Дом среди сосен - Анатолий Злобин

Никита сидел как на иголках. Пряча глаза, он заговорил:

— Ты не сердись, Василий Петрович. Моя оплошность, признаю. Я сейчас сбегаю, я мигом, буфет тут есть небось?..

Никита приподнялся, шаря рукой в кармане. Василий придавил его к стулу.

— Сиди, земляк, это я так, для почтения памяти. Ты сколько получил? Наверное, полета не наберется? То-то я гляжу, такой кислый. А я, смотри, веселый. Из того же окошечка получал. А вывод каков? Вот Муза сейчас и подскажет нам про наше светлое будущее.

— В комплексе обедать будете? — с сомнением спросила официантка, держа наготове блокнот и карандаш.

— Ой, Музынька, сегодня персональное меню.

— Слушаю вас.

— Старшего лейтенанта бутылочку, минералочки, лоби, сациви, пити́, бустурма или любительский...

Официантка кивала головой и строчила в блокноте, а Никита сидел и со страхом слушал, как Василий без запинки выпаливал непонятные слова. Сколько же за них платить придется?

Наконец официантка обмела стол салфеткой и отошла.

— Не много ты заказал? — спросил Никита, с опаской глядя вслед официантке. — Поедим ли?

— Поглотим, друг Никита. Держись за меня — и будешь иметь направление жизни.

— Сколько же ты отхватил сегодня? — спросил Никита, заранее готовый восторгнуться услышанным ответом.

— Разреши, друг, еще одну столичную сказочку для аппетита. Встречаются два старых кореша. «Ты где, Федот, работаешь?» — «Вот там, за углом, в ящике». — «Что там делаешь?» — «Ракеты рубаем». — «А сколько получаешь?» — «Э-э, брат, куда хватил. Военная тайна».

Никита слушал не перебивая. Он с удивлением и как бы наново узнавал бывшего земляка: в словах скор, но осторожен и ловок. Однако и он, Никита, не так-то прост. Он не даст обвести себя вокруг пальца, разнюхает все Васильевы секреты, не с пустыми руками приедет домой.

Официантка подошла с подносом, принялась расставлять на столе тарелки с едой, высокие рюмки на тонких ножках, бутылки. Василий небрежно командовал пиршеством, и Никита с покорной радостью подчинялся его приказам. Выпили по первой за встречу земляков, налили по второй.

— За содружество, — с чувством сказал Василий, поднимая рюмку. — Содружество плюс взаимная выручка есть непобедимость масс.

— За такое дело с удовольствием, — ответил Никита. — Жду, что и меня научишь секретам.

— А чего тут учить? Снегу-то сколько было последнее время! Чем больше снегу, тем выше наши победоносные достижения.

— Я тоже снег возил, — возразил Никита.

— Это ты правильно заметил, — скривив рот, сказал Василий. — Ваш снег — наши деньги. Но вот закавыка: снег тот же, а деньги разные. Секрет все же есть.

— Какой? — Никита проворно налил Василию новую рюмку.

— Секрет мастерства. Ты не горюй, Никита, я первые разы тоже по мелочи получал. А потом постиг.

— Секрет?

— Механику. Ты вникни в нее, вникни. Я поделюсь. — Василий откинулся на спинку стула и загнул мизинец. — Перво-наперво, надо завсегда держать курс по правой стороне. Держи правее — никогда не пропадешь. Второе, — Василий загнул безымянный палец, — гляди в оба за светофором. Не велит — тормози. Разрешение получено — следуй. С милицией, друг Никита, и красными огнями надо жить в дружеских отношениях. Третье, выгодно по ночам ездить. Улицы пустые — давай полный газ, накручивай рубли на колеса, загребай свою прогрессивку. Еще далее. — Василий загнул указательный палец. — Слушайся начальства и не забывай про путевой лист: сколько километров проехал, сколько горючего сжег, кому груз сдал. На снегу про бирки не забывай. Вывалил кузов — бери бирку. Две дадут — тоже бери, не отказывайся. А пятое — вот! — Василий загнул последний палец и поднес к лицу Никиты кулак. — Понял? Механика нехитрая. Из пяти пунктов.

Никита напряженно слушал, пока не догадался, что Василий просто-напросто дурачит его. Он поднял руку и слабо оттолкнул кулак Василия.

— Не хочешь принимать? — обиделся Василий. — Тогда корпи как муравей. Что сей предмет означает? — Василий повертел кулаком в воздухе. — Шоферню в кулаке надо держать, а то разболтается...

— А я верю, — возразил Никита. — Я в человека верю, а не в кулак...

— Сюжет устарел, сюжет это нонсенс, — раздался громкий голос за соседним столиком, стоявшим за колонной. — Важен не сюжет, а поиски истины, понимаешь, ис-тины!

Никита не видел, кто там говорит: женская голова с высокой прической плавно качалась в такт говорившему.

