В исключительных обстоятельствах - Виктор Пронин

Цутаки осторожно въехал на свое обычное укромное место у поворота. Остановил машину. Выключил мотор, вынул ключ.

Двадцатый номер — «флокс» — справа на втором этаже, окнами на море. Из распахнутых окон первого этажа доносились рассеянные звуки рояля. Он попытался вспомнить, кто из швейцаров должен дежурить вечером у главного входа. Горо или Масу? Кажется, Горо. Это хуже. Впрочем, это не имеет сейчас существенного значения. Проскользнуть в отель через заднюю дверь и подняться по лестнице он сможет, легко обманув любого. В том числе и старую дотошную лису. Цутаки вышел и боком, неслышной тенью влился в кусты, примыкающие к стене здания.

 

Оставшись один, Исидзима осмотрел окно и, не зажигая света, осторожно задернул шторы, оставив между портьерами в центре широкую незакрытую полосу. Чуть придвинул стул и проверил, можно ли сесть на него спиной к окну так, чтобы силуэт был хорошо виден снизу. После этого, встав за портьеру, мягким движением достал из висящей под мышкой кобуры пистолет. Снова спрятал. И снова мягко выхватил. Так он сделал несколько раз, проверяя, как быстро сможет ответить на возможную угрозу. Хотя вряд ли в разговоре с Цутаки у них дойдет дело до оружия. Наоборот, он должен сделать все, чтобы убедить майора, что он настроен мирно. Цутаки обязательно должен поверить, что он жаждет только одного — сотрудничества. Но он хорошо знал: если речь заходит о бриллиантах, не только от Цутаки, от любого можно ждать всего. В том числе и неожиданного выстрела сквозь карман. Впрочем, здесь, в отеле, Цутаки вряд ли решится на что-то подобное. К тому же он узнает от него о Тасиро и Масу. Но все-таки он должен быть уверен, что в случае необходимости сумеет выхватить пистолет быстрее, чем это сделает Цутаки. Несколько раз достав и спрятав «Ариту», Исидзима наконец оставил пистолет в кобуре. Открыл тайник, достал лежащие там две черные коробочки, положил на стол. Было слышно, как на крыше отеля, над третьим этажом, возятся чайки. Они там гнездились еще с весны. Он зажег свет — и в этот момент раздался телефонный звонок. Звонил Исидо.

— Исидзима, как идут дела?

Генерал нервничал.

— Все в порядке, ваше превосходительство.

Кажется, Исидо ждет, что он скажет сейчас еще что-то. И Исидзима самым спокойным голосом добавил:

— У вас все готово?

— Я сижу на чемоданах.

— Исидо-сан, мы должны скоро вылететь. Осталось еще несколько мелких работ.

— Надолго?

— Минут на двадцать—тридцать. Кроме того, надо распорядиться, чтобы вдоль взлетной полосы разложили сухие ветки для костров.

— Значит, я жду вас?

— Да, зайду к вам примерно минут через сорок, крайний срок — через час. Думаю, часа через полтора мы уже будем в воздухе.

— Исидзима, повторяю, я готов.

Исидо чрезмерно волнуется, но с этим уже ничего не поделаешь. Когда самолет взлетит, генерал будет поставлен перед свершившимся фактом. А для Цутаки проверить, в самолете ли генерал, будет не так просто. Если он попытается пройти в комнату генерала — официанты не дадут. Исидзима нажал на рычаг, набрал номер. Услышал голос Гарамова:

— Вас слушают.

— Господин Гарамов, это Исидзима. Я хотел узнать — все в порядке?

— Самолет готов к взлету.

— Я сейчас дам указание и выделю людей, они займутся взлетной полосой. Вас же попрошу по-прежнему оставаться в комнате для официантов.

— Я должен ненадолго сходить к самолету. Экипаж ждет разрешения начинать разогревать моторы.

— Пусть им скажет об этом Бунчиков.

— Сказать должен я. Он — чужой человек.

— Тогда уж попросите экипаж проследить, как выделенные мною люди разложат ветки для костров, и возвращайтесь к телефону. Вы все время должны быть у меня под рукой. Вы все поняли, господин Гарамов?

— Понял. Передать трубку Бунчикову?

— Да.

Он отдал распоряжение Бунчикову взять как можно больше свободных от работы женщин и проследить, чтобы разложили на всем пути взлета кучки сухих веток. Напомнил, чтобы после этого они не расходились, пока не разожгут костры.

Дверь в его комнату открылась неожиданно — просто открылась, и в щель проскользнул тот, кого он ждал. Прежде чем ответить на поклон, он оценил одежду майора. Брюки, свободная рубашка, туфли. И сразу понял: если дело дойдет до схватки, никакого преимущества у Цутаки перед ним не будет. Судя по выпуклости, пистолет у майора спрятан в брюках во внутреннем кармане. В случае необходимости он успеет выхватить свой «Ариту» как минимум секундой раньше. Цутаки улыбнулся; он встал, кланяясь и указывая на свободный стул:

— Добрый вечер, Цутаки-сан. Очень рад вас видеть. Я давно жду вас.

— Добрый вечер, Исидзима-сан. Я тоже рад вас видеть.

Цутаки совершенно спокоен, собран и сдержан. Да, это особый тип человека. Интеллектуал, и в то же время воин, свободно владеющий любым видом оружия, приемами дзюдо и каратэ.

— Прошу вас, присядьте, Цутаки-сан. Может быть, хотите чего-нибудь выпить? Чаю?

— Благодарю вас. Не хочу.

— Сакэ. У нас есть настоящий «Масамунэ»?

— Благодарю вас, Исидзима-сан. Я человек неприхотливый и пью редко.

Исидзима еще раз показал рукой, и Цутаки сел.

— Может быть, все-таки «Масамунэ»? — Исидзима улыбнулся. — Прошу, Цутаки-сан.

— Нет, тем более сейчас. Как я понимаю, нам предстоит серьезный разговор на не менее серьезные темы?

Исидзима постарался задержать паузу как можно дольше.

— Если позволите, Цутаки-сан.

Сел спиной к окну. Некоторое время они оба молчали, улыбаясь друг другу. Наконец Цутаки поклонился:

— Насколько я помню, Исидзима-сан, вызывая меня, вы рекомендовали при входе в отель не попадаться на глаза «определенным лицам». Я хотел бы знать — кто эти определенные лица?

— Цутаки-сан. Честно говоря, я не осмеливаюсь даже назвать имя.

— И все-таки назовите, мне очень интересно.

— Его превосходительство Исидо-сан.

Цутаки поднял брови:

— Почему?

Исидзима усмехнулся. Взял одну из черных коробочек, отодвинул, снова придвинул.

— Это серьезный разговор, Цутаки-сан. Вернее, у меня сегодня к вам два серьезных разговора. И первый из них о том... Боюсь, что пока мы разговариваем с вами, его превосходительство уже садится в самолет.

— Неужели его превосходительство покинул «Хокуман-отель?» Он в Дайрене?

— Цутаки-сан, не убеждайте меня в том, что вы не знаете о самолете, который стоит сейчас у правого крыла здания.

Майор опустил глаза, было видно, что в его душе происходила внутренняя борьба.

— Цутаки-сан. Я хочу откровенного разговора. Со своей стороны обещаю говорить искренне.

Исидзима знал, что в столкновении двух противоборствующих сторон очень важно правильно начать разговор. Пока что тон был взят верно, о чем говорила внутренняя борьба Цутаки с самим собой. Наконец справившись с волнением, майор вздохнул: