Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I - Марина Тазабаевна Накишова

Меншикова рассмотрены в книгах Н. И. Павленко «Птенцы гнезда Петрова» и «Меншиков: Полудержавный властелин». Согласно наблюдениям Н. И. Павленко, принятие А. В. Макарова в круг близких соратников Петра I происходило постепенно. Первыми увидели собственную выгоду в создании деловых и личных связей с кабинет-секретарем «люди его круга» (А. В. Кикин, А. М. Девиер) и «близкие ему по социальному статусу корреспонденты» (А. А. Курбатов, В. С. Ершов). Затем к услугам А. В. Макарова стали прибегать более влиятельные вельможи – Ф. М. Апраксин, М. М. и П. М. Голицыны, В. В. Долгоруков, М. П. Гагарин[1106]. А. Д. Меншиков, по мнению исследователя, был самым прозорливым и дальновидным, поскольку обратил внимание на перспективного подьячего еще во время его службы в Ингерманландской (Ижорской) канцелярии. Князь, как утверждал Н. И. Павленко, выдвинул А. В. Макарова на службу к государю, за что последний был ему благодарен всю жизнь. Соответственно, между А. Д. Меншиковым и А. В. Макаровым в начале 1700-х гг. сложились личные связи, прочность которых определяло чувство долга у кабинет-секретаря по отношению к князю. Рассматривая конкретные примеры из жизни обоих государственных деятелей, Н. И. Павленко высказал еще более радикальную позицию: он полагал, что А. В. Макаров бескорыстно помогал А. Д. Меншикову во всем, наивно верил в непогрешимость Александра Даниловича даже в ситуациях, когда, казалось бы, вина князя не могла быть подвергнута сомнению.

Можем ли мы вслед за Н. И. Павленко быть настолько категоричными в оценках взаимоотношений петровских соратников? Во-первых, не обнаружено никаких документальных свидетельств, указывающих прямо на то, что именно А. Д. Меншиков протежировал А. В. Макарова и убедил Петра I взять его к себе на службу. Вывод о патрон-клиентских отношениях[1107], сложившихся между ними с 1703 г., делается исследователями, прежде всего, исходя из анализа их дальнейших тесных контактов. Хотя изучение деловых связей отчасти подтвердило готовность кабинет-секретаря оказывать услуги А. В. Меншикову, было бы наивно полагать, что все уверения в непременном оказании помощи и протекции исчерпывающе исполнялись Алексеем Васильевичем (учитывая его позицию в деле Соловьевых с А. А. Курбатовым). Во-вторых, нельзя забывать о том, что А. В. Макаров в 1703–1704 гг. и А. В. Макаров в 1720-х гг. – это практически два разных человека, с разной степенью политического влияния. Как отмечалось ранее, в течение второй половины 1710-х – начала 1720-х гг. роль Кабинета и его руководителя в системе государственного управления постепенно увеличивалась. Кабинет переставал быть исключительно личной царской канцелярией и становился значительным государственным органом со своими функциями и сферой компетенции. Параллельно рост доверия Петра I и наличие у кабинет-секретаря доступа к царской корреспонденции влияли на включенность А. В. Макарова в процесс принятия политических решений. Кабинет-секретарь обладал исключительной посреднической функцией – от него зависело то, каким образом и в какое время информация дойдет до государя. По мере роста влияния расширялись личные связи А. В. Макарова, поскольку не один только А. Д. Меншиков видел интерес в контактах с ним. Более того, к концу петровского правления кабинет-секретарь являлся крупным земельным собственником, имел промышленные предприятия и внушительный доход, что само по себе еще больше укрепляло его позиции. Вряд ли А. Д. Меншиков, обладавший богатым опытом ведения придворных интриг, не ощущал изменений в политическом статусе А. В. Макарова. Кабинет-секретарь был ему нужен и полезен в большей степени, чем подьячий государева двора. Теперь с ним приходилось считаться, поддерживать постоянные связи, выбирать определенный тон письма, быть ласковым, уступчивым, благосклонным и щедрым.

Со своей стороны, А. В. Макаров должен был видеть выгоды в приятельских отношениях с влиятельным царским фаворитом, пусть и на протяжении 1710-1720-х гг. постоянно находящимся на волоске от полного краха из-за различных судебно-следственных процессов. А. Д. Меншиков – один из самых богатых людей в стране, могущественный генерал-губернатор Санкт-Петербургской губернии – обладал широкими связями, имел развитую клиентелу. С ним предпочитали открыто не конфликтовать, хотя многие из «птенцов гнезда Петрова» желали его падения. Его поддерживала Екатерина Алексеевна. Петр I, хоть и осуждал казнокрадство, взяточничество и алчность своего соратника, воздавал должное его заслугам перед государством. Например, объясняя причины фавора А. Д. Меншикова, английская исследовательница Л. Хьюс рассуждает: «Петр возложил на плечи Меншикова столько обязанностей, что у него не было времени на систематическое образование. Немыслимо было то, что Петра могла устраивать перспектива иметь безграмотного фаворита, точно так же как и радовал факт коронации неграмотной иностранной крестьянки в качестве императрицы и наличие окружения, состоящего из шутов и дураков. Продвижение внутри ближайшего круга зависело, скорее, от личной химии, чем от формальной квалификации, и лояльность ценилась выше технической специализации. Меншиков, например, явно не смог много узнать о судостроении в 1697–1698 гг., но это не навредило его дружбе с царем. Петр не был слеп к недостаткам Меншикова…»[1108] Тем не менее А. Д. Меншиков обладал качествами, которые значили для Петра намного больше, чем его недостатки, – смелость, преданность, энергичность, добросовестность, безоговорочная поддержка всех начинаний. Поэтому можно предположить, что личные взаимоотношения А. Д. Меншикова и А. В. Макарова (как и деловые) строились не только на чувствах (привязанности или долга), но и на осознании политического влияния друг на друга, стремлении извлечь наибольшую выгоду из товарищества и сотрудничества. Между ними достигался баланс интересов, который достаточно эффективно работал в ситуациях, когда петровские соратники были вынуждены просить об услугах.

А. Д. Меншиков и А. В. Макаров, пребывая в Санкт-Петербурге в одно время, встречались лично, вели разговоры, наносили визиты в дома друг друга, были знакомы с домочадцами. Имена кабинет-секретаря и генерал-губернатора можно найти среди участников общих обедов, праздников, масштабных мероприятий и семейных торжеств[1109]. Достаточно известен в историографии эпизод, связанный с политической борьбой в последние месяцы жизни Екатерины I. Алексея Васильевича называют в числе тех лиц (с ним же А. И. Остермана и М. Я. Волкова), с кем А. Д. Меншиков советовался и привлекал для подготовки и ведения следствия по делу Девиера-Толстого[1110]. Причем, как сообщает автор «Повседневных записок делам князя А. Д. Меншикова», А. Д. Меншиков и А. В. Макаров вели разговоры «тайно»: «В 24 день (февраля. – М. Н.), то есть в пяток, его светлость изволил встать в ысходе 5-го часа и по слушании службы завтрени и часов изволил сидеть в Передспальне и крепить письма. У его светлости были генералы-маэоры Лихарев, Сенявин, Шувалов; потом был у его светлости тайный советник Макаров, с которым его светлость изволил розговаривать тайно в Передспальне»[1111]. Кроме того, государственные деятели регулярно поддерживали переписку.

Относительно Источниковых