вводил себя в транс. Видимо, предстоящее действо было много серьёзнее, чем переход в другой мир через ад — напряжение сгущалось, становилось нестерпимым до волосков, встающих дыбом, до ломоты в костях, время тянулось и тянулось, а собственно общение с силами преисподней всё не начиналось.

Джинера пожималась и хохлилась. Она, кажется, устала стоять, но даже шага не сделала к тем двум креслам, видимо, тоже чувствуя электрическое поле угрозы вокруг них. Алвина знобило; время от времени он вздыхал с детским всхлипом и тёр виски. Эральд подумал, что королевский дар может хоть отчасти помочь, и обнял обоих, раскрыв ладони, насколько возможно. Дар и впрямь сработал: минуты через три Эральд почувствовал, как под его руками расслабились струнно натянутые мускулы союзников. Джинера устало и доверчиво опустила голову на плечо Эральда, а Алвин привалился к нему всем телом — озноб, похоже, его отпустил.

— Что, король, — не оборачиваясь, глухо, каким-то чужим голосом спросил Сэдрик, — хорошо тебе? Уже не чувствуешь, что сила выливается впустую? Не лижут тебя, как мороженое? И даже есть желающие тебя убить, несмотря на благость… очень хорошо, да?

— Да, Сэдрик, — ответил Эральд дрогнувшим голосом. — Хорошо. Я — на месте. Дома и среди своих. Делаю то, что должен.

Сэдрик обернулся. В его расширившихся зрачках плыл, мерцал багровый светящийся туман, а лицо исказила судорога, как от нестерпимой боли.

— И я делаю, что должен, будь я снова проклят, — сказал он, или что-то сказало через него — Сэдрик был в глубоком трансе. — И сделаю, что смогу, — Сэдрик содрогнулся, и слеза, тёмная, как капля крови, выскользнула из угла его глаза, прочертив заметную полоску на лице. — На, жри! — выкрикнул он вдруг, полоснув ножом свою несчастную увечную руку. Кровь хлестнула веером — и мутно мерцающая паутинная синяя звезда словно оторвалась от каменного пола, дрожа сантиметрах в пяти над ним, как жуткая голограмма.

Струйка бледного тумана вытекла из центра звезды, медленно облекаясь в более-менее определённый абрис человеческой фигуры. Алвин и Джинера вцепились в руки Эральда изо всех сил, но он не почувствовал боли: призрак становился всё более чётким, будто его наводили на резкость — серая тень высокого, очень сутулого, почти горбатого человека. Его длинная чёлка падала на лицо — жалкая попытка скрыть мохнатое родимое пятно.

Разобрать, что прошелестел призрак, Эральд не смог — догадался. Сэдрик протянул ему окровавленный нож:

— Отпущу, если приведёшь того самого, — сказал он, пытаясь, по-видимому, скрыть душевную боль за приказным тоном. — Смотри: приводишь — и уходишь… туда.

Сэдрик начертил в воздухе знак ножом — и воздух на миг вспыхнул синим, а дух издал что-то вроде долгого облегчённого вздоха и исчез.

Синий свет побагровел. Пол треснул по царапинам — и из него хлынуло что-то вроде фонтана расплавленной лавы. Стало чудовищно жарко; поток лавы постепенно обрёл очертания головы чудовищного существа, похожей на нарисованный и оживлённый в 3Д-редакторе раскалённый рыцарский шлем размером с комод, с длинными острыми козлиными рогами. В прорезях глазниц нестерпимо сияло то, что находилось внутри, слепяще яркое, как расплавленная сталь.

Голос Сэдрика прозвучал гулко, как в колокол — с неожиданным эхом:

— Ад должен вернуть то, что получил незаконно!

В нижней части шлема раскрылась клыкастая пасть, издав странный звук, вроде шелеста или шипения.

— Алвин, ты должен потребовать сам, — приказал Сэдрик.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});