— О-о! — Василий поднял палец и приблизил лицо к Никите. — Слышишь? Истина — это бог и черная магия. Держись за баранку крепче — вот твоя молитва. Вся твоя сила в машине. Без машины человек — ноль, слабая личность. А с машиной он сталь, индустрия. Отсюда вывод: выпьем за индустриализацию прогресса.

От выпитого коньяка легко и сладко кружилась голова. Добрыми, чуть помутневшими глазами Никита смотрел на Василия, и все вокруг казалось ему прекрасным. Муза раскраснелась, похорошела. Она принесла вторую бутылку, кокетничала с Василием, потом небрежно бросила счет. Никита ахнул, услышав сумму, полез было в карман, но руки плохо слушались его, и язык заплетался. А Василий уже распорядился с деньгами и скомкал счет.

— Как же так, Василий Петрович? — слабо протестовал Никита. — Магарыч-то мой, я в состоянии.

— Мне дружба выше магарыча. — Василий выдернул несколько десяток и показал их Никите. — Это тебе на обновки пойдет. Мы теперь с тобой в паре. Должен соответствовать.

— Когда же я отдам-то? Потерпишь? — спросил Никита, косясь на бумажник.

— Не горюй, брат. Зима не кончилась. Наш с тобой главный снегопад еще впереди. Мы еще завернем на пару. Держи за мной направление.

Никита растроганно моргал глазами, а Василий уже вывел его на улицу, остановил такси. Они поехали в магазин, купили Никите новую рубаху, штаны, а потом взяли еще бутылку и прикончили ее дома. Никита поставил подпись под суммой в блокноте Василия и все время смотрелся в зеркало на рубаху. Спасибо Василию, выручил-таки земляка.

С утра Никита выехал на снег, а вчерашние дела не выходили у него из головы. Конечно, в словах Василия много пустоты, выпил человек и пошел гулять. Прислушаться к советам, конечно, не мешает, но и достоинство надо блюсти. Долг — дело не темное. Будет заработок — и рассчитаемся. Но с другой стороны, что имел в виду Василий, когда говорил о том, как они «завернут на пару»? А может, все это померещилось спьяну — Силаев, первый шофер, рационализатор. Он в почете, у всех на виду. Не может быть, чтобы за ним темные дела водились. Что же он тогда хотел сказать? Может, рационализацию совместно провести? И новые вопросы тревожили Никиту.

Как и вчера, день был теплый, тихий. Снег перестал, но снежные кучи еще лежали вдоль тротуаров. Снегопогрузчики медленно двигались вперед, пожирая снег, переезжали на другие улицы, и Никита два раза блуждал по переулкам, отыскивая свой погрузчик, а потом заблудился по пути к колодцу. Правильно Василий говорил: ночью лучше работа идет. И людей меньше, и транспорта...

У колодца рядом с Зоей стоял начальник автобазы Мурашев, высокий полный мужчина лет сорока пяти, с одутловатым, мясистым лицом. На нем пальто из черной кожи, на голове кожаная шапка, отделанная серым мехом. Грузно поворачиваясь всем телом, Мурашев следил, как Никита подъезжает к колодцу.

Никита высыпал снег и уже собрался отъехать, но Мурашев встал перед колесом и поднял руку. Никита притормозил, и Мурашев открыл дверцу.

— Смотри же, Зоя, чтобы все было в ажуре. А Вере передай, сегодня вернусь пораньше. — Он тяжело поднялся в кабину, с хрипом выдувая из себя воздух. — Поехали в автобазу.

— Я к погрузчику еду, — сказал Никита.

— Ты что, Кольцов, не знаешь, кто я? — удивился Мурашев.

— Как не знать, — ответил Никита, трогая с места.

Некоторое время они ехали молча. Кончался короткий зимний день. Густые сумерки быстро заливали провалы между домами. Разноцветно вспыхивали окна. Огни светофоров стали ярче, но фонари на высоких столбах были еще тусклыми, и тени от них мешались с тенями сумерек.

Самосвал выкатился на проспект, и Никита едва не сбился перед тоннелем.

— Ты, видать, не москвич? — спросил Мурашев.

— Не привык еще.

— Конечно же, — вспомнил начальник. — Ведь за тебя хлопотал Силаев? — Никита молча кивнул. — Что ж, рекомендация хорошая. Значит, вы с ним земляки, друзья?

— Водили одну машину в колхозе, — Никита следил за хвостом и сказал как-то нескладно, таким тоном, будто он гордится, что работал вместе с Силаевым. Мурашев так и понял Никиту.

— Это хорошо, — сказал он. — Силаев парень башковитый. Рационализатор!

Полосы огней мелькали над головой. Мотор гулко гудел под бетонными сводами. Никита переключил рычаги, чтобы не отстать на подъеме от троллейбуса, но Мурашев поднял руку.