Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - Валерио Массимо Манфреди

эскортом двух посланников – одного в Лампсак и одного в Кизик, два могущественных греческих города у Проливов. Первый возвышался на побережье, а второй находился на острове. Этими посланиями секретарь еще раз от имени Александра предложил им свободу и договор о союзе.

Очарованный пейзажем царь с каждым поворотом дороги обращался к Гефестиону:

– Смотри, какая страна, посмотри на это дерево, взгляни на эту статую…

Все было для него ново, все казалось чудесным: белые деревни на холмах, тонущие в рощах святилища греческих и варварских божеств, ароматы цветов и меда, сверкающая зелень гранатовых деревьев.

Не считая изгнания в заснеженных горах Иллирии, это было первое путешествие Александра за пределы Греции.

Позади него гарцевали Птолемей и Пердикка, а прочие товарищи оставались со своими солдатами. Лисимах и Леоннат замыкали длинную колонну во главе двух подразделений арьергарда, несколько отставших от остальных.

– Почему мы идем на север? – спросил Леоннат.

– Александр хочет установить контроль над азиатским берегом пролива. Таким образом, никто не сможет войти или выйти из Понта[23] без нашего позволения, и у Афин, зависящих от поставок зерна через Проливы, будут серьезные основания продолжать свою дружбу с нами. Кроме того, мы отрежем все выходящие к Черному морю персидские провинции. Это умный ход.

– Да, верно.

Какое-то время они молчали, двигаясь шагом, а потом Леоннат заговорил снова:

– И все-таки кое-чего я не могу понять.

– За жизнь всего не поймешь, – с иронией заметил Лисимах.

– Так-то оно так, но ты объясни мне все это спокойствие. Вот мы, сорок тысяч человек, высадились средь бела дня, Александр посетил Илионский храм, устроил танец вокруг кургана Ахилла, и никто нас там не ожидал. То есть, я хочу сказать, никто из персов. Ты не находишь это странным?

– Да в общем, нет.

– Почему?

Лисимах оглянулся.

– Видишь этих двоих вон там? – спросил он, указывая на силуэты двух всадников, следовавших по горам Троады. – С самого рассвета они идут за нами и наверняка вчера тоже подглядывали за нами, а вокруг есть и другие.

– Тогда надо предупредить Александра, что…

– Не беспокойся. Александр прекрасно об этом знает. И знает, что где-нибудь персы приготовят нам достойную встречу.

Марш беспрепятственно продолжался все утро, а в полдень устроили привал. Солдаты видели лишь занятых своей работой крестьян на полях да ватаги ребятишек, которые с криками бегали вдоль дороги, стараясь привлечь к себе внимание.

К вечеру разбили лагерь неподалеку от Абидоса. Вокруг на определенной дистанции Парменион расставил часовых, а также разослал разъезды легкой конницы, чтобы избежать внезапного нападения.

Как только установили шатер Александра, прозвучал сигнал собраться на совет, и все военачальники уселись вокруг стола, где накрывали ужин. Пришел и Каллисфен, но не хватало Евмена, который предупредил, чтобы начинали без него.

– Ребята, здесь гораздо лучше, чем во Фракии! – воскликнул Гефестион. – Климат превосходный, народ кажется гостеприимным, я видел красивых девушек, а персы и носа не кажут. Как будто я снова оказался в Миезе, когда Аристотель посылал нас в лес собирать насекомых.

– Не очень-то обольщайся, – ответил Леоннат. – Мы с Лисимахом заметили двух всадников, следовавших за нами весь день. Наверняка персы еще появятся.

Парменион почтительно попросил слова.

– У тебя нет нужды спрашивать позволения, Парменион, – ответил Александр. – Здесь ты самый опытный, и всем нам следует учиться у тебя.

– Благодарю, – сказал старый военачальник. – Я только хотел узнать, каковы твои намерения на завтра и ближайшее будущее.

– Вторгнуться внутрь территории, находящейся под непосредственным контролем персов. Им придется встретиться с нами в открытом поле, и мы их разобьем.

Парменион ничего не ответил.

– Ты не согласен?

– В определенной степени. Я встречался с персами во время первой кампании и могу тебя заверить, что это грозный противник. А вдобавок они могут рассчитывать на грозного полководца – Мемнона Родосского.

– Предатель-грек! – не сдержался Гефестион.

– Нет. Он профессиональный солдат. Наемник.

– А это не одно ли и то же?

– Нет, не одно, Гефестион. Эти люди прошли много войн и в конце концов лишились всяких убеждений и идеалов, но они обладают умением и опытом. В какой-то момент они продают свой меч тому, кто предложит лучшую цену. Тем не менее это честные люди, и Мемнон именно таков. Они сохраняют верность договору любой ценой. Данное слово становится их родиной, которой они служат с абсолютной преданностью. Мемнона следует остерегаться. У него есть войска – от десяти до пятнадцати тысяч греческих наемников, они все хорошо вооружены и весьма опасны в открытом поле.

– Мы разгромили Священный отряд фиванцев, – напомнил Селевк.

– Фиванцы не в счет, – возразил Парменион. – Эти – профессиональные солдаты, они все время воюют и не делают ничего другого, а когда не воюют, то упражняются в военном деле.

– Парменион прав, – поддержал его Александр. – Мемнон опасен, и его наемная фаланга тоже, особенно если ее поддержит на флангах персидская конница.

В это время вошел Евмен.

– Тебе идут доспехи, – усмехнулся Кратер. – Ты похож на полководца. Жаль только, что ноги кривые и тонкие, и…

Все разразились смехом, но Евмен продекламировал:

Мне не пó сердцу вид полководца того, что прекрасен

                                                                       и статен.

Кривоног, безобразен пусть будет, но с сердцем

                                                             отважного льва.

– Молодец! – воскликнул Каллисфен. – Архилох – один из моих любимых поэтов.

– Дайте ему сказать, – призвал друзей к спокойствию Александр. – Евмен принес нам известия, и, я надеюсь, хорошие.

– Хорошие и плохие, мой друг. Решай сам, с каких начать.

Александр с трудом скрыл досаду:

– Начинай с плохих. К хорошим мы успеем привыкнуть. Дайте ему стул.

Евмен уселся, прямой, как жердь, из-за своего мешавшего сгибаться панциря.

– Жители Лампсака заявили, что чувствуют себя достаточно свободными и не нуждаются в нашей помощи. В общем, дали нам понять, чтобы держались подальше.

Александр помрачнел, и можно было догадаться, что он вот-вот взорвется от бешенства. Евмен поскорее продолжил:

– Но из Кизика известия хорошие. Город склонен присоединиться к нам. И это действительно добрая весть, поскольку все жалованье наемникам, которые служат персам, выплачивается деньгами Кизика. А точнее сказать, серебряными статерами. Вот такими.

Он швырнул на стол блестящую монету, которая подскочила и начала вертеться на месте как волчок, пока волосатая рука Клита Черного резким хлопком не остановила ее.

– И что из того? – спросил военачальник, вертя монету в пальцах.

– Если Кизик прекратит чеканку денег для персидских провинций, – объяснил Евмен, – тамошние правители быстро окажутся в затруднении. Им придется обложить своих жителей налогом или же искать другие формы оплаты, менее приятные для наемников. То же верно и для их снабжения,