Счастье в мгновении. Часть 3 - Анна Д. Фурсова

перекрестке улиц, у которых состоялось разоблачение.

— А мой отец это зна…

— Я предвидел этот вопрос, — перебивает меня; досадный огонь в его глазах вспыхивает с новой силой. — После, как Милана уехала с Аннушкой моей, я пошел, чтобы поговорить с Марией. Она в эмоциональном порыве бросила, что Джейсон узнал о Питере, когда ты был школьного возраста, и по этой причине не смог жить с этим и в скором времени ушел от вас. Ушел из-за того, что Мария была со мной, с его когда-то близким другом — изменила ему, находясь в браке. — Вот истинная причина ухода отца. Движение мысли Джейсона, что Питер — сын его лучшего друга, предопределило его отношение к нему. Именно поэтому, когда Питер ездил в Нью-Йорк, отыскать отца, тот не проявил к нему отеческих чувств. А я-то счел, будучи маленьким, что причина совершенно иная. — Но он любил и тебя, и его, не зная, что один из них ему чужой… — С живым интересом я внимаю каждому его слову. — Когда родилась Милана, — он широко улыбается, поглядывая на снимок в фоторамке, — я так радовался, был ослеплен этим маленьким чудом, и моя обреченная любовь отключилась, перейдя к моей крошке. Ее появление на свет позволило мне вдохнуть жизнь. Она стала квинтэссенцией любви, повязкой от любви несчастной. Я был счастлив и хотел, чтобы у нее в жизни всё было не так, как у меня, чтобы она ни в чем никогда не нуждалась, чтобы у нее всегда было всё самое лучшее. Я так был одержим заботой о ней, что не давал ей свободы, которая была нужна подростку. Я не давал ей и шагу ступить. Я был груб, иногда жесток к ней, но на деле я так любил, люблю эту крошку, с косичками, любопытную донельзя. Ты же помнишь эти времена, ей-богу, зачем я говорю об этом. — Ему свойственна чувствительность, чего я раньше не замечал в нем. — Тринадцатого июля мы встретились с Джейсоном в роддоме. И снова судьба свела нас с ним. Он сиял, как и я. — Мы вместе улыбаемся. — Перебросившись пару фразами, полными удивления этой встречи, мы держали на руках родившихся, почти в одно и то же время, — тебя и Милану. Настоящее совпадение? Или предначертание? — Почесываю затылок, расточая то и дело поражение. Если бы тогда мы не родились с Миланой в одном роддоме, то, вероятно, и никогда бы не узнали друг о друге. — На этом наше с ним общение, казалось, что закончилось, но не тут-то было… Мария с Анной сдружились и по истечении всего времени вашего с Миланой взросления общались как сестры. На семейных сборищах нам с Джейсоном приходилось терпеть друг друга. Дружбы, которая была между нами ранее, не существовало более. Это были натянутые фиктивные отношения соседей, которые в реальности ненавидели друг друга, ибо не могли поделить одну женщину. Я сам не понимал причины, когда Джейсон в один миг ушел от Марии, но догадывался, что он все-таки узнал об ее измене.

Жизнь создает такие острые сюжеты с роковыми перипетиями, до которых не дано дойти умам великим.

— И когда у нас с Марией случился крайний разговор, я осознал, насколько она изменилась. Она уже не была той девушкой, которую я любил. Ранее Мария была добродушным человеком, не способным причинить зла другому. Я был уверен, что ее дружба с Анной, начавшаяся в больнице, искренняя, а обнаружилось, что она знала, что та моя супруга, оттого и, включив лицемерие, прониклась к ней в доверие, тем самым пытаясь проучить меня, что яко бы я не должен с кем-то быть, когда она замужем за Джейсоном. По ее мнению, я опоздал с предложением руки и сердца. Если бы я днем ранее это сделал, то она выбрала бы меня. Какой вздор! — Он издает хохот от противных чувств.

— Любила ли она вас вовсе? — неожиданно выбрасывается из меня с невольной бестактностью. — Вы не посчитайте, что я хочу обидеть вас как-то, принизить значение любви. Но… раз она обзавелась ненавистью к вашей семье, то какая здесь любовь? Я был бы воистину рад, если бы тот человек, которого я люблю, будет счастливым, пусть даже не со мной…

Он моментально приподнимает уголки губ и также моментально опускает.

— Ее обуяла ревность, Джексон. Трудно сказать о ее любви, ты прав. Сейчас во мне горит отвращение к ней. Эта женщина хотела, чтобы я, не осмелившись тогда сделать её своей, был в одиночестве всю жизнь. И она добилась своего. Я один. Я виновник всего, что случилось. Только я. Я был трусом.

Он почувствовал новый привкус его опустошенной жизни.

— Глупости! Неужели мама не видела своей вины?! Как она могла кинуться на шею другому мужчине, если, согласно вашим словам, любила вас? А папа? Как папа мог быть с ней, когда знал, что она ваша девушка? — рьяно сыплю его вопросами, одновременно пытаясь обстоятельно думать.

— Я слишком доверчив, Джексон.

«Как и я».

Мы, оказывается, похожи с ним. Чертовски.

С одной стороны, я ужасно зол на маму, за то, что она не раз влезала в чужие отношения, но с другой — вероятно, ей неведомо, как правильно поступать, да и, впрочем, как нужно жить?!

Он бессильно погружается глазами в свои трясущиеся руки, упавшие на колени. Биение былых времен не отпускает его.

— Мистер Ник, какое количество раз вы находились с моей мамой до… — сложно выразить это словами, — до случившег…

— Я понял вопрос, — останавливает он мои попытки сформулировать фразу. — Раз до твоего рождения, о котором я уже говорил, и два раза после. В момент ссоры с Миланой, мы вместе с Марией отъезжали за город… — а на лживых словах была командировка, — и в момент, когда нас увидела Милана… И это была ошибка, — со сгустком боли почти шепчет он. — Заблуждение. Угнетаемый мыслью, что дочь выросла и не нуждается во мне, я по глупости допустил быть с Марией, ища в ней любовь, в которой я нуждался. Тебе не понять, Джексон, каково это, когда твои дети взрослеют, покидают родное гнездышко, уходят во взрослую жизнь. Я тревожился все годы, что она быстро повзрослеет и покинет дом, влюбится, будет страдать… И пока я охранял ее от реального мира, она расцветала, как бутон, становилась женственной, прелестной девушкой. И ты уж прости меня, дурака, за тот случай, когда ты, играя на гитаре и исполняя песню, выразил ей свою любовь, а я повел себя, как последний отморозок.

— Вам незачем извиняться, мистер Ник, — понимающе говорю