Ты не знаешь о дочери - Елена Безрукова

И сейчас — тоже. А мальчик всё же изменился, может, я к нему не так уж и справедлива, и вижу всё сквозь призму старых обид? Рома стал совсем другой…

— Правда, — кивнул он. — Я тоже виноват в этой ситуации. Надо было оставить шанс сказать, ты бы сообщила мне сама.

— Я бы сказала тебе.

— И мы… может, вообще бы не расстались тогда.

— Не знаю, Ром. Кто же теперь скажет? Я прошу, давай не будем говорить о том, что могло бы быть… Всё уже сложилось вот так.

— И ничего нельзя изменить? — повторил он сказанные вчера мной слова.

— Не думаю, — покачала я головой.

— Что ж… Я тебя понял, — ответил Роман спустя пару секунд размышлений. Он смотрел прямо, в лицо, и говорил то, что думал на самом деле. Я чувствовала. — Ты уверена, что не хочешь дать мне шанс? Я же не шутки шучу, и это не порыв сиюминутный. Я хочу быть с тобой. С Олей. Вместе. Семьёй.

— Я… — горло больно стянуло. Хотелось просто выть от боли, от его слов, но я понимала, что не могу переступить через себя. — Я боюсь. Я не могу тебе доверять. Прости…

Всё же с моих ресниц сорвалась слеза и покатилась вниз. Я не удержалась, стала плакать при нём. Мне так хотелось послать все страхи к чёрту, и позволить ему всё исправить, но перед глазами снова и снова стояла картинка нашего такого некрасивого расставания, как потом я не могла дозвониться, чтобы сказать, что у нашей любви появились последствия, и я жду ребёнка, как воспитывала Олю сама, сидела с ней бессонными ночами и выживала как могла, хоть в том вины Ромы не было.

Я не винила его. Я сама приняла решение нести этот крест и не сообщать ему. Могла бы — через Петра Сергеевича или Архипа. Но не сделала. Так чего теперь роптать на судьбу?

Но в остальном… Всё играло не в пользу Ромы.

Его импульсивность пугала меня. Я не хотела опять привыкнуть, а потом снова потерять и не знать, как себя склеить обратно снова. Второй раз капитальный ремонт я могу не пережить.

А Лада? Как легко и жестоко он выкинул из жизни женщину, которая доверила ему свою жизнь, хотела строить с ним семью, хотела брака?

Меня это пугает.

— Почему тогда ты плачешь?

— Мне снова больно. Я всё…опять вспомнила.

— Прости.

— Я простила. Но…больше ничего тебе предложить не могу.

Роман какое-то время помолчал ещё, глядя, как я тихо лью слёзы. А потом сказал:

— Я принимаю твою позицию. Отныне я не притронусь, раз ты этого не хочешь. Я не могу заставить тебя любить меня и принять обратно. Больше я не буду терзать тебя этим. И себя тоже…

Я смотрела на него, не зная, что на это сказать. Сможет ли он?

— Ты правда решила уволиться?

— Да.

— Не увольняйся, Кать, — продолжил он говорить. — Я этого не стою.

— Но как мы будем работать вместе? — спросила я, утирая пальцами слёзы. — Нам будет тяжело.

— Я знаю, — ответил он. — Но я бы не хотел, чтобы причиной увольнения стал я. Если дело лишь во мне — я переведу тебя в другой отдел, где мы почти не будет пересекаться.

— И ты сделаешь это для меня?

— Почему нет? Мне и самому… будет непросто. Надеюсь, что когда-то смогу вспоминать о тебе без боли. Кроме того, Оля… Нам всё равно придётся общаться и налаживать отношения. Дети всё чувствуют.

— Да, это правда, — кивнула я.

— Значит, я займусь переводом в понедельник?

— И ты не будешь мне ставить палки в колёса?

Рома вздохнул.

— Забудь всё, что я тебе на горячке наговорил, когда приехал, — в очередной раз он поймал мой взгляд. — Всё изменилось. Мать своего ребёнка я никогда не обижу. И мне стали известны детали, которых я раньше не знал, и винил тебя во всех грехах. Я беру все свои слова обратно, и прошу простить меня за это мальчишеское поведение. Я обещаю, что буду только помогать тебе и Оле, по любому вопросу. Я и отец — мы всегда будем за вас горой. Прости, что заставил тебя в этом усомниться… Меня жизнь тоже обманула, и наказала.

Эти слова я слушала, остолбенев.

Я не думала, что услышу их от Ромы.

Да, он ошибался, вёл себя некрасиво, и действительно заставил меня усомниться не только в нём лично, но и вообще во всех мужчинах мира.

Признать вину и ошибку может только сильный человек, мужчина, цельная и зрелая личность.

Нет, Рома повзрослел, это абсолютно точно.

Возможно, кое-в-чем ему всё же можно довериться — например, по поводу дочери.

Время покажет…

— Я рада, что ты нашёл в себе силы сказать эти слова.

— Я всегда признавал ошибки, если они были.

— Это правда. Что ж… Займись переводом, если можно.

— Я всё сделаю, — кивнул он. — Прости меня ещё раз за всё. И вчера… как медведь на тебя напал. Ты не хотела?

Я смутилась, щёки тут же покрыл румянец.

— Н-нет… — ответила я. — Всё было по доброй воле, но… Этим отношения не спасти, ты же понимаешь.

— Понимаю. Я не обидел тебя?

— Нет, Ром, не обидел, — покачала я головой. — Но я бы не хотела, чтобы ты воздействовал на меня вот так. Это нечестно, и это не сделает тебя ко мне ближе.

— Да, наверное… — вздохнул он. — Просто я не знал уже, что ещё… Да и мне хотелось этого.

— Мне тоже хотелось, — призналась я. — Но это всё равно ничего не меняет.

— Ну, будем считать, что это для здоровья было.

— Да, давай так и считать.

— Я поеду… Пока.

— Пока, Ром.

Он пошёл к выходу, и моё сердце отзывалось болью на каждый его шаг.

Всё же вышло как я хотела. Рома принял мою позицию,